Я всегда был противником клерикализации массового сознания и системы общественно-политической жизни в целом. Но сегодня, когда произошло избрание нового Патриарха, очевидным стало, что единственный способ избежать клерикализации – это возложить на Церковь функции гражданско-правового института.
Собственно, что такое клерикализация? Это подмена той или иной формой религиозного мистицизма практики социальной самоогранизации: средоточием этой практик выступает политика, но подлинной ставкой в ней всегда выступает обладание индивидуальной идентичностью, самостоятельность суждений и нравственная автономия. Религиозный мистицизм и связанный с ним политический клерикализм переводят все эти вполне мирские вопросы в ведение небесной канцелярии, в промысле которой на дано разобраться «нищим духом» простым смертным (на их долю остаётся лишь грёза о посмертном блаженстве).
В момент передачи дел дольнего мира в ведение синклита, воплощающего дольний мир, Церковь действует заодно с Государством, а государственная знать сливается с церковной вплоть до полной неразличимости. Мистическая перспектива подобного единения была некогда указана Псевдо-Дионисием Ареопагитом, констатировавшем единство иерархии младших ангельских чинов и чиновных обладателей верховной власти. Приведённая и аналогичные ей постановки вопроса составляют не только метафизическую начинку клерикализма, но и императив практической политики, на которой основывается взаимодействие Церкви и Государства. Единственное условие осуществление такой политики – одинаковое как для церковных, так и для государственных институтов – состоит в согласованном блокировании гражданско-политической активности.
Избрание Кирилла свидетельствует, на мой взгляд, о противоположной тенденции: Церковь превращается в партию, причём, будем откровенны, в партию большинства наших сограждан.
Процедура проведения выборов патриарха оказывется в современной России едва ли не образцом демократического волеизъявления. С этой точки зрения в ней символично абсолютно всё: от гознаковских бюллетеней до несрежиссированной соревновательности претендентов (неизвестно, каков был бы результат голосования, не сними свою кандидатуру Филарет). Бывший на протяжении многих лет руководителем Отдела Внешних церковных сношений, Кирилл фактически выступал полномочным представителем РПЦ в гражданском обществе и в то же время наиболее чутким к общественным мнениям и делам иерархом (достаточно вспомнить о цикле передач «Слово пастыря» на Первом канале).
Риторика его выступлений всегда была чрезвычайно далека от бюрократического новояза (да и от речей предшественника), присущий же Кириллу стиль размышлений вслух и вовсе является редкой привилегией (принадлежащий в полной мере только президенту Медведеву). Полагаю, что последствия обладания такого рода дискурсивной свободой не заставят себя ждать – достаточно вспомнить о некотором шоке, вызыванном у истеблишмента рождественским рассуждением Кирилла о кризисе как суде Божьем за культ спекулятивного богатства.
Всё это заставляет думать, что не только с духовно-пастырской, но и с политической точки зрения у вновь избранного патриарха есть все шансы стать ещё одним претендентом на роль национального лидера и главным конкурентом Владимира Путина в этом качестве. Однако думать о том, приведёт ли это к тем же последствиям, что и двуначалие патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, которые обладали одинаковым титулом «великого государя», пока ещё рано…
