Начиная с осени все те, кто занимается проблемами мигрантов и уличной преступности в России, начали предупреждать о неизбежном росте преступности с началом экономического кризиса.
С начала осени же те, кто стал об этом говорить, начали подвергаться сильнейшему давлению со стороны властей.
Что-то одно из указанных факторов, а, возможно, и их сочетание привело к произошедшему со мной непоздним вечером 23 декабря на пути домой.
Этим самым вечером я вышла из метро «Нахимовский проспект» и пошла к дому, до которого было три троллейбусные остановки. Если еду домой на метро, то обычно иду от метро пешком, ничего необычного в этом не было, ничего неожиданного я не предполагала.
Время было ещё не позднее, начало девятого вечера, и пошла я по той стороне проспекта, где тротуар идёт вдоль проезжей части, соответственно, дорога ярко освещена. Один недостаток, который я считала достоинством – на этой стороне есть парк, и нет жилых домов. И людей здесь ходит меньше, чем по противоположной стороне. Это, наверное, и сыграло в произошедшем главную роль.
Я шла одна, за мной шла только женщина средних лет, которую я чуть раньше обогнала.
Между двумя троллейбусными остановками, в светлом, но совершенно безлюдном месте, у парка – не вижу даже, а чувствую, двое подбегают сзади, рывок за сумку, висящую у меня на плече, и рывок очень сильный, сумка вылетает вперёд вместе с моей рукой, в которой я продолжаю её держать и незнакомцем, повисшем на ручке сумки с другой стороны.
В следующее мгновение я подтягиваю незнакомца вместе с моей сумкой ко мне, он снова рвется вперёд, и довольно сильно, ему на помощь приходит второй.
После удвоенных усилий грабителей я падаю, в полёте развернувшись затылком чётко об асфальт, почему-то сильнее всего беспокоюсь о шапке, которую начинаю считать безвозвратно утраченной, в результате удара на мгновение темнеет в глазах, нападающие падают вместе со мной, потому что мы продолжаем перетягивать сумку (крепкие сумки шьёт отечественный производитель!), борьба переходит в партер, я никак не могу их отцепить, потому что не могу до них дотянуться.
Вдруг они сами отцепляются и убегают, предположительно, потому, что женщина, которую я обогнала, догоняет нас.
Всё заняло несколько секунд. Подошедшая дама даже не успела понять, что происходит. Об этом и спросила меня.
Валентина (так звали прохожую) осталась со мной ждать милицию.
А я стала в милицию звонить.
Набираю 112 добавочный 2, женский голос: «Что случилось?». Говорю: «На меня напали, упала, ударилась головой» - «Где вы находитесь?» - «На Нахимовском проспекте недалеко от метро «Нахимовский проспект», у парка, напротив Приборостроительного техникума, недалеко от заправки ТНК» - «Номер дома?» - «Нет здесь домов, говорю же: парк, напротив техникума, недалеко от заправки ТНК. Номера дома мне не видно. У вас что, нет адреса Приборостроительного техникума на Нахимовском?» - в ответ короткие гудки.
Звоню снова, повторяем тот же диалог, в ответ на очередную просьбу выяснить номер дома говорю: «Я ударилась головой, у меня в глазах темно и ноги подкашиваются, я не могу перейти на противоположную сторону проспекта и высматривать номер дома. Посмотрите по адресной книге». Девушка из милиции после этих слов перестаёт препираться насчёт адреса и говорит: «А какое ОВД там, знаете?» Пытаюсь в состоянии шока и полуобморока вспомнить какое-нибудь местное ОВД, вспоминаю: «Нагорное». «Хорошо, что вы знаете», радуется девушка, ждите, приедут. – «Скорую вам вызвать?» - «Вызвать» - «Ждите» - ждём.
Ждём и ждём, нападавшие давно сбежали, бежали они в сторону леса, там, где «культурный парк» отделяется от леса и стоящих в лесу каких-то заведений глухим бетонным забором.
Мы, ожидая милицию, провели расследование и выяснили, что в этом заборе есть дырка, в которую и пролезли преступники, чтобы быстро и бесследно скрыться.
Мы, конечно, не лазили по лесу, а расспросили дядечку, вышедшего погулять с милейшим фоксом. Дядечка и рассказал, что, влезши в дыру, можно быстро пробежать вдоль забора обратно к метро, а там и след простыл.
Приезжает «Скорая», примерно минут через 20, милиции нет, наконец, через 45 минут после вызова приезжает наряд какого-то ОВД, какого, не разглядела.
По моему представлению, они должны бы ринуться в лес и прочесать его, а также проехать по окрестным дворам и прочим местам, где могут отсиживаться преступники. Потом составить фоторобот преступников и распечатать его, чтобы расклеить. Я, конечно, не настолько наивна, чтобы правда в такое верить, но, всё же, предполагала, что нечто подобное будет.
На деле же было вот что.
Расспросив меня и узнав, где произошло нападение, милиционеры потеряли интерес к происходящему и начали диалог между собой, суть которого сводилась к тому, что «Это не наша территория, а ОВД «Зюзино».
Вызвали наряд из «Зюзино». Приехал, правда, быстро. Если бы у преступников было желание понаблюдать за происходящим, чтобы набраться полезного опыта, они могли без всякого опасения за своё благополучие это делать, потому что их ловить никто не собирался.
Милиционеры из «Зюзино», не обратив на меня внимания вообще, ушли переговариваться с коллегами и врачами «Скорой». Поговорив же, не удостоили меня более общением, без заполнения каких-либо протоколов, оба наряда погрузились по машинам и уехали.
Ловите, граждане, преступников сами.
Пока ППС разбирались между собой, кому ловить на данной территории, появились ещё сотрудники органов.
Дело в том, что минут через 10 после нападения к этому месту подъехала машина ДПС. Пока мы со свидетельницей ждали милицию, ДПСники не обращали на нас никакого внимания, когда же подъехала «Скорая» и милиция, два офицера ДПС подошли к нам поинтересоваться, что происходит.
Выслушав меня, один из них сказал: «С пистолетом надо ходить. Сейчас под Новый год пойдут грабежи. Этих всех поувольняли, они стаями голодные шатаются».
Я нашла эти слова очень правильными, хотя именно пистолет не всегда является наилучшим оружием самообороны.
Дело в том, что, являясь, кроме прочих дел, руководителем информационно-аналитического отдела Движения против нелегальной иммиграции, я знала о росте уличной преступности, а, в силу особенности отношения к ДПНИ «дружественных» организаций, на улице я не расслабляюсь. Впрочем, не расслабляться на улице всем советую.
Но я на практике поняла, что при неожиданном нападении со спины защищаться крайне трудно и очень неудобно драться с существом, вырывающим сумку.
Эффект неожиданности, сильный рывок, потеря равновесия, нападающий находится на расстоянии, на котором до него не дотянуться и стремится не остаться рядом, а быстро убежать. Острый предмет в свободной руке наверняка избавил бы меня от возни и падения на землю, потому что наносить ущерб противнику нужно было быстро и наверняка. Пистолет (оговорюсь, травматический, чтобы не подумали, что я призываю к несанкционированному ношению оружия) был бы нужен, если бы они сумку вырвали. Правда, не исключаю, что в таком случае было бы не дело об уличном грабеже, а дело о том, как кровожадная русская девица поубивала ни в чём не повинных гостей столицы, мирно гуляющих по вечерним улицам и случайно задевших её сумку.
Один из грабителей, кстати, бесспорно был азиатской внешности (я знаю, по мнению некоторых людей, это так нетолерантно, обращать внимание на внешность грабителя, по их логике, сказать, что у грабителя были тёмные волосы, это, конечно, оскорбить всех темноволосых), но он был азиатом, ничего не могу с этим поделать, что касается второго – не знаю.
Также в моём случае странное поведение преступников мне сильно помогло.
Я имею в виду, что они или явно не знали, что делать в случае оказания сопротивления, или не грабёж был их целью, что тоже можно предполагать, учитывая события вокруг ДПНИ.
Они сильно облегчили защиту, а почему они так себя вели – пока непонятно.
В случае же «квалифицированного» поведения я вряд ли на следующий день после нападения могла бы что-то писать. В лучшем случае, через неделю-другую.
Из произошедшего напрашивается ещё один всем известный вывод – деньги, документы, ключи и телефон нужно носить в карманах, а не в сумке. Тогда, даже в случае, если жертва теряет сознание, ценности почти наверняка останутся при ней, потому что грабители, пока ещё, боятся задерживаться на месте преступления и обыскивать карманы, хватают то, что можно быстро унести.
Как вот, возвращаясь к ходу дела. Сотрудники милиции уехали, оставив нас наедине с проблемой.
Врач «Скорой» сказала, что ни не могут ждать приезда ещё одного наряда. Я тоже уже не имела сил ждать, не могла задерживать свидетеля до ночи и мне было крайне неудобно держать возле себя бригаду «Скорой помощи», так как моё состояние стало приходить в норму и стало понятно, что сотрясение мозга если и есть, то лёгкое (благодаря меховой шапке) и в больницу мне нужно ехать только для того, чтобы убедиться, что со мной всё нормально и получить справку для милиции о получении телесных повреждений в результате нападения.
Потому что, увы, сам факт нападения, если ничего не было украдено или не причинены повреждения, не является поводом для подачи заявления в милицию.
То есть, подавать заявление-то можно, но заниматься им никто не будет.
Подумаешь, напали, ударили, сумку вырывали. Ждите, когда вырвут и причинят телесные повреждения, а до того не беспокойте милицию глупостями.
Приехали в больницу. 71-я городская больница на Можайском шоссе, ближе нет мест. Больница оставила двоякое впечатление: очень внимательный персонал и крайне бедное убранство, осыпающаяся штукатурка на стенах, туалет, угадываемый по запаху за несколько метров, обшарпанные банкетки.
Персонал, действительно, изо всех сил стремится поддерживать в заведении необходимую больнице чистоту. Но общее впечатление крайней бедности забивает все прочие впечатления.
Врачи и прочий персонал были, как я сказала, очень винмательны, но, на самом деле, думаю, если бы мне понадобилась серьёзная медпомощь, они вряд ли смогли бы мне её оказать, у них, по-моему, просто не было необходимого оборудования. Хорошо, если я ошиблась.
Из больницы звоню дежурному по городу и прошу разобраться, на чьей территории произошло преступление и обязать соответствующее ОВД взять заявление. То же самое советую делать всегда, когда в ОВД отказываются принимать заявление или вызов. Нашли ОВД, отвечающее за эту территорию, оказалось ОВД «Котловка», поехала туда.
Оперативный сотрудник ОВД уговаривал меня написать объяснение с какой-то загадочной формулировкой: «По факту моего звонка дежурному по городу поясняю, что причин для звонка не было…»
Вследствие этого у меня появились причины для звонка адвокату, которого пришлось беспокоить в половине первого ночи.
После телефонных переговоров адвоката с опером я, наконец, написала нормальное объяснение по факту нападения и заявление по факту причинения мне телесных повреждений.
Из этого выводы: один - если у вас нет адвоката, милицию вам собой не заинтересовать, и второй - как я уже сказала, сам факт нападения основанием для заявления в милицию не является, предъявите что-нибудь более серьёзное, хоть ушиб головы, хоть утраченную сумку.
Дежурный по отделению, выдавая мне талончик о принятии заявления, повторил слова ДПСника, сказанные несколько раньше: «Нападений сейчас будет очень много».
А мне в связи с произошедшим вспомнилось, как две недели назад в мировом суде района «Ивановское» г. Москвы судили соратника Национального совета ДПНИ Владимира Тора за «организацию несанкционированного митинга» и «неподчинение требованиям работников милиции» на сходе жителей Кунцева после убийства Ани Бешновой. И работница суда, молодая дама, вполне сознающая лежащую на ней ответственность за сохранение порядка в стране, сказала нам в перерыве между заседаниями: «Сидели бы вы дома. И проблем бы у вас не было».
Ту же мысль вбивал участникам разогнанного митинга во Владивостоке неизвестный сотрудник ОМОНа: «Люди дома сидят, а вы скот и быдло».
Действительно, сидела бы я дома, не было бы у меня проблем с поиском напавших на меня негодяев. Нет, зачем-то я вечером шла по улице с работы домой. Разве можно так провоцировать преступников?
И не болталась бы я по улицам, не было бы хлопот у сотрудников милиции, вынужденных заниматься моими делами.
Более того, сидели бы все граждане по домам, не было бы как уличной преступности, так и квартирных краж.
Ну, а грабанут быдло какое, так ему и надо, почему дома не сидится? Имеют наглость ходить по улицам, вещи носить, продукты. Как можно так провоцировать голодных выгнанных с работы гастарбайтеров, толпы которых уже наводнили город? Как можно создавать столько хлопот чиновникам, вынужденным отрываться от государственных забот и заниматься проблемами граждан страны, гуляющих зачем-то по её улицам?
В преддверии же начала полномасштабного кризиса, когда протестная активность населения будет достигать всё более мощного накала, власти всё настойчивее будут объяснять гражданам, что хороший гражданин – это тот, кто сидит дома. Мол, будете ходить по улицам, только новых хлопот себе навлечёте, а заниматься-то мы вами не будем, не надейтесь.
А, если и будет, то не в форме заботы, которой вы, граждане, почему-то ждёте от государства, а в форме наставляющих на путь истинный бесед с представителями ОМОНа: «Люди дома сидят, поняли».
Поэтому, дабы не оказаться пленниками в собственной стране, не смеющими высунуться на улицы, заполненные обнаглевшими преступниками, могу повторить то, что говорилось уже много раз: покупайте легально разрешенное оружие и учитесь его применять в целях самозащиты. Оружие, которое можно носить с собой, обязательно носите с собой, не в сумке, а в кармане.
Объединяйтесь по месту жительства в отряды самообороны. Наши люди инертны, но не разобщены, и не безразличны друг к другу, как нас пытаются убедить. Нашу сплочённость доказывают многочисленные случаи, когда люди приходили на помощь своим соседям и даже незнакомым людям, оказавшимся жертвами нападения.
Хочу, кстати, поблагодарить русскую женщину Валентину, почти час потратившую на ожидание вместе со мной милиции, в ожидании милиции по собственной воле выяснявшую, куда могли убежать преступники и, не дождавшись того, чтобы у неё взяли показания, оставившую мне свой телефон и домашний адрес. Не дожидаясь вопроса, зачем ей это нужно, Валентина сказала: «Но ведь они завтра ещё на кого-нибудь нападут».
Так что объединяйтесь, по всему похоже, у нас нет другой защиты, кроме той, которую мы обеспечим себе сами.
Власти вынуждают людей самостоятельно решать проблемы вопросы защиты от преступников и расследования преступлений. Только карательную функцию власти оставляют своим исключительным правом.
