(Выступление на заседании клуба «Русский интерес
» по теме«
Границы России: реальные и идеальные»)Никуда не деться от того простого факта, что современная Россия – это страна со случайными границами, которые ни для кого не священны. У России просто нет никакого принципа границ, они исторически не оправданны и лишь фиксируют крупнейшее геополитическое поражение страны.
Границы России – те, которые русский народ хотел бы видеть, и с которыми он был бы согласен – тема очень сложная и крайне неполиткорректная, опасная. Наверное, именно поэтому её, с одной стороны, так часто поднимают в частных беседах, но, с другой стороны, так редко – за экспертными круглыми столами и на страницах прессы. Между тем, эта тема важнейшая и требует действительно активного и открытого общественного обсуждения.
Ведь проблема границ – это проблема нашей идентичности. Вопрос «каковы наши границы?» логически следует за вопросом «кто мы?», и не разобравшись с первым, нельзя приступать ко второму. Именно осознание своих границ, территориального определения своей субъектности, делает население страны нацией.
То, что мы не имеем действительно русских границ – залог нашей геополитической слабости. Случайность российских границ и их неосвящённость традицией является и вполне понятной причиной для страхов перед Россией со стороны её соседей. Действительно, страна, не имеющая никаких понятий о том, где же её исторические пределы, не имеет и никаких тормозов перед любого рода экспансией. Ей ищут внешние ограничители, а что это сейчас, как не НАТО? Но обрести понятие «своих границ
» нам надо, конечно, не для того, чтобы «успокоить соседей». Это наша внутренняя потребность, так как без этого вся российская политика сводится к череде сумбурных реакций на внешние раздражители, не имея за собой никаких системных мотиваций. Нельзя быть субъектом без границ, нельзя быть и подлинным субъектом международных отношений, не имея понятия о своей идентичности и, соответственно, о своих границах.Скоро подойдёт к концу второй десяток лет существования «независимой России
», а официальный проект «российского народа» так и остаётся проектом. Видно, просто потому, что он в принципе неосуществим. А, соответственно, не может и обрести разделяемый обществом образ «своей земли». Потому имеет смысл говорить только о русском народе и о его границах, границах той государственности, в которой ему было бы естественно жить. То есть это не вопрос о границах многонациональной России, это вопрос о границах нашего народа, в каких бы государствах он сейчас ни проживал.Конечно, для оформления русских границ нужен русский центр силы, русский политический субъект, которого нет и который пока, к сожалению, не предвидится. А без этого – всё бессмысленно. Такая ситуация делает русский национальный проект в некотором смысле отчаянным. Националисты вынуждены играть в принципиально чуждой государственно-политической системе. Единственное, что обнадёживает: русские – последний народ на всей Европейской части света, который не имеет никаких институтов самоуправления. А за этим положением «последних
» можно увидеть неминуемый ход исторического развития, который обойти просто невозможно. Настанет время, когда русские тоже станут нацией, станут субъектом политической жизни и международных отношений. И, надо надеяться, это случится в России. Вот тогда вопрос о Русской земле станет вопросом реальной политики.Рассуждения о границах возможны в двух планах: в идеальном, желаемом, исходящим из свойств русской идентичности, и в реальном, учитывающим все те ограничения, которые наше время ставит перед умозрительным идеалом. Но вначале всё же об идеальном – о том Русском государстве, образ которого мы наследуем вместе со всей русской культурой.
Русская идентичность укоренилась у восточных славян под влиянием двух понятий. Это представление о Русской земле как целостности земель, входивших в единую Русь киевско-новгородского времени. Это и Русская церковь, которая сохраняла сакральное единство этой земли уже после того, как она распалась в политическом отношении, и которая, несмотря на продолжительный раскол митрополии, сохранила это понятие до наших дней. Утраченное единство этой земли – основной нерв русской культуры. Его восстановление – древняя, священная миссия, которую взяла на себя Москва при Иване Великом. В разные эпохи это описывалось по-разному: то как собирание земель Рюриковичей, восстановление Руси, то как объединение русской национальной территории – смысл всегда был одним. Несоответствие политических реалий сакральному пространству Руси всегда – начиная с
XIII века – было вызовом для русского народа.А реальность предъявляет нам две основные проблемы.
Во-первых, древняя Русская земля разделена между нерусскими государствами. Идеология Украины («украинство
») принципиально антирусская, идеология России («россиянство») также к русскому национальному проекту не имеет никакого отношения. С Белоруссией сложнее, однако и здесь мы имеем дело с постулированием политического раскола Руси. Это та реальность, которой самой по себе уже гораздо больше лет, чем былому единству Руси, однако наша идентичность, само имя Русское, помнит и взывает именно к той эпохе и к её пространствам.Во-вторых, русские давно вышли за пределы древней Русской земли, населили новые территории, и, освоив, сделали их русскими. Это тоже Русская земля, пусть её и не думали защищать наши былинные герои. Эти два свойства современных реалий – нерусские государственности на Русской земле и размытость пределов русского освоения новых территорий – стирают наши понятия о границах, размывают их, а вместе с этим и нашу идентичность.
Полагаю, что, рассуждая о русских пространствах, мы можем говорить о трёх типах земель. Первый - это Старая Русская земля, собственно Русь. Второй – это Новые русские земли, территории, освоенные нашим народом и прочно обрётшие русский образ. И третий – это нерусские земли в составе России. Они хоть и населены подчас преимущественно иными народами, тем не менее, они составляют часть современной территории и русского народа, де-факто часть его жизненного пространства.
И если мы говорим о Русском национальном государстве, то его естественным идеалом может быть только единое государство на всей Русской земле – и старой, и новой. Сложнее с нерусскими землями России. Их принадлежность – вне такой модели. Однако есть и другое измерение государственности – имперское. Принадлежность нерусских земель России – это тема имперского проекта и его идеологий, на которых я здесь специально останавливаться не буду. Имперские проекты должны строиться вокруг русского, а не вместо него.
Сам национальный принцип требует, чтобы нерусские народы были вне русской политической системы самоуправления, или же подчинены ей. Поэтому их участие в общей государственности неминуемо должно быть определено приоритетом воли русского народа на Русской земле. Это все те народы, которые, возможно, хорошо бы было бы и «отпустить
», зажить с ними по-добрососедски. И никакие нефтяные шельфы и транзитные пути не стоят той жертвы, на которую идёт русский народ, предоставляя им право соправительства, а фактически – господства на Русской земле. Кстати, за последние 20 лет русские показали свою удивительную способность спокойно воспринимать отделение нерусских территорий. Даже в национально ориентированной среде былую скорбь по потере огромной страны заменили призывы к ещё более жёсткому отделению от того же Закавказья или Средней Азии, введению виз, приостановке миграционных потоков бывших соотечественников и т.д. Однако реальность жёстче. Уйди Россия сейчас из, например, северокавказских республик, они «одни» не останутся: туда придут геополитические конкуренты России, откровенно антирусские силы. А потому имперский проект сохраняет свою актуальность. И, тем не менее, он важен не как самоцель, а как способ утверждения и сохранения русского народа на русских землях. Но сами русские земли, задача их объединения – должны быть однозначным приоритетом политики.Реальность, к сожалению, состоит не только в том, что русский народ вынужден делить власть на своей земле с нерусскими народами. Она и в том, что часть собственно русских, более того – тех самых русских земель, которые составляют сакральное пространство Руси, фактически невозвратима. Речь идёт в первую очередь о таких тотально дерусифицированных территориях, как Западная Украина, хотя вполне может сложиться и так, что даже Мать городов русских для русского народа утеряна безвозвратно.
Однако невыполнимость национального идеала – не причина для его утраты. Ведь утратив его, мы перестанем быть русскими. Будем просто русскоязычным населением России и сопредельных стран.
Предположим, Россия станет русской. Далее – начала собственно русской национальной внешней политики. Внешняя политика – она вообще сильнее всего выражает идентичность власти. А основной лозунг русской внешней политики может быть только один: собирание земель Русских. Плач по расколу Руси и призыв к её собиранию – это центральный мотив всей русской культуры, всего нашего самосознания. И пока Русь не едина, пока Россия не равняется Руси плюс новые русские земли, у нашего государства будут трудные границы. Границы, чуждые нашей самости.
Уже сейчас необходимо
вводить в российскую политику понятие «Русской земли» как пространства традиционного распространения русской культуры, которая, в отличие от «российской территории», РФ не ограничивается. Без этого политика в отношении «соотечественников за рубежом» будет по-прежнему относиться к русским на той же Украине и русским, например, во Франции, тождественно – как к эмигрантским общинам. Но русские на Украине – не эмигранты. Они живут на своей земле, и за ними тысячелетие русской истории. Если уже сейчас не ввести различение зарубежных русских на живущих на своей исконной земле и на русских в рассеянии, то мы будем шаг за шагом терять русские общины на границами России, предавая их интересы и лишь способствуя их ассимиляции. Россия, забывшая о Русской земле – это побеждённая Россия. Встать с колен можно только опомнившись.Да, очевидно, всю Русскую землю уже не вернуть. Но путь подчас важнее цели. Только Россия, собирающая русские земли, - настоящая, русская Россия. Только такая Россия аутентична, соответствует сама себе, своему историческому образу. И только собирающие свою землю русские достойны Русского имени.
