В своем эссе
«Синдром россиянина» Константин Крылов представил ну уж очень неприглядный портрет обычного российского обывателя, чем немедленно спровоцировал вопрос публики «А нет ли тут случаем какой русофобии?» Для ответа на этот вопрос имеет смысл сначала установить причины того, почему это так происходит, что человечек, выковырянный из своей скорлупки, вдруг начинает бурно гневаться и брызгаться во все стороны вонючим материалом. После этого можно уже посмотреть, насколько данный механизм специфичен именно для россиянского сознания.Для прояснения психологических моментов рассмотрим пример с Аней Бешновой. Молоденькая девушка возвращалась домой поздно вечером, и была изнасилована и убита. Естественный ход мысли при анализе подобной ситуации на мой взгляд является следующим. Как часто у нас убивают молоденьких девушек? – Относительно редко, слава Богу. Преступник пойман? – Нет. Известно только, что это гастарбайтер. В этом месте в дело включается стереотип: Ага, «голодный
» мужик – «все понятно» с мотивацией дела, одно только не понятно: убивать-то зачем? Шаг «в сторону» с обозначением первой проблемы: Блин, так их тут полно кругом, как девушкам-то быть? Поздно по улицам не ходить? Не жить совсем? Да и не только девушкам – женщинам вообще? Они ведь красивые, наши женщины, да и свободные... Возврат «в мэйнстрим»: А преступника-то ловят? – Нет, «моя милиция меня бережет». Блин, (фиксация второй проблемы) опять «бережет» кого ни попадя... И т.д.В общем нормальный на мой взгляд ход мысли при наступлении чего-то неординарного должен включать в себя фазы (
1) принятие во внимание факта и распознавание угрозы, (2) анализ угрозы, (3) обзор информации по предпринятым шагам в плане ответа на угрозу, (4) работа над ошибками и неправильностями в целях совершенствования соответствующих социальных механизмов и практик. И мы видим, что обрисованный Константином случай «россиянина» дает сбой уже на первом шаге: россиянское сознание отказывается воспринимать изнасилование и убийство девочки как общественную угрозу.Так мы подбираемся к самой «пимпочке
» рассматриваемого вопроса. У человека есть «взгляд на мир», который вполне согласован с его чувством онтологической безопасности. В этом «мире» девушек не насилуют (напомню, что случай с Аней хоть и ужасен, но пока все-таки действительно редок, слава Богу). Появляется факт, не вписывающийся в «картину мира». Если принять данный факт сознанием, то он ломает чувство безопасности, и перед человеком внезапно открывается экзистенциальная бездна неопределенности – необходимости реинтеграции своего мировоззрения в свете вновь полученной информации. И именно этот экзистенциальный ужас «перещелкивает» интерпретацию факта, отменяя его напрочь: Не насилуют-то ведь лишь «нормальных женщин», а блядей (т.е. иных) – сколько угодно. И вообще, что вы тут пристали ко мне с этой проблядью? Нечего было ей по ночам шляться где ни попадя. И понеслось…Так человек-жертва выводится «за рамки
» нормальности, и – нет человека. А нет человека – нет и проблемы…Другой пример. Живет некто, и ему относительно хорошо, вполне себе так справедливо. А тут приходит Белов (или, например, Крылов), и начинает ему объяснять, что он – мудак, что на нем все едут, что справедливости по отношению к нему в этом мире нет… Логично так объясняют, с примерами… И что теперь? Менять «картину мира
»? – Нет уж, (Щелк!) это Белов/Крылов – мудак. Все ему чего-то надо, дома, вишь ли, ему не сидится (тем самым Белов/Крылов выводится «за рамки»…) И вообще, ну их всех на фиг, фашистов гребанных, посадили бы их скорее (… и нет проблемы – выхолощена; и все остается как прежде – знакомо и «безопасно»).В этом месте возникает еще один параллельный момент – момент Сказки, который тянет за собой соответственного Сказочника. Ведь для человека важно, чтобы его «картина мира
» была бы «как у всех наших», такой же «хорошей». Ведь человек сам – он ведь хороший, он ведь «как все», кто здесь, не то, что эти «идиоты» там. Так нужда в сертификации своего душевного строя бросает человека в объятия Авторитета, который, в свою очередь, и задает человеку установки, определяя, что такое хорошо и что такое плохо. Естественный претендент на роль Сказочника – это Начальство, сакрализация которого в глазах россиянина так не нравится Константину. Но может быть, в частности, и по другому, когда «мир» человека определяется текстами «священных книг». При этом отклонение жизни от предписанного в книгах (Щелк!) немедленно сопровождается выводом о том, что в «этой» стране, с «этими» людьми жить человеку ну просто ну никак невозможно…Характерным в данном психологическом механизме является также важность мировоззренческой гетерогенности, чтобы было куда поместить «иных
», тех кто «сам нарывается». Напомню, что многие узники ГУЛага искренне считали, что все другие тут сидят «за дело», и только он один тут сидит «ни за что». Это тоже является последствием рассматриваемого «щелчка». Так же как и непротивление аресту: «Ошибка, разберутся – выпустят». Мир-то в целом – он прекрасен! И товарищ Сталин о том же всегда говорит...В более общем плане такая форма человеческой социальности обычно характеризуется термином «бегство от свободы
». Ею «страдают» маленькие люди во всех концах Земли, везде, где маленькие раковинки их уютных мирков начинают трещать под жерновами жизни. Художественная литература полна подобных образов, с их маленьким мещанским счастьем, «замком из слоновой кости», и т.д. То есть явление на самом деле гораздо более широкое, чем наша страна – во многих местах люди выбирают себе путь рабства, правда старательно вытесняя этот свой выбор потом из своего сознания.Лечится ли данный синдром? Пожалуй да, но это один из немногих случаев, когда может помочь лишь самолечение. Для этого всего лишь следует как-нибудь сконцентрироваться, вздохнуть,
встать, и сделать свой ход. Тем самым обретя свою собственную субъектность в этом мире…Только надо ли лечить? Ведь эти люди, сделав свой выбор в пользу рабства, на самом деле являются опорой любому Начальству. Они искренне любят Начальство. А уж если Начальник умеет формовать доксу вокруг них, то их любовь становится беззаветной. И если вдруг Крылов сам станет Начальником, эти люди будут также преданно служить ему, забыв, что еще недавно он был тем самым фашистом, которого следовало бы отправить куда-надо...
