ОТ РЕДАКЦИИ. Наш собеседник — Ирина Козырева, один из лучших в российских медиа специалистов по индийской проблематике: индолог, востоковед-лингвист, выпускница Восточного факультета ЛГУ, по Южной Азии, бывший корреспондент РИА «Новости» в Индии, в течение многих лет она жила в Индии и являлась редактором издающегося в Дели на английском журнала «New Theme in Russian-Indian Affairs», предназначенного для индийского читателя.
Авраам Шмулевич — Мега-теракт в индийском мегаполисе Мумбаи (Бомбее), унесший около двухсот жизней, уже называют «индийским 11 сентября». Это, безусловно, один из самых жестоких, сложно организованных и эффективных терактов последних десятилетий не только в Индии, но и в мире. Его расследование еще далеко от завершения. Тем не менее, какие предварительные итоги уже можно подвести?
Ирина Козырева — Теракт в Мумбаи на протяжении всех дней почти непрекращающихся боев освещался практически во всех СМИ, и поэтому вряд ли имеет смысл повторять все подробности. Однако на некоторых моментах, фактах и противоречиях остановиться все же имеет смысл.
Во-первых, до сих пор остается неясным — какая именно группировка стояла за организацией теракта. Малоизвестная специалистам Деккан Муджахеддин идентификации поддается с трудом, хотя имеются некоторые доказательства, достаточно непроверенные, о ее связях с Индия Муджахеддин, которая считается креатурой пакистанской ИСИ (Межведомственной разведки Пакистана), Лашкар-и-Тойба (Джамаат-уд-Дава в своем «гражданском воплощении»), а также Исламского студенческого союза. Нельзя не отметить тот факт, что доказанная на мумбайском теракте неподготовленность индийских спецслужб к отражению такого рода атак относится и к области информационно-аналитической, что априори предполагает неспособность не только адекватно реагировать на террористические угрозы, но и предотвращать их.
Не менее туманной является тема числа задействованных в атаке боевиков и то, каким образом они оказались в Мумбаи. Достаточно сказать, что цифры нападавших до сих пор разнятся от 10 до 50, состав можно определить только на основании погибших террористов и одного захваченного боевика, причем его показания не проясняют, а только усложняют картину. К примеру, на основании его показаний варьируются даже пункты отправки террористов — по одной версии, из Карачи, по другой — Карачи стал всего лишь перевалочным пунктом для группы, тогда как отправной точкой называется Саудовская Аравия.
Авраам Шмулевич — Как готовился этот теракт?
Ирина Козырева — По мнению некоторых экспертов, только часть террористов прибыли в Мумбаи незадолго до теракта. Остальные, скорее всего, оказались на территории Индии гораздо раньше (по некоторым версиям, проникновение началось за несколько лет, причем речь идет не только о внедрении боевиков, но и об их подготовке, которая велась непосредственно на территории ряда индийских штатов, которая далеко не всегда контролируется полицией и спецслужбами). Так или иначе, но вся группа была прекрасно экипирована и оснащена всей необходимой информацией для проведения операции в Мумбаи, в ходе которой было задействовано несколько мобильных подгрупп, атаковавших в общей сложности 11 различных объектов. Мобильность передвижений террористов также свидетельствует о слабой подготовке индийского спецназа и полиции, которые только через сутки смогли установить более или менее жесткий контроль над происходящим.
Авраам Шмулевич — Схема проведения теракта — отличалась ли она от привычной для Индии?
Ирина Козырева — Да, этот теракт явно выбивается из общего ряда. Первая отличительная особенность, о которой я уже сказала — одновременное использование нескольких мобильных групп, атаковавших сразу много объектов. Другой отличительной особенностью мумбайского теракта является модель его организации. Модель атаки, выбранную террористами, характеризуют несколько ключевых моментов: множественность точек атаки, высокая мобильность перемещений террористов, совершенно очевидное использование уже известных клише «работы» уже известных групп в сочетании с четко продуманной схемой действий, характерной для специализированной военной или диверсионной операции. В целом, эта тактика не очень характерна для действующих на территории Индии группировок, за исключением атаки на здание парламента в Дели в 2001 и нападения на ширинагарский аэропорт в 1993. Одним из составных элементов атаки стала тактика «отвлекающих ударов» для рассеяния внимания полиции и явно заранее продуманные ПиаР-ходы, направленные на то, чтобы вызвать панику среди населения и направить в соотвествующее русло внимание СМИ. К последним относится, в том числе, и атака на еврейский Бейт Хабад.
Авраам Шмулевич — Почему терроритсты выбрали одним из ключевых объектов атаки именно Бейт Хабад?
Ирина Козырева — Реакция Израиля на попытки нанести любой ущерб его гражданам слишкомм хорошо просчитывается, чтобы можно было избежать соблазна задействовать все соответствующие механизмы для получения максимальной огласки минимальными средствами — акцент на максимальную огласку отмечается практически всеми специалистами. В самой Индии — официально весьма активно реагирующей на перипетии арабо-израильского противостояния — «еврейский вопрос» не пользуется настолько уж большой популярностью. Другими словами, для обычного — и даже образованного — индийца не имеет разницы, оказались ли в эпицентре каких бы то ни было событий евреи израильтяне или нет. В случае мумбайского теракта этот шаг был рассчитан явно не на индийскую публику. При этом нельзя не согласиться с тем, что выбор в качестве объекта атаки Бейт Хабада укладывается в схему теории «глобального джихада», в рамках которого связка США-Израиль-Индия не может не пользоваться специфической популярностью в качестве объекта критики и выступлений со стороны лидеров мусульманских экстремистских организаций. Особенно при учете достаточно жесткой конфронтации в другой «горячей точке» региона — Афганистане.
Авраам Шмулевич — Насколько доказано участие Пакистана?
Ирина Козырева — Четко прослеживаемое стремление привязать атаку к индо-пакистанской «болевой точке» — Кашмиру — и к самому Пакистану связана с ситуацией в Афганистане. Я говорю о стремлении особо выделить этот акцент не с той точки зрения, что Пакистан можно было бы полностью исключить из схемы, однако попытка привязать к теракту пакистанские экстремистские группировки пока что остаются не совсем обоснованными, учитывая общую размытость политической составляющей атаки. И даже требование индийского правительства к правительству Пакистана о выдаче террористов, скрывающихся на его территории, пока что лишены доказательной базы. Естественно, было бы странным не искать в происходящем «пакистанский след», тем более что ситуация в Пакистане в настоящее время достаточно противоречива и взрывоопасна. Здесь только недавно сменилось руководство при общей неизменности одного фактора — неспособности официального Исламабада контролировать активность экстремистских группировок — как и племенные разборки в северо-западных провинциях и в приграничных районах Афганистана. К этой же категории относится тема Кашмира, которая уже свыше полувека является пунктом преткновения для обеих стран и которая по уровню проблемности и клишированности сопоставима с палестино-израильским конфликтом.
Очень любопытным фактом с этой связи оказываются заявления официального Исламабада о возможной переброске войск с афганской границы к границам Индии при угрозе эскалации напряженности со стороны индийского руководства. Совершенно очевидно, что эту угрозу можно рассматривать как элемент давления на США и НАТО, «борьба за мир» в Афганистане у которых оказывается под угрозой срыва в силу особенностей выбранной стратегии противоборства талибским боевикам. Доказательством стали и весьма оперативные заявления руководства талибов с угрозами в адрес Индии, и смущение официального Дели, который при традиционной остроте антипакистанской риторики уже поспешило заявить о недопустимости нагнетания обстановки и отказа применять военные силы в качестве ответной меры. У Дели сегодня не так много опций для выбора — и в данной ситуации правительство может только рассчитывать о получении каких-то гарантий от США и Пакистана в том, что подобные теракты не повторятся, но не предпринимать сколько-нибудь решительных действий. С другой стороны, «а осадочек останется» и в отношениях с новым главой Белого дома, и с точки зрения репутации правящего Конгресса, который и без того обвиняют в полном провале политики обеспечения безопасности страны.
Одновременно, если все-таки принять во внимание этот вектор расследования, хотелось бы отметить, что за последние несколько лет, по данным не только индийских спецслужб, количество террористических акций в самом индийском Кашмире демонстрирует тенденцию к снижению напряженности в этом регионе. Печальную пальму первенства в последние годы держат штаты так называемого «красного пояса» — ареала деятельности левых экстремистов и базирующихся на лозунгах борьбы за социальную справедливость и территориальную независимости движений далитов, мусульман и христиан, которые в Индии имеют достаточно низкий социальный статус и относятся к малообеспеченным слоям населения. Не меньшую лепту в создание атмосферы напряженности вносят и крайние националисты, включая борцов за чистоту хинду-сообщества (движение хиндутва) или сикхскую самостийность. Если даже если вооруженными выступлениями эти ячейки общества не балуются, то создание общей атмосферы — скорее, их рук дело. Особенно активистов идеологии хиндутва, сознательно принижающих статус других социальных групп населения и имеющих весьма солидный багаж опыта, подготовленных кадров (многие последователи хиндутва — военные) и даже вполне современным боевым арсеналом. Другими словами, ситуация в Индии как была, так и остается взрывоопасной по слишком многим линиям, чтобы можно было с легкостью назначить «виноватых», хотя общий диапазон их известен и достаточно невелик. Если речь идет о «своих» и «традиционных».
Авраам Шмулевич — Насколько четко зарубежный след в этом теракте?
Ирина Козырева — Мнение специалистов о «зарубежном происхождении» боевиков, действовавших в Мубаи, почти единодушно. Более того, это называется одной из деталей «новой стратегии» джихадистов-глобалистов — привлечение «добровольцев» без привязки к какой-то определенной группе под каким-нибудь «рабочим названием».
В частности, речь идет о том, что в составе группы боевиков, по данным следствия, оказались несколько «британских» пакистанцев. Эту информацию выдали в СМИ сами британцы буквально на следующий день после атаки. Факт, в целом, не удивительный, поскольку именно накрученные пропагандистскими лозунгами молодые и образованные выходцы из Азии остаются наиболее удобной аудиторией для рекрутеров из экстремистских группировок. О причинах можно говорить долго, однако что очевидно — сложившаяся на сегодняшний день система международных взаимоотношений сама по себе является питательной средой для социального и идеологического расслоения, одним из следствий которой являются эстремистские настроения среди молодежи, как наименее социально защищенного слоя населения. Версию об «пришлых» боевиках поддерживает обнаружение идентификационной карты гражданина Маврикия — страны, которая является своего рода офшорным финансовым центром для Индии, а также обозначенная выше «точка отправки» террористов, которая связана с регионом Залива — традиционного и весьма популярного «места работы» для многих индийских граждан-мусульман, особенно из южных индийских штатов, в частности — Кералы.
Авраам Шмулевич — Террористы специально охотились на граждан Западных стран — США. Британии. Израиля, Германии и Японии. Почему?
Ирина Козырева — Специальный «отбор» граждан ЕС и США (при этом, по некоторым сообщениям, граждан с «российскими паспортами» террористы сразу отпускали) был акцентирован фактически во всех СМИ. Панические заявления «очевидцев» о том, что террористы едва ли не паспорта проверяли перед началом стрельбы — как и выбранные места традиционного времяпровождения европейцев в качестве объектов атаки — наводят на мысль, что этот элемент был достаточно тщательно спланирован. Медиа-компания проводилась настолько массированно, что поневоле — даже без углубления в конспирологию — создается впечатление, что «атака на обладателей западных паспортов» была составной частью операции. Частично — в качестве одного из «отвлекающих маневров», частично — для создания соответствующего имиджа атаки как подтверждение версии причастности «глобального джихада», частично — для косвенного нанесения ущерба планам индийского правительства по расширению взаимодействия, включая торгово-экономическое с Западом. Не исключается также еще одно толкование — акцент на противоборстве Западу может быть следствием стремления сыграть «свою игру» в Афганистане, на Ближнем Востоке, так и в более глобальном масштабе. Мумбайский теракт можно рассматривать, в том числе, как своего рода «проверку на прочность» для нового президента США, который как раз приступил к определению целей и задач в международной и, в частности, восточной политике. Нельзя сбрасывать со счетов и все более явное стремление Евросоюза дистанциироваться от слишком тесного вовлечения в решение афганской проблемы — одной из ключевых проблем мировой политики.
Авраам Шмулевич — Есть ли еще достоверные версии о том, «кто заказывал» этот теракт?
Ирина Козырева — При анализе возможных версий нельзя исключить и версию о мафиозном характере мубайского теракта. По мнению ряда специалистов, за атакой мог стоять владелец D-company Давуд Ибрахим, один из бонз южноиндийской мафии, проживающий, в основном, в Карачи. В этой связи выдвигается версия, что все «отвлекающие маневры» террористов преследовали цель на уничтожение весьма небольшой группы лиц, оказавшихся на одном из объектов атаки. Это только версия, однако тот факт, что успешность атаки явно была подкреплена наличием разветвленной сети локальной поддержки, отрицать не может никто. Мумбаи — не только финансовая и индустриальная столица Индии, это еще и один из крупнейших центров индийской мафии. Поэтому сомнений в природе «локально сети поддержки» у экспертов фактически не возникает. И одновременно заставляет задуматься о том, куда на сегодняшний день сместился центр тяжести террористической деятельности и насколько она может считаться привязанной к какой-то конкретной группе населения или даже конкретной террористической структуре. В ХХI веке терроризм стал, как ни парадоксально, просто одной из профессий, причем по типу характерных для манеры ведения дел в транснациональных корпорациях. Национальная, религиозная и прочая специфика выступают при таком подходе лишь аналогами щупалец спрута.
Одним из косвенных, но не менее серьезных факторов остается фактор сугубо политический, связанный с предвыборным противостоянием внутри самой Индии. Как известно, в 2009 году в Индии должны состояться выборы премьер-министра и нового кабинета, и в последние несколько месяцев многие ведущие политики страны, особенно из числа нынешней оппозиционной партии БиДжиПи, начали получать письма с угрозами расправы. Среди отправителей писем значилась, в том числе, группировка Деккан Муджахеддин. С этой точки зрения Мумбаи также является почти идеальным объектом для террористических акций, поскольку во многом определяет и «политическую моду» в стране. Учитывая тот факт, что с деятельностью БиДжиПи довольно тесно связана активность крайне-националистических движений в индийском обществе, включая приверженцев идеологии хиндутва, вряд ли стоит удивляться, что усиление националистических настроений при победе БиДжиПи на выборах могло оказаться в качестве одного из политических мотивов теракта.
Авраам Шмулевич — Какое влияние этот масштабный теракт окажет на внутриполитические процессы в Индии?
Ирина Козырева — Как уже говорилось ранее, мумбайский теракт стал очередным ударом по репутации правящего Конгресса. Эксперты оказались крайне единодушны в оценке работ индийских спецслужб и полиции, которые оказались фактически неподготовленными к отражению атаки — не говоря уже о ее предупреждении. Эта тема, в частности, красной нитью проходит через предвыборную платформу БиДжиПи, которая прямым текстом обвиняет правящую партию в полном небрежении к вопросам обеспечения безопасности. Мумбаийский теракт стал очередным доказательством в целом ряду ранее озвучиваемых обвинений в неадекватности и некомпетентности реакций правительства в борьбе против маоистов, наксалитов и других экстремистских группировок в различных штатах. Отсутствие необходимой экипировки, современного вооружения и оборудования, проблемы в подготовке кадров — все эти пункты из раза в раз озвучиваются в качестве претензий в адрес правящего кабинета.
Предпринимаемые шаги не позволяют решить проблему, уже давно ставшую системной. Business as usual, скептически хмыкают эксперты в ответ на попытки правительства оправдаться. Перестановками в правящих кругах ситуацию изменить вряд ли удастся — как и увольнениями «козлов отпущения». По всей вероятности, Индии придется прибегнуть к привлечению зарубежных инструкторов и очередному перевооружению полиции и сил спецназначения. Однако это вопрос будущего, а пока что Конгресс стремительно теряет очки в предвыборной гонке, а Индия в достаточной степени ослабляет свои позиции в роли претендента на «мировую державу» и серьезного игрока на региональной сцене. Впрочем, это уже из области геополитических прогнозов.
