На Украине празднуют очередную годовщину массового голода 1932-1933 годов, унёсшего жизнь миллионов людей.
Я понимаю, в такой формулировке фраза царапает глаз. Куда удобнее было бы написать — «празднуют Голодомор». Это не вызывает вопросов. Потому что «Голодомор», в отличие от реального голода — идеологический конструкт, и связан он не со скорбями, а со своего рода победой. Чего над чем — сейчас и поговорим.
Начнём, впрочем, очень издалека, не с Голодомора, и даже не с Украины. И не с того, почему и зачем появился данный идеологический конструкт. Воздержимся пока и от его сравнения с другими такими же. Зададимся сначала кантовским вопросом — как возможны подобные конструкции? Не в моральном каком-нибудь смысле, а в чисто техническом. Типа, как возможен летательный аппарат тяжелее воздуха. Вроде бы абсурд, но птицы и самолёты летают.
Итак, с начала. Мы все более-менее привыкли к той мысли, что жизнь есть борьба. Такое мировоззрение, конечно, имеет свои минусы — но их куда меньше, чем у альтернативных точек зрения.
Это, в свою очередь, предполагает, что любое событие есть столкновение сил, кончающееся победой одних и поражением других. Разумеется, на практике всё сложнее — можно победить в одном и проиграть в другом, можно победить сейчас и проиграть потом, можно впутаться в сложный клубок следствий, где чёрт ногу сломит. Но в целом — да, любое событие — это акт войны, и в нём есть победители и побеждённые.
Однако, победа и поражение не симметричны. Поражение — штука объективная. Тот, кого побили — тот потерпел ущерб, всегда настоящий. Иногда можно, конечно, внушить кому-то, что он уже проиграл, хотя он ещё и не садился играть — но если он это принял, проигрыш тут же становится реальным: от проигравшего откусывают куски. А вот победа — штука более тонкая. Во-первых, победитель может и не понять, что он, в сущности, победил (а такое происходит чаще, чем мы думаем). Во-вторых, он может и не воспользоваться своей победой — или воспользоваться ей себе же во вред. Во-третьих, победой может воспользоваться кто-то другой. В-четвёртых, этих других может быть много: грызня хищников за уже убитую добычу — самое обычное дело… И так далее.
Выводы из этого следуют такие. Поражение, ущерб, несчастье — это реальность, данная нам в ощущениях. А вот победа, удача, успех — это вещи, которыми, во-первых, надо уметь воспользоваться, и, во-вторых, их нужно специально оформлять. То есть на победу нужно заявлять права, конструировать их и уметь удержать.
Это одна сторона. А есть и другая. Если уж мы воспринимаем любое событие как схватку, то любое поражение можно переоформить в чью-то победу. Даже если «на самом деле» никакого победителя, в сущности, не было.
Возьмём крайний пример. На человека упал… ну, скажем, метеорит. Человек, понятное дело, погиб. Вроде бы всё. «Никто не виноват».
Ан нееееет. Допустим, у человека были недоброжелатели — а они есть у всех. Для начала они просто порадуются. Потом начнут всем рассказывать о том, что покойник, поссорившись с ними, сильно разгневал Господа (или испортил карму, если дело происходит в древней Индии или в современной Европе, где в карму тоже верят), и получил наказание свыше. «На наших врагов ополчилось само Небо» — а что, сильная позиция. Далее, ситуация мифологизируется: сочиняется легенда, что жертва метеорита как раз в этот самый момент готовилась сделать что-то очень, очень, очень плохое, причём не против этих людей, а против мира и человечества в целом, и только метеорит ему помешал осуществить свой ужасный замысел. А небесный камень ставится вносится в местный храм и делается предметом поклонения… Можно сыграть, впрочем, и наоборот — можно обвинить в падении метеорита какого-нибудь «злого колдуна, предающегося чернокнижию», и в качестве такового выставить врагов умершего. И расправиться с ними, или стрясти с них какую-то компенсацию. Тоже хорошо.
Если кто-то думает, что я безбожно преувеличиваю и в реальности такого не бывает, рекомендую почитать, например, писания некоторых товарищей о причинах смерти… ну, хотя бы Сталина. Эту честь — стать причиной гибели сего ужасного тирана — оспаривают друг у друга самые разные силы. Я даже читал версию неких хасидов, которые на голубом глазу учили, что «страшный враг еврейского народа» помер после их молитвы… И это, заметьте, после всех прочих версий об убийстве Сталина самыми разными силами, начиная от товарищей-коммунистов и кончая туманным Альбионом (да, и им тоже). Тональность построений тоже менялась — от восхваления до проклятий.
Теперь пример посложнее. Допустим, человека действительно убили. Сколько тут открывается возможностей! Даже если убийца известен, всегда можно в этом усомниться. Далее, убийце можно приписать «работу на другого» — и, ежели свезёт, найти тому доказательства. С другой стороны, можно найти причины объявить это убийство благим делом и поставить его в заслугу кому-нибудь или чему-нибудь… Возможностей море.
Вывод. Любое несчастье, особенно реальное, всегда можно представить как чью-то победу. А уж с победой можно делать самые разные вещи, поскольку она — конструкт.
Например, победу можно переписать на себя. Например, победив победителя. Как известно, победителю дракона достаются его сокровища. Тот, кто победил какого-нибудь дракона, как правило, тоже претендует на всяческие сокровища. Причём дракон может быть дутый, резиновый, а сокровища — вполне реальными.
Вот пример с братской Украины — будем всё-таки держаться ближе к теме. Одним из главных обвинений в адрес «режима Кучным» было — «они убили Гонгадзе». Помните сорви-голову Гонгадзе, как трясли ею лютые майданщики? За «Гонгадзе» готовы были порвать. Ну, режим пал, Кучма изгнан, Украина обрела счастье. Кто убил Гонгадзе, так и осталось тайной, покрытой мраком. Зато — обратите внимание — сколько победителей и выгодополучателей.
Россия, впрочем, в этом деле была первой. Ежели кто забыл — напомню Таджикскую Девочку, убиенную злобными русскими националистыми. Впоследствии выяснилось, кто и почему её, хорошую, убил — но огромная страна неделю стояла на ушах и обливалась слезами, выла и стенала, а кремлядь, запустившая девочку в раскрутку, под шумок провернула много вкусных делишек, в частности — уконтропупила одну политическую партию и принялась за раскрутку «антифашистской» истерии. Теперь борьба с «русским фашизмом» стала мейнстримом. Сейчас мы всё кушаем да кушаем волчьи ягодки с того кустика, который был посажен на могилке Таджикской Девочки.
Хотя можно и углубиться. Ельцинское блядство распоганилось — если кто забыл — ещё и на телах трёх подростков, умудрившихся каким-то образом попасть под танк во время так называемого «путча». Кто помнит сейчас их фамилии? А ведь всей Москвой хоронили, клялись на крови. Тогда это казалось так важно, ага-ага.
Заметим. Такие выгоды можно получить с одной-единственной смерти. А что можно состричь со смертей массовых, когда трупы можно грузить эшелонами? Это настоящий капитал, который просто нельзя упускать.
Классикой жанра тут является Холокост. Теперь к тому же животворящему источнику припали украинские власти. Примерно с теми же целями — о чём, собственно, и речь.
Итак, будем различать факты и конструкты. Факты Они таковы, что в двадцатые годы в Советской России — извините, тогда «Украина» только делалась большевиками — имел место быть чудовищный голод, вызванный неурожаем и действиями советской власти, причём второе сыграло большую роль. От голода погибли миллионы людей. Это факт.
Но, как уже говорилось выше, только поражение является фактом. Над которым можно надстраивать конструкты — «кто виноват», «что делать», и так далее. И венчает всё это фигура победителя.
Тут-то и начинается боевой гопак.
Современные украинские политики предлагают следующую интерпретацию этого факта. Голодомор был устроен «проклятой русской Империей», временно мимикрировавшей под «советскую власть». Целью было именно убийство украинцев.
При этом создатели конструкта даже признают, что попутно погибло какое-то количество русских (особенно казаков), а также представителей других народов. Но это они списывают на общее зверство людоедской «русско-москальской империи».
Далее, предполагается, что целью злодейства было подавление «извечного стремления украинцев отделиться от России», «тяги к незалэжности» и мечты о европейском выборе. Этот тезис особо не доказывается — хотя именно большевики дали независимость Польше и Финляндии, да и «независимая Украина» периода Брестского мира и позднее была, в общем-то, их рук делом. Но кого это интересует? Очевидно же, что большевики пылали ненавистью к украинцам и желали их подавить — а украинцы только и мечтали, чтобы отделиться от проклятой, гнетущей России.
И наконец. Предполагается, что «украинский народ», пережив все эти ужасы, только укрепился в своём украинстве и ненависти к «москалям». Теперь он, наконец, незалэжен, и намерен эту незалежность ширить и крепить путём вступления в НАТО и прочие антироссийские организации.
Причём «Голодомор» является здесь универсальным аргументом для оправдания любых антирусских действий: «ведь они с нами сотворили такое».
Таким образом, нынешние празднования Голодомора — это празднование победы. Победы над призраком «москализма».
Тут, конечно, нужно уточнить, кто обвиняет кого и в чём. Есть распределение ролей. Например, президент Украины несколько раз заявлял, что, дескать, не обвиняет в Голодоморе никакой народ или государство, а только Советскую власть. Тем временем правые устраивают митинги около российского посольства, где проговаривается «уже почти всё»: «Москва — покайся!», «Медведев и Путин — идейные последователи организаторов геноцида Украинской нации Сталина и Кагановича!», «В 1932-33 годах московская коммунистическая власть выморила голодом более 10 миллионов украинцев!» и т.п. Впрочем, это только то, что говорят более-менее вслух — а что пишут про «москалей», это, что называется, пестня.
И если сам факт голодной смерти множества людей, равно как и то, что эта смерть была следствием политики советской власти, оспаривать глупо и стыдно, то столь же глупо и стыдно без рассуждений принимать в нагрузку к этому факту конструкт, изложенный выше. Хотя бы потому, что это именно конструкт, основанный на произвольных посылках.
Главным здесь является утверждение, что Голодомор имел целью «подавления украинской идентичности» и «традиционного украинского национализма». Так вот, именно это не может быть правдой. Потому что именно в годы советской власти на южнорусских землях велась политика интенсивнейшей украинизации. Более того, именно в период голода украинизация шла усиленными темпами. Внедрялся украинский язык, людей заставляли «писаться украинцами». И, что характерно, доверено это было в основном украинцам же.
Думаю, историки ещё поработают над темой «Советская власть и украинский национализм». Для прояснения ситуации, впрочем, вполне достаточно работ советских вождей, взять хотя бы любое сочинение Ленина о национальном вопросе. Где ясно сказано, что целью является подавление и ущемление русского народа («великодержавного держиморды») и искусственное разгуливание и расхоливание всех малых народов и их национальных чувств, каковые являются естественными союзниками советской власти — за счёт всяческого ущемления русских, и только русских. В этом состоял советский «интернационализм». Украинизация по-советски была составной частью антирусской советской политики.
При голодоморе максимально пострадали прежде всего области проживания казаков. Казачество же было официальным врагом Советской власти: тогдашние кремлёвские вожди казаков ненавидели почти физиологически, чего никогда и не скрывали… Потому что казачество было не просто частью русского народа, но в каком-то смысле самой сознательной и организованной его частью, наиболее успешно сопротивлявшейся большевизму.
По сути дела, Великий Голод имел одной из целей никакое не «уничтожение украинцев», а, наоборот, их создание. Украинцы как нация создавались и взращивались в рамках обычной советской политики на разделение и властвование.
Сейчас Голодомор, точнее, государственный миф о нём, служит ровно тем же самым целям — украинизации. Правда, уже не советской, а постсоветской — то есть антисоветской по форме и советской по содержанию и даже методам. Если сейчас посмотреть, как именно проходят торжества, посвящённые событию, какими методами сгоняются на праздничные мероприятия люди, как работает пропагандистская машина — охватывает чувство сильнейшего дежа вю. Впрочем, как и от мероприятий российских — что и неудивительно.
Но всё это не должно заслонять главного. Массовая смерть людей от голода — великороссов, малороссов, и представителей других народов — была на самом деле. Это было следствием политики русоцида, уничтожения русского народа, проводимой в XX-XXI веках несколькими политическими режимами, сумевшими взять под контроль остатки разрушенной в семнадцатом году великой страны.
Вечная память умершим.
