Прежде, чем начать разговор о техноромантизме, как об одном из наиболее любопытных культурных аспектов модернизации, следует вспомнить о его предшественнице — Научной Фантастике, которую для краткости будем называть просто НФ.
Основными потребителями НФ во все времена были учёные-естественники, инженерно-технические работники, студенты соответствующих профильных ВУЗов и нередко высококвалифицированные рабочие (в советское время занятые всё больше в сфере «оборонки»). Такое внимание научно-технической элиты к НФ объясняется традиционной тематикой этого вида литературы: тайны Мироздания, возникновение и эволюция Вселенной и разума, пределы человеческого познания, пути развития цивилизации, изменение человеческой природы и человеческого сознания, фундаментальные научные открытия и прорывные технологии.
Можно добавить еще определение американского писателя-фантаста Грегори Бенфорда: «НФ — это литература, пронизанная не столько научной проблематикой, сколько атмосферой научной деятельности».
Как часть общечеловеческой культуры, НФ появилась в конце XIX в начале XX веков. Появлению ее способствовал не только бурный научно-технический прогресс, но и потребность передовой части общества в художественном осмыслении происходящих перемен. Другими словами, творцы прогресса — ученые и инженеры — нуждались в литературе, которая вдохновляла бы их на новые свершения и подготавливала человечество к удивительным, хотя и порой жестким чудесам грядущего.
В дореволюционной России охотно читали книги Жюль Верна, Герберта Уэллса, Ле Фора и Графиньи, Курта Лассвица и других западных фантастов, но подлинное становление НФ, как инструмента научно-технической модернизации страны пришлось уже на годы Советской власти. Непрост был жизненный и творческий путь первых советских писателей-фантастов: Александра Беляева, Владимира Никольского, Яна Ларри, Николая Шпанова, Александра Казанцева и мн. др., но они сумели сделать главное — подготовить и в известной степени подтолкнуть молодого читателя к выбору специальностей связанных с наукой и техникой.
Развитие атомной энергетики и космической техники в 50-е 60-е годы XX века было напрямую связано с развитием НФ. Именно она создавала в глазах общества привлекательный образ этих жизненно-важных для страны направлений науки и техники. Писатели, пришедшие в фантастику в те годы, такие как Иван Ефремов, Братья Стругацкие, Георгий Гуревич, Владимир Михайлов, Генрих Альтов, Владимир Савченко приблизили читателя к лабораториям Научно-исследовательских институтов, воспев романтику научного и изобретательского поиска, иными словами, показали, как именно творится то самое будущее, о котором мечталось школьникам, студентам, рабочим, инженерам и молодым ученым.
К сожалению, стагнация социально-политических процессов в советском обществе, вызвавшая последующее разрушение мировой системы социализма, привела к тому, что образ ученого-исследователя, вдохновенного изобретателя новых машин и устройств изрядно потускнел, превратился в примитивный штамп, подвергшийся осмеянию и забвению. Начиная с середины 80-х годов и до наших дней НФ, как властительница дум, постепенно утрачивала свое ведущее положение в фантастической литературе. На замену ей пришли социальный гротеск, криптоистория, и, что еще хуже — фантастический боевик и фэнтези. Фантастика новой эпохи не только не звала во ВТУЗЫ, но и вообще никуда не звала, рисуя будущее, как бесконечно продолженное настоящее со всеми его ужасами и катастрофами.
Но ничто не остается неизменным, и в российской фантастике сегодняшнего дня появились новые молодые силы, для которых романтика научного поиска, освоение космического пространства и позитивный взгляд на судьбы будущей России — не пустой звук, а если хотите, своего рода социальный заказ. Это движение, пока только набирающее силу, получило название ТЕХНОРОМАНТИЗМА!
Нечаянной предтечей техноромантизма стал, как ни странно, известный писатель-нефантаст Александр Проханов с его одушевлёнными подлодками и ракетами, мечтающими на боевом дежурстве об Америке. Таких популярных писателей-фантастов, как Федор Березин и Антон Первушин смело можно считать стихийными техноромантиками. В книгах Федора Березина боевые машины, танки и самолеты, не просто средство разрешения глобальных конфликтов, но своего рода механические организмы, для которых военные действия необходимое условие жизнедеятельности. Антон Первушин, известный еще и как популяризатор космонавтики, в своем альтернативно-историческом романе «Звезда» проводит четкую взаимосвязь между социально-политической и научно-технологической модернизацией Советского союза, существование которого он продлил до начала 2000-х годов.
Неожиданно и ярко выступил в образе техноромантика Вячеслав Рыбаков. В своем романе «Звезда Полынь» (название которого симптоматично перекликается с названием романа Первушина), этот широко известный петербургский писатель выразил настроения той части научно-технической интеллигенции, которая еще не опустила руки и не утратила надежду на возвращение нашей стране статуса космической супердержавы. И не только не утратила надежды, но и готова принять деятельное участие в модернизации России.
Отвечает идеалам техноромантизма дилогия Ярослава Верова, Игоря Минакова «Десант на Сатурн» и «Десант на Европу». Дилогия повествует о далеком будущем, где люди живут с симбиозе с глобальной техноинфосферой. Производство материальных благ, транспорт и бытовое обслуживание осуществляется квазиживыми механизмами «механоргами», способными к самовоспроизводству и эволюционному развитию. В конечном итоге, такое слияние живых организмов с искусственно созданными приведет, по мысли авторов, к появлению существующего вполне самостоятельно и осознающего себя техноценоза.
Само понятие техноценоза ввел замечательный русский советский ученый Б.И. Кудрин еще в 80-х годах прошлого века. Под техноценозом Кудрин подразумевал «ограниченное в пространстве и времени любое выделенное единство, включающее сообщество изделий. Под изделием понимается предмет или совокупность предметов производства той или иной технологии.» Иными словами, он рассматривал сложные технологические системы как единое целое, отдельные элементы которого находятся в тесном взаимодействии. В своей футуристической реконструкции авторы дилогии пошли дальше, предположив, что рано или поздно стремительно развивающийся техноценоз должен будет либо включить в себя человечество, либо отвергнуть его.
Не будь авторы техноромантиками, они бы и мысли не допустили, что на каком-то этапе своего развития техноценоз вдруг сгенерирует гармонические условия своего сосуществования с человечеством. Вероятность такого стечения обстоятельств и в самом деле бесконечно мала. Это в чистом виде техноромантика.
Но техноромантика человеческими проблемами не ограничивается. Свободы хочется не только человеку, но и техноценозу, как существу думающему и, возможно, чувствующему. Есть проблема смысла и цели существования и человеческих, и техногенных суперсуществ друг для друга. И здесь авторы дилогии, опять же, из всех возможных подходов продемонстрировали именно техноромантический. Казалось, какое нам людям дело до проблем существования механоргов? Это всё настолько далеко от нас, что, если даже вообразить смысл их существования, то описать это можно будет исключительно в виде техдокументации и уравнений высшей математики, с подробным изложением ТТХ и прочих данных. И тем не менее, по замыслу авторов техносуперсущества сообщаются с людьми и друг другом в некой глобальной системе ценностей, идей и приоритетов. Люди могут расходиться с этими суперсуществами в этических оценках, но система ценностей, схожих взглядов на цель и смысл существования, на проблему долженствования у нас и у НИХ имеет общий базис. Иными словами, техноромантики видят будущее не в смертельном противостоянии цивилизации машин и человечества, а во взаимовыгодном сотрудничестве.
Но все это нас ожидает в отдаленном будущем. А что происходит сейчас? Мы видим, что уже сегодня в развитых государствах, таких как страны Евросоюза, США, Японии и ряде других, среда обитания столь предельно насыщена технологиями, что простейшее отключение электроэнергии приводит к весьма серьезным, а порой и трагическим последствиям. Человечество настолько далеко продвинулось по этому пути, что остается либо погибнуть, либо двигаться дальше, потому, что назад к природе возвращение уже невозможно. Российская Федерация, как государство пусть во многом утратившее ведущие позиции в технологической гонке, но имеющее колоссальный потенциал, вполне может стать одним из лидеров этого процесса. Кстати, в упомянутой выше «техноромантической» дилогии Верова, Минакова именно российские ученые инициировали процесс глобальной модернизации, чем проложили дорогу к грядущему процветанию не только своей страны, но и всего мира.
Уверенность в том, что это так и будет, не может появиться в нашем обществе сама по себе. Ее необходимо всячески пропагандировать, внедряя в массовое сознание несколько подзабытые идеалы Научно-Технической Революции, которая неизбежно влечет за собой социально-экономический прогресс. Делать это нужно как современными методами, используя всю мощь мультимедийных ресурсов, так и традиционными — через литературные произведения и кинофильмы. Есть все основания полагать, что именно техноромантика станет той самой, простите за сленговое словечко, «фишкой», которая сделает деятельное участие в научно-технической модернизации страны не только модным, но и жизненно важным для тех, кто сейчас еще только выбирает свой профессиональный путь.
