Культурные стимулы модернизации

Дмитрий Володихин начал Круглый стол с напоминания о том, какие уроки принесла с собой скоротечная абхазская кампания.

Армия фактически осталась без поддержки высокоточным оружием, без технологий наблюдения и разведки из космоса, ее боевое оснащение никоим образом нельзя назвать «новейшим», соответствующим уровню XXI века. «Военная тема» резко реанимировала тему модернизационную. Оснащение армии новым оружием и новой техникой идет в «нулевых» даже медленнее, чем в 90-х, не говоря о советском периоде. В стране происходит постепенное падение ВПК, вымывание прежнего научно-технического потенциала, утрата старых технологий без замены их новыми. Персонал людей науки и инженерного корпуса быстро стареет, молодой смены явно не хватает, лучшие мозги продолжают утекать за рубеж. А это в перспективе грозит страшными брешами в системе безопасности страны, собственно, бреши эти уже открываются, и не видно, чем их заткнуть. Сам идеал человека, отдающего сила науке, технического развитию, инженерному поиску, совершенно выветрился из массового сознания.

Иными словами, необходимо мощное модернизационное усилие. Без модернизации мечтать о сохранении цивилизационной независимости просто глупо.

Как это положение можно исправить?

Думается, возможны три модели поведения.

Первая из них состоит в том, что сообщество национально мыслящих интеллектуалов раз навсегда отказывает политэлите в способности решить задачи модернизации. Тогда речь идет только об одном варианте: смене этой элита на другую, наделенную способностями видеть стратегическую перспективу модернизации.

Вторая модель предполагает работу со здоровыми секторами политэлиты, сохранившими хотя бы по минимуму ответственность перед страной и народом. Тогда задача интеллектуалитета – поработать «лифтом», доносящим модернизационные идеи до этих секторов, не стесняясь информационных кампаний на эту тему, самых жестких пиаровских приемов, используя все возможные связи и ресурсы.

Третья может быть охарактеризована словами «махнуть рукой». Иными словами, стыдно нормальному человеку затевать в стране новую смуту ради смены элиты, но надеяться на какие-то позитивные действия с ее стороны не стоит, поскольку надежды эти при любом раскладе останутся беспочвенными. Значит, необходимо своими силами ввести в массовую культуру романтику научно-технического прогресса. Условно говоря, вновь сделать модной заклепку на борту космического корабля. Сделать социально престижной роль технаря, роль неутомимого ученого, стоически работающего ради своего народа, ради Бога, ради страны при любых условиях.

С моей точки зрения, наиболее адекватная модель поведения – сочетание второго и третьего пунктов.

Владимир Хомяков главную беду нашей модернизации, главную причину ее бесконечного торможения видит в том, что экономика России слишком глубокого, слишком тесно связана с мировой. А та, в свою очередь, захвачена глобальным кризисом. Когда мировая экономика представляет собой роскошный «Титаник», стремительно двигающийся к катастрофе, нам следует строить свою модернизацию, уйдя с борта «Титаника» на собственный, пусть пока и скромный «ковчег». Иными словами, модернизация возможна в России только в рамках автаркичной модели экономики. Важнейшим культурным стимулом модернизации станет донесение национально мыслящими интеллектуалами идеи о безальтернативности этой модели до здоровых сегментов нашей политэлиты.

Ярослав Бутаков поставил в негатив те значения термина «модернизация», которые прививают интеллектуальной и политической элите паттерны «догоняющего развития». Одним из культурных стимулов модернизации должно стать твердое освоение ее моделей, сформулированных в терминах «прорывного развития». А они вырабатываются по ходу консервативных революций, «революций сверху».

С точки зрения Ярослава Бутакова, цивилизационная идентичность Россия создана четырьмя великими «революциями сверху». Первая из них – принятие христианства с сопутствующими действиями, вторую произвел Иван Великий, третью – Петр Первый, а четвертая произошла при Сталине. Всякий раз Русь-Россия активно заимствовала внешний опыт. Но при этом заимствование встраивалось в здание нашей цивилизации, не затрагивая ее основ; восстанавливалась или укреплялась державность России, независимая вертикаль власти, т.е. «самодержавие» в широком понимании этого слова.

И сейчас необходимой предпосылкой модернизации должно стать четкое понимание: необходима пятая консервативная революция, которая только и может создать собственную парадигму России по преодолению общего кризиса.

Кто способен инициировать подобные «революции сверху»? Пока в качестве инициирующей группы можно твердо назвать лишь рассеянный слой национально мыслящих интеллектуалов. Но в будущем критическая масса идей, выработанных ими, способна привести в движение людей власти.

Кирилл Бенедиктов в плане модернизации дал положительную оценку программе «2020». Да, она несовершенна, она еще слишком зациклена на «колбасе», т.е. на простейших вопросах материального благосостояния. Но пока она дает единственный пример ответственного интереса какой-то части политэлиты в экономических инновациях, в модернизации. Характерно, что противостояли программе «2020» Кудрин и ориентированные на него акторы. Эта программа хотя бы ориентирована не на простейшее «собирание денег», а на их инвестирование в будущее России. Это – шаг вперед.

Кирилл Бенедиктов считает первостепенными направлениями, в которые надо делать инвестиции, сельское хозяйство и биотехнологии. В сфере биотехнологий, по его оценке, идет борьба с американскими разработчиками и производителями, и у России есть пока еще возможность двигать конкурентоспособные проекты, добиваться опережающего развития. Так надо пользоваться этим, пока не поздно.

Игорь Минаков призвал собравшихся больше внимания обращать на тезис о культурных стимулах модернизации, заявленный в названии Круглого стола. Он указал на новое крупное явление в массовой культуре, в частности, в фантастической литературе. Это направление техноромантизма, возрождающего лучшие традиции советской НФ. Отсутствие полноценной «твердой» НФ в 90-х – нулевых отчасти компенсировало появление «военно-имперской» фантастики. Теперь пришло время двинуться в сторону фантастических произведений, создающих культ человека-творца, находящегося на пути научного поиска, изобретательства. Для России подобный идеологический поворот может стать своего рода «визитной карточкой» и использоваться впоследствии не только для «внутреннего потребления», т.е. создания информационного фона, благоприятного для научно-технического творчества, но и как инструмент геокультурной экспансии.

Олег Марьин обратил внимание на то, что сейчас постепенно формируется важная ветвь модернизации, которая пока не слишком заметна, но набирает ход. Некоторые разработки ВПК используются и, в перспективе, будут использоваться в гораздо больших масштабах там, где этого требуют главные направления развития ТЭК. А ТЭК нуждается, прежде всего, в модернизации инфраструктуры. Здесь могут быть использованы такие разработки как: суда на воздушной подушке, беспилотные летательные аппараты, дирижабли, железобетонное судостроение, комплексные навигационные системы, способные обеспечивать контроль за транспортными средствами в высоких широтах. Предстоит разрабатывать отдаленные и труднодоступные месторождения: Штокмановское, месторождения п-ва Ямал и др. Когда очередь дойдет до месторождений шельфа Карского моря? российскому ТЭК придется решать проблемы такого уровня, который можно сравнить со сложностями освоения космоса. Толщина дрейфующих льдов в этом регионе достигает 2 м, поэтому для добычи углеводородов возможно придется разрабатывать подводные (подледные) технологии. Таким образом, решая проблемы, которые объективно стоят, или в ближайшее время встанут перед ТЭК, Россия будет вынуждена использовать разработки и технологии, все еще имеющиеся в российском ВПК. Это обеспечит дополнительный (и очень нелишний!) приток финансов в российский ВПК, который можно использовать для модернизации.

Юрий Баженов пессимистически оценил надежды Дмитрия Володихина и Владимира Хомякова насчет способностей современной политэлиты осознать задачи государственного Развития России и, тем более, добиться их решения. По его мнению, современная политэлита по Сю пору придерживается в основном одной экономической концепции – концепции продажи топливных ресурсов и сохранения режима «заповедника», где собрано бедное, технически не развивающееся население. Социально-направленный вектор у экономического развития России начисто отсутствует. И даже после добрых слов, сказанных некоторыми участниками дискуссии относительно программы «2020», стоит напомнить самим себе: до сих пор полноценной, прописанной по годам программы экономического развития хотя бы на ближайшие пять лет у страны нет. Конечно, программа «2020» -- прогрессивный шаг по сравнению с полным нулем государственной мысли на этот счет до того. Но ее страшный недостаток – полная непродуманность транспортных проблем. А в настоящее время наши регионы имеют все менее прочную связь с центром. Из-за сверхдорогого авиационного горючего, из-за чудовищной дороговизны перевозок, прежде всего, пассажирских тарифов. Транспортная сеть превратилась в чистый бизнес, который стремительно трансформируется в вид сервиса, недоступно-дорогой для населения. Таким образом, транспорт, инфраструктура должны быть в фокусе внимания, и они требуют первоочередных инвестиций, а более того – смены отношения со стороны российских правительственных кругов.

Михаил Ремизов в заключительной реплике поставил под вопрос сведение проблематики модернизации к развитию инновационных технологий. По его мнению, модернизационная повестка состоит в первую очередь в реконструкции и «нормализации» базовых систем социализации, несущих конструкций общества – таких, как массовое образование, армия, администрирование – и базовых отраслей экономики. И лишь во вторую очередь в поиске технологических прорывов. Занятие российскими корпорациями тех или иных ниш в «инновационном секторе», даже если будет осуществлено, само по себе не обеспечит ни комплексного развития национальной экономики, ни оздоровления общества. Главной чертой сегодняшней модернизационной риторики, по мнению эксперта, является безответственность. Ошибочной является ее базовая предпосылка – стремление заимствовать постиндустриальную культуру сегодняшнего Запада, что означает на практике: пренебрежение задачами неоиндустриализации, опережающее усвоение культуры потребления по сравнению с деловой культурой и культурой производства, отказ от мобилизационных усилий, попытку «обустроить» общество в соответствии со стереотипами т.н. «креативного класса», принятие логики анклавного развития и социального расслоения, ставку на мегаполисы в противовес «провинции» и т.д. В целом, эти черты характеризуют скорее де- или пост-модернизирующиеся общества, чем модернизирующиеся. Адекватными повестке модернизации докладчик считает три магистральные задачи: неоиндустриализацию в экономической сфере, нациестроительство – в социально-культурной и демократизацию – в политической сфере.