В своем замечательном эссе «Возвращение блудного Модерна» М. Ремизов рассмотрел вопрос необходимости внешнего обоснования человеческой идентичности для успешных сообществ людей.
В эпоху Традиции таковой опорой духа был Бог, а при переходе к Модерну данной цели стали служить различные варианты «человека естественного». По Ремизову, именно «подвижность» общественных представлений о «человеческой природе», их многозначность, лишили современного человека надежного основания, и ввергли общество Модерна в кризис идентичности.
Разделив данный подход, и согласившись с предложенной проблематизацией человека в Современности, приходится немедленно принять на свои плечи груз вопросов о поиске новой опоры для идентичности людей.
Обречены ли мы в какой-то форме вернуться к прежнему гаранту – религии, как то видится Ремизову, или можно найти новые ходы на путях разума, – данный круг вопросов начинает требовать своего обсуждения и рассмотрения вариантов для своего позитивного разрешения.
Попробуем «ухватить» суть указанной проблемы «костылей» для идентичности, сместив немного взгляд на предмет. В длительном процессе антропогенеза люди выживали и развивались в малых группах в привязке к природному ландшафту. Они конкурировали за ресурсы, что в процессе группового отбора обеспечило формирование и фиксацию успешных социальных практик выживания в виде определенного слоя этнической культуры, который можно считать самым «нижним» из всех культурных слоев.
В принципе данный слой лежит сразу же поверх биологических инстинктов, интегрируя и регулируя их проявления в социальных взаимодействиях. Именно так в процессе эволюции были найдены и получили поддержку в сакральном различного рода социальные табу, групповая символика, паттерны «правильного» поведения.
При этом на раннем этапе антропогенеза жизнеобеспечение триб было основано на охоте и собирательстве, что ограничивало размер устойчивых социальных образований. Действительно, живя вместе, люди могут собрать еду лишь с территории, ограниченной расстоянием половины дневного пешего перехода, что четко определяет размер группы сверху собираемым при этом объемом пищи.
Изобретение более эффективных технологий жизнеобеспечения (животноводство, растениеводство) позволило снять жесткость верхнего ограничения на социальный организм, и социальная эволюция пошла по пути увеличения численности сообществ. Возникла проблема обеспечения эффективной кооперации больших групп людей повышенной сложности, разрешения в них индивидуальных и групповых конфликтов, и эта проблема была совершенно новой для этнических культур нижнего уровня. Появился запрос на следующий слой культуры сообществ, причем данная «общинная» культура с необходимостью должна была компенсировать недостатки и слабости нижележащего этнического культурного ядра с тем, чтобы выдавать на выходе социальной эволюции более эффективные социальные организмы, побеждающие в конкурентной борьбе.
Так мы приходим к пониманию компенсационной природы сознательного слоя этнической культуры по отношению к бессознательному культурно-биологическому ядру.
Заметим, что идея компенсации верхним слоем этнической культуры ее нижнего слоя, хоть она и обсуждалась многими авторами[1], пока еще не получила широкого признания. Более популярным является взгляд, что верхний слой культуры «сродственен» ее нижнему слою. Другими словами, например, если соборность признается несомненной ценностью для русских людей, то это происходит не из-за крайнего их индивидуализма, а наоборот, из-за коллективизма, «прошитого» в их усредненном психотипе. Или, если взять государство, то признаваемая ценность его в России обусловлена не трудностями самоорганизации взаимодействия русских людей между собой, а их рабской сущностью.
Однако серьезный кризис культуры верхнего уровня, вызванный последней русской революцией, обнажил все слабости русской этнической культуры нижнего слоя. Вырванные из размеренно устроенной жизни люди оказались именно что крайними индивидуалистами, практически не способными к самостоятельной кооперации для защиты своих интересов.
И набросившиеся на них со всех сторон различного рода паразиты-эксплуататоры вызвали стихийное формирование идейного комплекса «Россия для русских», призванного компенсировать крайнюю толерантность и доверчивость поведенческих паттернов, «прошитых» в базовом культурном ядре.
Возвращаясь далее к попытке осознать, какого рода духовные «костыли» нужны русским людям на современном этапе, можно сразу же отвергнуть подходы, связанные с возвратом к Традиции.
Православие было адаптировано к русским нуждам в средние века, и стало в свое время хорошим «костылем» для русского духа, обеспечив выживание Московского государства и последующую русскую экспансию в северной Евразии. Однако, уже к началу XX-го столетия оно себя в этом плане исчерпало, поскольку не смогло скомпенсировать вызовы нового времени.
И духовное освобождение последних лет не привело к существенному росту влияния религии: по данным ФОМ 2008 г. несмотря на то, что 59% людей России считают себя православными, причащаются не реже одного раза в год всего 11%, а соблюдают все главные посты и того меньше – всего 3% населения.
Для сравнения можно взять несвойственный ранее русским людям идейный комплекс «Россия для русских», который за то же время существенно нарастил свое влияние. По данным Левада центра его в той или иной степени поддерживали 46% населения в
С достаточной степенью уверенности можно предположить, что если государство не предпримет значимых шагов по социальной защите большинства своих граждан от различного рода социальных паразитов, то ксенофобия станет частью новой русской этнической культуры.
Вследствие вышесказанного для русских гуманитарных интеллектуалов возникает интересный фронт позитивной работы – сделать ревизию слабостей и недостатков базовой русской этнической идентичности, и сформировать систему ценностей для их компенсации с учетом современных вызовов.
Удачный вариант такой системы может стать существенным вкладом в повышение российской общественной эффективности и конкурентоспособности, привнеся некую осмысленность в стихийный процесс формирования новой русской культуры для выживания представителей этноса в условиях наступившего капитализма.
И хотя полный список компенсируемого еще предстоит создать, уже ясно, что он будет в себя включать в качестве позиций «на усиление» – кооперируемость/солидарность, предпринимательскую способность, делиберацию и справедливость, а в качестве позиций «на ослабление» – «сдачу» своих, неумеренную «любовь к баблу» и «парашецентризм».
