15 октября 2008 года в Институте национальной стратегии состоялся экспертный семинар «Пенсионная реформа Владимира Путина: сущность, обоснованность, перспективы», в котором приняли участие известные российские экономисты, политологи, юристы, специалисты в области социальной работы. Вел семинар научный руководитель Института национальной стратегии Никита Кричевский.
Редакция АПН приняла решение опубликовать наиболее интересные выступления участников.
Выступление члена Правления Института современного развития и группы «СИГМА» доктора экономических наук Евгения Гонтмахера.
Коллеги, так получилось, что в дискуссии по поводу будущего нашей пенсионной системы я участвую как бы изнутри – наблюдая, обсуждая, споря. Поэтому могу сказать следующее - то, что было оглашено, оказалось неожиданностью для всех. В дискуссии было несколько точек зрения: Института современного развития, Минфина, Минздравсоцразвития. Решение было принято, судя по всему, за полтора-два часа до начала заседания правительства. Судя по всему, Владимир Владимирович лично считал, думал и принимал политические решения.
Я долго думал, почему так получилось, и у меня есть объяснение, очень экзотическое, но которое объясняет, почему именно в тот момент, когда дискуссию по НДС отложили, вдруг повысили ставки страховых взносов работодателям. Причем, на фоне финансового кризиса, из которого мы не можем выцарапаться. Так вот, я хочу обратить внимание на одну-единственную вещь: кому обещано улучшение? Только нынешним пенсионерам. Почему? Потому что нынешние пенсионеры – это те, кто первыми побегут снимать с банковских счетов деньги. А это может вызвать банковскую панику.
Предложения увеличить пенсии рассматривалось давно, все были согласны, хотя с деталями есть очень большие проблемы. Ясно, что пенсионная система должна совершенствоваться и в пользу нынешних пенсионеров, и в пользу нынешних работников, причем, с разделением на две категории: до 1967 и после 1967 года рождения, а также в интересах тех, кто только завтра вступит в трудовую жизнь.
А Путин, фактически, раздал гостинцы только нынешним пенсионерам, при этом не ясно, относятся ли высказанные предложения к нам с вами. У нас же с вами есть советский стаж? Есть. Распространяется ли на нас правило, что наш пенсионный капитал, заработанный в советское время, будет увеличен на 10% плюс на каждый год или это относится только к тем, кто уже находится на пенсии или на 1 января 2010 года? Эти вопросы пока не разъяснены. Поэтому я считаю, что решение было политическое – успокоить наших пенсионеров, а это более 38 миллионов человек нашего общества, в кризисной ситуации.
Второе. На том заседании правительства приняли за основу никем не согласованную концепцию-2020. Я читал протокол заседания правительства, там было сказано примерно так: «Вам, ребята, до 15 октября поручается разработать концепцию развития народного хозяйства на 20 лет вперед». В обсуждении концепции-2020, в котором все остальные вопросы, кроме пенсий, были спорными, ни один вопрос не был согласован между Минфином и отраслевыми министерствами, но Путин сказал – у нас кризис, так что сегодня мы должны в основном утвердить представленную концепцию.
Предложения по пенсионной реформе, которые мы сегодня обсуждаем, были сеансом психотерапии. Именно поэтому детали многих вопросов, как правильно сказал в своем выступлении Никита Кричевский, не разглашаются, потому что они неизвестны даже в Минздравсоцразвития.
Я прочел и посмотрел практически все последние выступления министра Голиковой в «Аргументах и фактах», в «Комсомольской правде», по НТВ, в Госдуме. Вопросы таки остались без ответа. Например, по НТВ она говорила, что 415 тысяч рублей верхнего годового порога доходов отсекут в 2010 году всего 16% работников, и, так как 415 тысяч будут индексироваться каждый год, получится, что это соотношение останется неизменным. Но она глубоко ошибается. Ситуация очень простая – так как мы рассчитываем строить инновационную экономику, у нас будут проходить структурные сдвиги, на которые инфляция не влияет. В России все больше людей будет работать, условно говоря, в хай-теке, а не копать землю лопатой. И поэтому, даже помимо индексации, доля тех, кто получает больше 415 тысяч, будет повышаться.
До 1 декабря специалисты министерства Голиковой должны подготовить предложения по соответствующему пенсионному законопроекту. Честно говоря, я бы не хотел оказаться на их месте, потому что многие вопросы даже не подсчитаны. Например, вот эти знаменитые 415 тысяч. Я был категорическим противником этой цифры, и я поддерживал на последнем этапе позицию Кудрина, который предлагал сделать планку верхнего предела в 1,1 миллиона рублей. Это, фактически, была запретительная черта, потому что 1,1 миллиона – это 2% наших граждан. То есть, фактически, все должны были бы платить, и это было единым мнением, которого я придерживаюсь до сих пор.
Любой экономист скажет, кому выгодны такие условия, а кому нет. Очевидно, что отрасли, где низкая доля затрат на труд и где уже высокие заработные платы, от этих 34% совокупных страховых взносов, мягко говоря, не проиграют, а, может быть, даже и выиграют. Я сделал расчет – условно, если мы увеличим зарплату до 700 тысяч рублей в год, то получится даже экономия по сравнению с нынешней ситуацией по уплате единого социального налога. Какие отрасли выигрывают от этого нововведения? Прежде всего, ТЭК. Ему сделаны очередные преференции.
Кто будет платить 34% страховых взносов «по полной программе»? Это трудоемкие и малодоходные отрасли – легкая, пищевая промышленность, машиностроение, и прочие отрасли обрабатывающей промышленности.
Получается, что, с одной стороны, мы говорим, что у нас должна быть инновационная экономика, что мы должны уходить от сырьевой зависимости, развивать обрабатывающую промышленность, а с другой стороны, мы ей наносим жесткий удар. Причем, более того, удар-то нанесли не по работодателю, удар нанесли по конкретному работнику, потому что понятно, что будет делать работодатель: он просто будет меньше платить на руки. Это же очевидно и это абсолютно нормальное экономическое поведение работодателя. И если бы об этом спросили кого-нибудь из квалифицированных макроэкономистов в том же Минэкономразвития, например, господина Клепача, то ответ был бы получен через мгновение.
У меня есть ощущение, что пренебрежение очевидными экономическими закономерностями было намеренным. Стратегические решения были принесены в жертву сиюминутному расчету.
