В свое время идеологи российского протолиберализма немало времени потратили на пророчества о том, что главная проблема России – отсутствие класса предпринимателей и как только «реформы» приведут к его возникновению – так сразу страна станет правовой, демократической и пышным цветом расцветет в ней сильное гражданское общество.
Класс предпринимателей возник, отчасти укоренился, и как только это произошло – теоретически претендовавшие на выражение его интересов правые партии стали терпеть политические поражения, их электоральные результаты устремились к нулю, а самой видной из их числа партии «СПС» - пришлось публично покончить самоубийством.
Люди претендовавшие на имя «либералов» несколько лет твердили, что «средний класс» в России достиг почти 15 миллионов человек – но оказалось, что если это и правда – то представители этого класса не хотят не только голосовать за протолибералов, но и отказываются помогать им материально.
И поддерживать предпочитают авторитарную власть, а не «либеральную оппозицию». Если раньше предпринимателей в России в основном ругали коммунисты – и то, не очень сильно, теперь их начали ругать те, кто претендовал на имя либералов и демократов.
Ведущая рубрики «Эха Москвы» и зам. главного редактора "The New Times" Евгения Альбац объявила российских предпринимателей «холопским сословием, называющим себя бизнесом».
Формально это было связано с тем, что среди тех, кто подписал ходатайство о помиловании Светланы Бахминой (судьба которой, безусловно, достойна сострадания, но в данном случае оставляется за скобками), она увидела мало представителей бизнеса.
И возмутилась: «А ведь они должны в первую очередь быть этой движущей силой протеста против бесправной и подавляющей власти. Бизнес всегда это то, что идет в мейнстриме протеста (с чего она это взяла, в какой книжке вычитала?). «У нас за эти годы бизнес превратился в холопское сословие. … Но я не верю, что можно создавать успешные бизнесы, действительно инновационные, а не те, которые сидят на одной или второй трубе, это не могут делать люди с холопским сознанием. Не могут. Для этого должны быть люди, у которых как-то мозги способны функционировать. А наши бизнесы под этой тяжелой плитой страха. И то, что в стране за восемь лет сформировалось холопское сословие, которое называет себя бизнесом, это конечно, тяжелейшие последствия этих восьми лет».
Альбац всегда была экзальтированной журналисткой, слабо знакомой с исторической фактурой и предпочитавшей выдавать за нее собственные реминисценции.
Это только в ее, мало связанном с действительностью и раскованном нервными временами «поздней перестройки» и «ранней демократии» сознании бизнесмены всегда являются сторонниками и движущей силой демократии.
На деле – они такими лишь бывают в определенные исторические эпохи и на определенных этапах политического развития. В те моменты, когда власть принадлежит политическим силам, сдерживающим развитие бизнеса (капитализма), когда нужно ломать политическое устройство, которое им мешает.
Но когда, благодаря их участию и поддержке, власть переходит в руки тех, кто обеспечивает стране бурных хаос и неразбериху (что хорошо, пока позволяет перераспределять собственность, но плохо – когда она уже перераспределена) – то есть их первоначальных политических и идеологических представителей, – тогда предприниматели всегда предпочитают отвернуться от этих неуравновешенных групп. И сосредоточить свою поддержку на тех силах, которые пусть и не допускают их самих до участия в политическом управлении обществом, но способны, в своем авторитаризме, обеспечить стабильность и предсказуемость развития экономики, и, что самое главное – способны обезопасить их от политической активности тех политических групп и социальных слоев, которые способны покуситься на их собственность.
Самый яркий и хрестоматийный пример – это ситуация Второй республики во Франции. Предприниматели, которым нужна была антимонархическая революцию против Орлеанов, когда страной правили лишь их высшие финансовые слои, после революции, увидев неуправляемость, созданную их же собственными политическими представителями, в кратчайший срок сделали ставку на Луи Бонапарта и принесли ему в жертву своих вчерашних трибунов.
Если бы в стране восемь лет назад не утвердился политический авторитаризм Путина, власть досталась бы не Немцову с Хакамадой – а Зюганову и его более радикальным союзникам.
И бизнесмены в массе своей не потому не поддерживают СПС и «Яблоко», что им запретил это делать Путин и Сечин – а, в конечном счете, потому, что не в первых, а во-вторых они увидели гарантию защиты своих состояний и своего бизнеса.
Да, им пришлось за это заплатить правом на политическое участие. Но для обычного бизнесмена, что в России, что в Америке, политические права – в первую очередь инструмент для защиты своего состояния и дела, а не самоцель. Поэтому, если нужно от политического участия отказаться в обмен на гарантии своих экономических интересов – для них это не составляет даже особого предмета размышлений и страданий.
Собственно, отчасти Альбац можно понять. Она, собственно, на самом деле выговаривает бизнесменам за «соглашательство» не столько по поводу неучастия в заступничестве за Бахмину. Ее обида на предпринимателей куда глубже и обоснованней. Ведь бизнесмены, кроме всего, держаться предельно сдержанно по поводу финансовой поддержки возглавляемого ею журнала.
Альбац неистово громила Путина, «кремлевских чекистов» и прочих нехороших людей – но оказывалось, бизнес относится к этому более чем скептично. Причем, самое интересное – что и среди читателей, за исключением узкого специфического круга – интереса журнал не вызывает. Реально большая часть тиража оставалась не проданной.
И Альбац, вместо того, чтобы делать журнал, который был бы популярен хотя бы среди бизнесменов – обиделась на последних. И занесла их в число холопов и трусов. Нет, что российская политическая элита холопскими наклонностями, конечно, обладает – это, разумеется, не так уж неверно.
Просто нелепо обвинять в холопстве предпринимателей, на том основании, что им больше по сердцу недемократический режим Путина, при котором нет хаоса и можно спокойно и уверенно вести свой бизнес (за что, правда, в тех или иных формах приходится платить), а не тот хаос и беспредел, который утвердился бы вновь, если бы они надумали на практике воплотить экстравагантные идеи Альбац.
Кроме того, они, как люди, в общем-то, серьезные и со здравым смыслом, среди прочего подмечали и некоторые особые черты Альбац и убиваемого ею журнала.
Во-первых, это элементарное отсутствие вкуса. Например, можно сколько угодно даже и не любить Путина. Но если тебе предлагают издание, в каждом номере которого из восьмидесяти страниц сорок-пятьдесят посвящены пустой ругани в адрес его – это становится просто скучным. Альбац не понимает, что история не повторяется дважды – если повторяется, как известно, то в виде фарса. И времена перестроечного «Огонька» или «Московских новостей» давно прошли – пытаться возродить сегодня стиль обличений двадцатилетней давности – нелепость и клоунада.
Она – и близкие ей люди – не понимают, что если ты хочешь быть лидером некой генерации, группы, или слоя людей – ты должен говорить о том, что интересует их, а не о том, что забавляет тебя. Реальных же проблем бизнеса она не знала – да и они ее мало волновали, поскольку волновало лишь одно – ОНА САМА и ЕЕ «КАМПФ». Хотя остальным, в частности, тем группам, которым служила двадцать лет назад – сегодня она просто оказалась скучна.
Бизнесу нужны не разоблачения. Бизнесу нужна стабильность. «Деньги любят тишину». Им вредят крики и истерика. А Альбац предлагали им именно это.
Альбац не боролась за демократию. Она, за счет (и ценой) потенциального разорения Лесневских, делала себе имя на Западе.
Собственно, давно уже складывается мнение, что истинная цель Евгении Альбац – не борьба за демократию и права человека, не отчаянное противостояние «режиму кровавых чекистов». Истинная цель – так надоесть власти, чтобы журнал закрыли. А Альбац стала героиней. Разумеется – Запада. И смогла перенести центр своей деятельности туда – уже в качестве героини народного сопротивления и «страдающей совести страны», собирающей соответствующие дивиденды в соответствующих аудиториях.
Это – тепло. Это – вкусно. Это – сытно.
Пока остается обижаться на бизнес и клеймить его нехорошими словами. В силу слабого знакомства с историческими событиями (историю падения Второй республики во Франции и утверждения Второй империи почитала бы, что ли) не понимая, что бизнес всегда делал и делает то, что ему выгодно и интересно. А не то, что требуют от него отставшие от жизни вчерашние представители его вчерашних интересов. Особенно если за его интересы они пытаются выдать свое собственное тщеславие.
