Давайте посмотрим на ситуацию с точки зрения геополитики. Потому что русско-украинские отношения — вопрос отнюдь не только России и Украины. Украина — большая ставка в глобальной игре. Суть этой ставки Збигнев Бжезинский выразил кратко и просто: «С Украиной Россия всегда великая держава, без Украины России никогда не быть великой державой». Бжезинский не пророк, поэтому хотелось бы внести маленькое оптимистическое уточнение: «Без Украины России очень трудно быть великой державой». Хотелось бы, потому что сейчас мы не видим реальных перспектив для России вернуть себе Украину.
Если взглянуть на электоральную карту Украины, то мы увидим, что граница между регионами, голосующими за «оранжевых», и регионами, голосующими за Партию регионов, почти полностью совпадает с границами губерний Российской империи. Партию регионов предпочитают в Новороссии и Слобожанщине, то есть в бывших Херсонской, Таврической, Екатеринославской и Харьковской губерниях. «Оранжевых» — в Галиции и Малороссии, как это называлось до 1917 года. Этот этнокультурный раскол многие считают предпосылкой для политического раскола Украины.
С точки зрения долговременных геополитических интересов, России выгоднее было бы удержать всю Украину от вступления в НАТО, сохранив её целостность. Альтернативой северо-атлантической интеграции могла бы послужить концепция Украины как «третьей силы» в Европе — нечто вроде титовской Югославии или деголлевской Франции. Между границами Германии и России Украина — самая большая страна по населению и экономическому потенциалу, а по площади — вообще самое крупное европейское государство. Такая концепция могла бы польстить национальному самолюбию украинской элиты.
Но подобная идеология может транслироваться на украинскую элиту и население Украины только из России. Между тем Россия как государство бездействует в плане влияния на общественное мнение Украины. Ровно год назад, в преддверии очередных выборов в Верховную Раду, я побывал в Киеве. И столкнулся там с явлением, которое в одной из своих статей описал как «нерусская русскость». Русская речь в Киеве слышна в несколько раз чаще украинской. Но это же русское население агитирует и голосует за партии «оранжевой» коалиции. Когда я попросил у русскоязычного активиста БЮТ агитационных материалов на русском языке, он ответил, что такие расходятся в первую очередь.
Русское населения Украины всё больше связывает своё будущее с украинской государственностью. Это закономерное следствие политики РФ, начиная с 1991 года, отвернувшейся от русских не только на Украине, но и во всём бывшем Союзе.
Здесь отмечалось, что этнокультурная граница внутри Украины, так называемая линия Збруча (речка, по которой проходила граница между Российской империей и Австро-Венгрией, а потом между СССР и Польшей до Второй мировой войны) за последние лет 20 сдвинулась далеко на восток, до Днепра и дальше.
Процесс складывания украинской нации происходит при доминировании галичанского этнического самосознания. И пока не видно сил ни на Украине, ни в России, способных остановить и переломить этот процесс. Следовательно, при существующих тенденциях и сохранении единства Украины это государство скоро будет целиком охвачено антирусскими настроениями.
Если Россия не может вернуть себе Украину, быть может, выход заключается в том, чтобы расколоть Украину и вернуть хотя бы часть — ту самую, которая голосует против «оранжевых»?
Однако, не станет ли в таком случае Новороссия, присоединённая к России, источником украинского сепаратизма и взрывоопасным очагом внутри РФ? Здесь говорилось, и совершенно верно, что Партия регионов — не пророссийская, она выражает один из вариантов украинского национального сознания.
Признание Россией Абхазии и Южной Осетии стало одновременно признанием российской элиты в своей неспособности переформатировать под себя постсоветское пространство. То, что касается Грузии, мы видим и в отношении Украины. Тем же самым актом 26 августа господа Путин и Медведев, хотели того или нет, обозначили новую парадигму действий на постсоветском пространстве: откол и присоединение новых территорий.
Поэтому можно ожидать, что в отношении Крыма всё-таки будет предпринята попытка провести ту же политику, что в отношении Абхазии и Южной Осетии. Ибо это тот необходимый минимум действий, который Россия обязана предпринять, исходя из чисто геополитических интересов.
Остаётся вопрос: чем это будет мотивировано? Сам по себе напрашивающийся мотив — этнический, затрудняется для руководства РФ опасностью активизировать русский вопрос в самой России. Ибо, если «русский фактор» будет использован в отношениях с соседями, Кремль не сможет объяснить населению собственной страны, почему он допускает дискриминацию русских внутри РФ.
