Представьте себе, что протопоп Аввакум не умер. Дал ему кто-то из последователей зельице для невероятного продления жизни — и вот на своем долгом веку увидит мятежный протопоп многое.
Увидит, как затухнут преследования старообрядцев. Сами старообрядцы станут выбиваться в купцы — да какие! Богатейшие по всей России! Будут ходить в оперетку, «покровительствовать балету», покуривать папироски, иногда среди гостей, знаменитых актеров, бросая недокуренную кокетливо: «Вот черт! Я же старообрядец — совсем забыл!»
Увидит Аввакум, как «старая вера» почти совсем выйдет из моды, превратившись в «ролевуху», в такую же экзотику, как новая, никонианская православная церковь.
Примерно то же самое пережил великий Александр Исаевич Солженицын.
Родился Солженицын 11 декабря 1918 года — сразу после революции. Учился, закончил физмат — на мой взгляд, настоящему писателю необходимо техническое образование (да и как бы без него был написан роман «В круге первом»?).
На фронт пошел добровольцем, дослужился до офицера. Тут биография среднего советского гражданина дает сбой — арестован. В переписке с приятелем, таким же офицером, позволял себе критиковать политику Сталина.
Сегодня это невозможно понять — как можно что-то писать критическое в письмах? Да и не просто в письмах — в военных треугольниках, которые уже заведомо проверяются военной цензурой?
Дальше началась прелюдия к «Архипелагу ГУЛАГ» — 11 лет отмотал Солженицын по пересылкам, лагерям, шарашкам и ссылкам. Опыт богатый.
Потом — рак, от которого удалось излечиться (еще одно чудо).
Потом — «Один день Ивана Денисовича», написанный в подполье. Публикация в «Новом мире», перевернувшая страну. «Раковый корпус» — и Нобелевская премия за этот роман. А ведь запад еще не знал, что в загашнике у писателя — взрывной «Архипелаг ГУЛАГ», и скоро покатится с горы на большевиков великанское «Красное колесо»!
Солженицын выкован в кузнице ГУЛАГа. Забавно смотреть, как этот старый арестантский волк перед высылкой схватывается с машиной политического сыска, уже вялой и беззубой.
С Гулливером лилипуты ничего не могли сделать — ни посадить, ни оставить в стране, ни выслать. Все варианты «были хуже».
В эмиграции писатель, имевший нелегкий характер (а посидите-ка пару лет по сталинским лагерям — посмотрим, какой он у вас будет) переругался со всей эмиграцией, рассорился даже с антисоветчиками, критиковавшими коммунистов с либеральных позиций…
Но продолжал катать, катать и катать свои глыбы.
Смело могу сказать — для краха красного режима больше Солженицына не сделал никто. Даже Горбачев.
«Изнутри» Александр Исаевич, наряду с академиком Сахаровым, виделись диссидентам знаменами борьбы. И вот, под этими знаменами сбросили Советскую власть…
Солженицын и тут поступил абсолютно четко. Не стал засиживаться в эмиграции, вернулся в Россию — да как! На поезде через Владивосток! Чтобы, значит, вся страна встречала и дарила цветы!
Так оно и было. В Москве Солженицына ждали слава и читатели. И даже свою передачу на телевидении дали на первых порах. Вот так жизнь поменялась: от тюремных передач — к передачам на телевидении.
А потом поменялся и жизненный уклад страны.
Сейчас мало кто знает, что Солженицын относил себя к русским националистам. Но к вменяемым, разумеется — он не считал национализм «ролевой игрой», и русский народ — ее экзотическими персонажами, чем-то вроде эльфов и орков.
К сожалению, время требовало уже не «Архипелага ГУЛАГ», а фэнтези…
Конечно, не все написанное таким писателем всегда адекватно. Обвинения Солженицына в антисемитизме слышались с самого начала его творческой деятельности (уж тогда-то антисемитом он точно не был).
Наконец камлания так убедили в этом самого писателя, что он разразился публицистической книгой «Двести лет вместе». Ругали много… Но никакого вреда эта книга не принесла, и уж тем более ее нельзя сравнить с «Архипелагом ГУЛАГ» — мощным тараном, ударившим в стену режима.
Прощайте, Александр Исаевич. Мы вас любили. Мы не всегда вас слушали, а когда слушали — не всегда могли понять.
Вы боролись не за премии, не за «место в русской литературы» — вы боролись за Россию. Можно сказать, почти победили.
Мы не виноваты, что вы пережили свою победу.
