«Умом России не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить».
Многие с вдохновением повторяют эти загадочные строки Тютчева. Но ведь сам поэт при всей своей любви к России в ней не жил, бывал только наездами, настоящую Россию терпеть не мог. Он почти не выезжал из Германии, но любил какую-то незримую Россию, которая в душе.
Что же он любил и во что верил? В Россию, которой не существует…
Может, пора попытаться понять умом не фантастическую, а настоящую Россию и не издалека, откуда-то с Альпийских гор, Лондона, Канарских островов, а из глубинки страны, где живет народ?
Интеллектуалы забаррикадировались в московских институтах и квартирах. Они обсуждают погоду и ужасные пробки. Свой ум берегут для критики — главное, найти объект, лучше всего — очередного врага. Наиболее озабоченные судьбой страны пишут манифесты. Они верят в великое будущее России. Почему? Да просто верят и все. И попробуй сказать, что не веришь. Станешь врагом — националистом/сепаратистом. Любая мысль, которая не укладывается в привычные рамки, опасна. Почему? Потому что она другая, непривычная.
* * *
Интеллектуальное богатство России ХIХ — начала ХХ вв. потрясающе. Чего стоит один Достоевский, который задолго до рождения фашизма понял его глубинную психологию. В рассказе о Великом инквизиторе есть такие строки: «Говорю тебе, что нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается. Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их совесть». Фашизм стал реакцией на расширение свободы человека, чрезмерную ответственность, от которой человек бежал и искал успокоения совести в подчинении власти. Он готов принять любую идеологию, любые политические структуры и символы, которые создают видимость смысла и вносят порядок. Этот феномен Эрих Фромм назвал «бегством от свободы». Чувство свободы захлестывает человека, и он готов бежать от нее под сень диктатуры. Еще Аристотель заметил, что большинство людей — рабы по природе, и если их освобождают от цепей, они не могут справиться с широким выбором в действиях, не имеют сил взять на себя ответственность за свои поступки, а потому стремятся на кого-то их переложить. Германия Гитлера и СССР Сталина подтвердили предсказание Достоевского. В этом его гениальность.
Проблемы государства и человека, богословские споры и воинствующий атеизм, народничество, монархизм и социализм, террор, анархизм и эстетствующий символизм… Невероятное многообразие направлений русской мысли ХIХ в., и в каждой теме — блестящие имена. И вдруг - провал в середине ХХ в. и жалкий лепет в ХХI в.
Сегодня нечего поставить рядом с великими творениями прошлого.
Детектив заменил Пушкина и Тургенева, «мыльные оперы» — Чехова и Островского. Мелкая попса пришла взамен великой музыки Мусоргского. Идеи в сфере развития государственности просто отсутствуют. Идет шараханье от либерализма к «вертикали власти», от псевдофедерации к псевдоимперии. В науке — доигрываются темы прошлых лет. Новоиспеченные российские нобелевские лауреаты — это советские ученые, дожившие по возрасту до наших дней.
Солженицын — выдающийся писатель, но на фоне Бердяева и Трубецкого, Чехова или Шолохова он всего лишь бледная тень. Солженицын даже не возмущает своими рассуждениями о спасении России, он просто скучен. Скучен! Весь его пафос сводится к абстрактным призывам: «Не нынешнему государству служить, а — Отечеству. Отечество — это то, что произвело всех нас. Оно — повыше, повыше всяческих преходящих конституций. В каком бы надломе ни пребывала сейчас многообразная жизнь России — у нас еще есть время остояться и быть достойным нашего нестираемого 1100-летнего прошлого». Вся книга «Россия в обвале» написана в том же духе. В его сентенциях, претендующих на послание нынешнему и последующим поколениям россиян, нет даже попытки изложить хоть какие-то мысли.
Куда идти? На кого ориентироваться? От кого ждать прорывных идей? Нужен интеллектуальный экстрим.
Зато стал модным экстрим спортивный и околоспортивный. Он возник как своего рода протест против изнеженной цивилизации. Люди из теплых домов, комфортабельных машин устремляются в горы, пустыни, на северный полюс. Увеличивают скорость автомобиля, пока он не развалится, прыгают с самолета без парашютов, надев балахон, спускаются по горным рекам, уходят в пещеры разглядывать сталактиты, в морских глубинах ищут неизвестные миры. Какая-то высшая сила тянет их на грань выживания.
Ходить под парусами сродни религии. Ты слит с природой и волнами. Один на один с переменчивым ветром, и вода захлестывает через борт. Ты часть мироздания. Катер с мотором порождает гордыню. Залил в бак бензин, включил лошадиные силы и возникает ощущение, что ты и есть господь Бог. Но когда глохнет мотор, ты беспомощен.
Когда видишь торнадо или буйство бури, стоишь напротив Ниагарского водопада, тогда понимаешь, что Господь существует. Не тебе дано остановить поток мегатонн воды, не в твоих силах усмирить цунами.
Шквалистый ветер рвет паруса. Крепче держи канаты и руль. Собери волю в кулак! Если стихия тебя не победила, значит, ты с ней говоришь на одном языке и сможешь ощутить аромат стихии. Ты должен прочувствовать, что и ты материя, только материя, которая умеет радоваться и страдать.
Еще один галс. Поймал ветер, паруса напряглись, скрипит мачта, а под килем стонет вода от напряжения, а душа в другом мире, где нет суеты.
* * *
Интеллектуальный экстрим прошлых веков сегодня не в моде. Компьютеры и различные специалисты избавляют людей от размышлений. На все вопросы можно найти ответы в Интернете. Общество предпочитает жить стереотипами. Если что-то не совпало в жизни с учебником, тем хуже для действительности, если какой-то автор сказал мнение, отличное от сложившихся представлений, значит, он несостоятелен. Есть возможность на нем отыграться. Ату его!
Татары не могут особенно похвалиться экстримом. Сказывается инерция мышления и зажатость культуры тисками государственной машины и законами.
Князь Н.С.Трубецкой писал: «Тюркская фантазия не бедна и не робка, в ней есть смелый размах, но размах этот рудиментарен: сила воображения направлена не на детальную разработку, не на нагромождение разнообразных подробностей, а, так сказать, на развитие в ширину и длину; картина, рисуемая этим воображением, не пестрит разнообразием красок и переходных тонов, а написана в основных тонах, широкими, порой даже колоссально широкими мазками… Тюрк любит симметрию, ясность и устойчивое равновесие, но любит, чтобы все это было уже дано, а не задано, чтобы все это определяло по инерции его мысли, поступки и образ жизни».
Нелюбовь к детализации и самокопанию, действительно, отличает тюркский ум. Масштабность в постановке вопросов присутствует, если даже окажется, что невозможно реализовать такой проект, а вот терпения и настойчивости не занимать.
«Крупными мазками» — это точно подмечено. Может, по этой причине среди татар много тех, кто занимается космосом. Ведущий в мире астрофизик директор института Макса Планка в Германии Рашид Сюняев, который совместно с астрономами из Казанского университета Ильфаном Бикмаевым и Наилем Сахабутдиновым открыли на совместном российско-татарстанско-турецком телескопе новую галактику. Известный ученый Роальд Сагдеев, под чьим руководством в нашей стране разрабатывались самые амбициозные и масштабные проекты, директор Института космических исследований РФ Роберт Галеев — их всех завораживает космос, как в свое время тянуло в бесконечность Лобачевского. Экстрим.
Когда в Турции собирались строить 1,5-метровый телескоп, то у наших астрономов спросили: «Зачем Татарстану своя обсерватория в горах Анталии? И что делать с вновь открытой галактикой?» Они ответили: «У нации, которая способна строить и обслуживать подобные телескопы, иное мышление». Убедительно.
В то же время тюркская психология меняется, она стала более динамичной и не дожидается готовых схем. Татары быстро обучаются. Даже после Второй мировой войны еще не было многих специалистов из татар, а сегодня в науке и экономике таких сфер не осталось.
Сейчас стоит иная задача — повышение конкурентоспособности. Татарский мир, который жил в интеллектуальной скорлупе, вышел в открытое плавание.
Чем он ответит на вызов времени? Новыми открытиями? Университетов много, но наука не на уровне Лобачевского и Бутлерова.
Многие с надеждой смотрят на Москву, однако боюсь, что скоро может наступить разочарование.
Был период в развитии русской мысли, когда преобладал нигилизм, который отвергал многие мировые ценности, ко всему относился скептически, породил атеизм, но в нем было много от поиска правды. Сегодня его заменил цинизм, который любовь к униженным и обездоленным, столь характерную для русской психологии, презрел и бедных объявил тупыми. «Если ты умный, тогда почему такой бедный?» Предметом доблести стали деньги, нажитые любым способом. Когда-то были русские люди, которые отказывались от карьеры, материальных благ и шли в народ поднимать культуру и благополучие. Сегодня их посчитали бы умалишенными: ведь теперь грабить свой народ стало нормой. Это называется рынком, демократией и либерализмом. Свободу истолковали в самой пошлой форме, на какую способна фантазия.
Россия погрязла в сырьевой зависимости. Чтобы перейти на интеллектуальные рельсы, недостаточно призывов и самовосхвалений — нужны направления прорыва, где будут сосредоточены материальные, интеллектуальные силы и средства коммуникации. В свое время Япония решила вырваться по пяти научно-техническим направлениям. Она наняла пять нобелевских лауреатов, построила архипелаг технополисов из девятнадцати научных городов, связала их скоростной железной дорогой и построила международные аэропорты. После этого Япония вышла в лидеры по этим направлениям. В России — одни призывы, как будто современные технологии можно создать в бидонвилях.
Русская натура всегда больше искала «правду», нежели истину, а сегодня и вовсе остановилась на перекрестке истории.
Когда речь идет о судьбе, то нужно видеть, что история — не просто заданность, хотя и это присутствует, но не меньшее значение имеет воля. Накатанные схемы сегодня плохо работают. Грядет новая эпоха. Нужен интеллектуальный экстрим, но без шовинизма, борьбы с татарами, евреями, «лицами кавказской национальности» (более убогого и злокозненного термина трудно придумать), без национализма и религиозного фундаментализма.
Для начала нужно избавиться от идолопоклонничества перед государством. Русским это сделать трудно, ибо во все века нацию скрепляло именно государство. Татарам легче. Хотя наш народ по характеру всегда был лояльным, даже к тем властям, которые душили татарскую культуру, тем не менее за 450 лет пребывания в империи научился выживать без помощи государства, а иногда и вопреки.
Экстрим не в том, чтобы дать правильный ответ. Истина обнаруживается во время поиска. Если неудобные мысли кого-то способны расшевелить, это уже успех.
* * *
В свое время я предложил термин «евроислам», подчеркнув его толерантность и открытость к другим культурам, отсутствие воинственности и т.д. Причем все смысловые понятия были в рамках Корана. Как раз это задело всех! — ведь абсолютное большинство мусульман просто цитируют Священную книгу, а в жизни следуют предписаниям мазхабов (правовых школ), сложившихся в средние века.
Меня осудили буквально все, но статьи публикуют в разных странах. Отлично. Впрочем, это тема для отдельного opus’а.
* * *
Крайне важная тема — характер нынешних политических партий. Здесь — провальная ситуация.
Волею судеб мне пришлось участвовать в подготовке программных документов «Единой России», но в партию я не вступил, когда увидел, во что вылились замыслы. Наша позиция заключалась в создании правоцентристской партии и не такой бюрократической, как сегодня. «Единая Россия» стала чисто чиновничьей, а власть и без того сильна, она не нуждается в подпорках.
Скорее В. Путин своим авторитетом поднимал рейтинг «Единой России», нежели наоборот. Не будет административной поддержки — партия рассыплется так быстро, что через полгода о ней забудут.
На левом фланге ностальгирующие пенсионеры по привычке голосуют за Зюганова, который больше всего боится прийти к власти. У Жириновского частная лавочка. Миронов электорат не может чему-нибудь научить, сам учится в очередном университете. СПС и «Яблоко» сморщились до кружка любителей полиберальничать.
Нужны партии нового типа, как выражался Ленин. Не централизованные, не чиновничьи, не под копирку с устава КПСС, не для борьбы с политическими противниками, а сложившиеся по интересам. Они могут быть и без лидера, и без своего телеканала или газеты.
Времена классической социал-демократии прошли. Грядут новые технологии, которые преобразят политическую карту России. Впрочем, это особая тема.
Будущее в идеях, а не деньгах, оружии и государственных структурах. Идеи должны быть сумасшедшими, причем, как любят выражаться физики, достаточно сумасшедшими, чтобы быть истиной.
