Когда пробьет 7 мая, президент Путин исчезнет. И возродится вновь, уже в качестве председателя Путина. Таково решение вчерашнего съезда «Единой России», сделавшего Владимира Путина беспартийным председателем партии власти. Правы те, кто говорит, что это решение послужит обеспечению преемственности. Ведь сразу же после инаугурации нового президента 7 мая и до официального утверждения на пост премьера 8 мая Путин окажется в опасном положении, когда он будет еще не премьер, но уже и не президент. Решение «Единой России» дает ему официальный статус – эти сутки он будет председателем главной партии страны.
Соединение в руках Путина постов председателя «Единой России» и председателя правительства делает закономерным вопрос, меняется ли политическая система нашего государства? С точки зрения формальной, Конституция и прочие законы неизменны, а значит Дмитрий Медведев, придя в главный кремлевский кабинет 7 мая, получит те же права и полномочия, что и его предшественники – Владимир Путин и Борис Ельцин. Президент сохраняет власть, которой его снабдила Конституция – право отставки правительства, право предложения кандидата в премьер-министры и право назначения министров. За ним – право вето на федеральные законы, верховное командование войсками, прямое руководство ведомствами «со звездочкой», то есть силовыми структурами.
Вместе с тем Владимир Путин, хотя бы в силу своего авторитета, должен сконцентрировать в своих руках значительные полномочия. Как будут взаимодействовать два уровня власти? Пока непонятно. Разумеется, их взаимодействие вполне может быть и не конкурентным, но это при условии, что Дмитрий Медведев не будет пользоваться своим правом на отставку правительства. Вопрос в том, почему он им не будет пользоваться – остается открытым. Конституция наша устроена так, что даже если на стороне премьера вся Государственная дума вместе взятая, парламент очень легко распустить, а правительство – отправить в отставку. В наследство Медведеву остаются и многие другие сверхполномочия президента, включая право назначения и смещения губернаторов. Короче говоря, премьер-министр, даже сам Путин, будет весьма ограничен в правах, если только не решит провести реформу законодательства.
Если же он не решится провести реформу, тогда его может постигнуть судьба многих правителей, отошедших от власти и впоследствии «съеденных» юркими преемниками. Напомню китайский прецедент, когда Цзянь Цземинь покинул посты генсека и председателя КНР, но сохранил за собой позиций фактического верховного главнокомандующего. Тогда казалось, что это достаточная гарантия лояльности преемника. Тем не менее, оказалось, что Ху Цзиньтао несколькими точными аппаратными ходами сумел убрать своего прежнего патрона от власти в небытие пенсии.
Аналогично развивается ситуация и в Нигерии, где год назад Олусегун Обасанджо передал власть в руки преемника Умару Яр-Адуа. За год преемник ухитрился сконцентрировать власть в своих руках и энергично давит бывшего патрона, имевшего глупость провозгласить себя совесть партии - местного аналога «Единой России». А ведь год назад нынешний президент был всего лишь маловлиятельный губернатором крохотного приграничного штата. Ныне он признал своего предшественника «крупнейшим вором за всю историю Нигерии».
Правда, у нас ситуация несколько отличается от нигерийской. Путин останется, причем займет вторую в властной иерархии позицию, подразумевающую, что он станет преемником собственного преемника в случае малейшего политического кризиса. У нас ведь, напомним, именно премьер-министр выполняет обязанности президента, если тот подает в отставку. Но вот вопрос – кто в случае кризиса окажется быстрее – президент Медведев с указом об отставке Путина или премьер Путин – с аргументами об отставке Медведева? Закон тут на стороне будущего президента.
Короче говоря, новая модель нестабильна, если Медведев и Путин собираются царствовать совместно. Она нестабильная и если предусмотрен мягкий уход Путина. Она еще нестабильней, если предусмотрено его жесткое возвращение (во что, впрочем, мало кто верит).
Путин, правда, делает все, что может для того, чтобы связать обязательствами своего будущего преемника. Отсюда и принятие программы 2020. Еще в сентябре 2007 года стало ясно, что подобный шаг необходим, ибо, подписывая все политическую элиту под путинскую программу, он тем самым дает уходящему вождю гарантии безопасности. Но для нас гораздо важнее, с чем придет к власти Дмитрий Медведев.
Многие пугаются. Опасаются двух вещей – оттепели, то есть наказания всем крикунам, которые последние два года слишком громко пели осанну Путину, и либерального террора. Многие опасаются и того и другого сразу, тем паче, что оба явления можно удачно совместить. Дескать, придут либералы и поименно вспомнят тех, кто… (а дальше длинный список тех, кто, например, плохо себя вел и на ужин кашку не ел).
На самом же деле Дмитрию Медведеву придется маневрировать между Сциллой и Харибдой, изобретая свой вариант синтеза путинской и ельцинской эпохи. Никто не хочет возвращения к ельцинизму. Никто не хочет также и возвращения к перегибам путинской поры. А значит необходим новый курс, своего рода средняя линия между двумя этими крайностями – милосердный либерализм, если так можно выразится. Либерализм с человеческим лицом. У либералов есть шанс реабилитировать себя перед народом, в том случае, если они не повторят ошибок своих духовных отцов, нет, не «сосковцов», но чубайсов и гайдаров.
Если стоящие за Медведевым либеральные круги не сумеют нащупать этот новый курс, если они, как окружение Людовика Восемнадцатого, будут действовать под лозунгом «ничего не забыли и ничему не научились», значит само правление Медведева может стать лишь эпизодом в истории России и Путин вернется.
А вот если новый курс, который я назвал милосердным либерализмом, будет найден, тогда Путин сможет уйти с чистой совестью, понимая, что передал страну в надежные руки.
Впрочем, поживем-увидим.
