Сейчас не все любят вспоминать о том, что изначально главные оппоненты путинского «удвоения ВВП» — это его же правительство и СПС со своей медийной поддержкой. Год назад их альянс выглядел уверенно и сплоченно. «Жесткая позиция премьера М.Касьянова, сказавшего весной 2002 года, что прорывов не будет, показывает, что за прошедший век мы чему-то научились» — два года спустя автор этого заявления, Егор Гайдар, провалился на выборах, а сам Касьянов ушел в отставку.
Виктория Путина фиксируется экономической статистикой — 7,3% роста в прошлом году. В годовом исчислении в первом квартале текущего года и вовсе 8%, а на текущий год прогноз некоторых экспертов компании «Диалог» — порядка 7,5%. Годовой темп удвоения ВВП за декаду должен быть 7,2%. Изначальный прогноз Минэкономразвития на 2003-й г. — 4%; весной-летом прошлого года Герман Греф вымучивал подъем этого прогноза на один-другой процентный пункт.
Теперь правительство может взять реванш. Причина — слабости нынешнего Послания. Интересно, что достаточно мало экспертов трактуют их прямо, как слабости. Складывается впечатление, что многие из уважаемых людей, увязывающих свою работу с Посланием в силу должностных обязанностей, пребывают в растерянности.
Вот, например, авторитетное мнение: «документ построен как комплекс актуальных распоряжений правительственным структурам и рекомендаций комитетам парламента. Послание содержит не директивы, а вызовы, оставляя открытом поле для дискуссии». Прочитайте эту фразу вслух. А затем попробуйте сходу определить смысловую разницу между распоряжениями, на которых «построен документ», и директивами, которых он «не содержит». Между прочим, автор реплики — не заурядный журналист, а кремлевский идеолог Глеб Павловский.
Если обратиться к мнению экономистов, то большинство из них не ищут в Послании особенных подтекстов. Некоторые просто списывают его на пиар. Многие, напротив, отмечают прогресс — мол, появилось не только целеполагание, как год назад, но и указаны средства для достижения целей. И то, и другое не вполне точно. Если это пиар, то слабый. Если средства достижения целей, то недостаточные. Чтобы в этом убедиться, достаточно разобрать главную триаду тем выступления Путина.
Жилищное строительство освещается в нем особенно подробно — именно в смысле средств для достижения целей. «Нужны финансовые механизмы» — и над ними на самом деле происходит серьезная законодательная работа. Нужны гарантии собственности добросовестных приобретателей — и здесь тоже можно надеяться, что ситуация будет постепенно приходить в норму. На первых порах достаточно элементарного внимания законодателей к проблеме. Если помечтать, и создание реестров собственности, удобных для участников рынка, не кажется чем-то заоблачным. Все-таки в третьем тысячелетии живем.
Однако все это может и не сделать погоды на рынке. Президент это прекрасно знает, и начал с другого — с желательности разрушения монополий на рынке жилья. И в этой части его выступления за его словами ничего не стоит. А против них стоит московская элита, хорошо представленная в «Единой России». Даже если Путин пойдет с ней на конфликт, то победить привычным для такого конфликта способом — административным выигрышем местных выборов — он просто не успеет.
Здравоохранение. На его счет тоже сказаны вроде бы правильные слова. Нужно разделить, что люди могут получить бесплатно, а за что надо доплачивать. Этот тезис сам по себе звучит здраво, но отнюдь не прорывно. В реальности детализация стандартов будет управляться не только вопросами нравственной приемлемости, но и финансовыми возможностями. Разделить их полностью не получится — такова специфика. Социально приемлемые принципы разделения выработаны, но для ситуации с развитым медицинским рынком. Сейчас у нас в медуслугах очень велика доля квазибесплатных услуг, а поэтому рыночные механизмы их оценки либо непрозрачны, либо вовсе отсутствуют. В идеале, разгребанием всех этих проблем должны заниматься специалисты по экономике здравоохранения. Но такой зверь пока существует только в западной фауне, где здравоохранение зарабатывает хорошие деньги. А в наших холодах он еще не вывелся: нет ни системы их подготовки, ни платежеспособного спроса. Замкнутый круг. Разрешаться это противоречие будет примерно с теми же скоростью и качеством, как и проблема профессионализации армии. Как и с армией, важным, если не решающим, будет вопрос финансирования реформы. Рынок сам по себе такие проблемы не расшивает.
Но о перспективах финансирования социалки поговорим ниже. А сейчас — об ахиллесовой пяте нынешнего послания.
Система образования. Образование «не имеет устойчивой связи с рынком труда» — верно замечено. Иного трудно ожидать, потому что вузы функционируют в нерыночных принципах, и своей задачей считают выживание, а не приведение программ в соответствие с рынком. Как переориентировать вузы, Президент не знает. Он только отмечает неадекватность отбора поступающих («выпускники школ должны иметь возможность поступать в вузы в соответствии с уровнем их знаний» и т. д.). Что предлагается? «Прогнозирование потребностей государства в необходимых ему специалистах», «заключение договора со студентом по поводу отработки по специальности определенного срока». Все это работать не будет.
Представим себе ситуацию (очень близкую у той, что была у автора этих строк). У человека экономическое образование, но поначалу ему приходится долго вариться в журналистике. Таковы обстоятельства: в стратегические аналитики сразу после студенческой скамьи не берут, а в младшие бухгалтеры, оказывается, берут после других вузов. В путинской парадигме — это основание требовать «деньги взад». Придется выкручиваться, например, брать в знакомом вузе справку о работе ассистентом и преподавании какого-нибудь фиктивного курса. Или, если договориться не удалось, то преподавать реальный курс за фиктивные деньги, прилагая фиктивные усилия. Модернизацией это назвать трудно.
«Прогнозирование потребностей»? О каком прогнозировании может идти речь, если правительство закладывается на $18 долларов за баррель, когда фактическая цена зашкаливает за $30? Это при том, что прогнозировать спрос на природные ресурсы проще, чем на человеческие. Название такому прогнозу будет — разнарядка. Или, хорошо, вообразим — научились прогнозировать, и получили прогноз: спрос на специалистов с высшим образованием вдвое ниже предложения. Правдоподобно выглядит? Еще как. («С советских времен утроился прием в вузы», справедливо замечено в Послании.) Будет финансирование приведено в соответствие со спросом? Нет, конечно, потому что проблема политическая. Развитые страны финансируют образование для отставных военных, а Россия финансирует уклонение от призыва через квазиобразование. Богатым родителям нужно легальное освобождение от призыва для отпрысков, и против этого «вызова» Путин откровенно пасует. Именно в теме образования видно и истинное качество пиара, и качество предлагаемых инструментов.
Все будет хорошо?
Однако, если подойти к этим вопросам с другой стороны, то можно заметить важную вещь. При всех недостатках документа, задуман он добротно, хотя и не в смысле пиара. Пожалуй, это Послание, несмотря на все его недостатки, подчеркнуто выделяется из прочих уважением к двум важным принципам. Принципы эти фундаментальны для стратегического управления почти любой организации, в которой работают более полусотни человек — будь то мелкое производство, ведомство, правительство или страна. Кратко эти скрижали можно выразить так:
1) В любом комплексе организационных проблем, сколь бы тягостны и многофигурны они ни были, имеется считанное число ведущих, решение которых провоцирует решение прочих.
2) Целью стратегического управления является достижение желаемого образа организации («vision») — представления о том, какой она будет через определенный срок в несколько лет.
Так вот, если управленец не разобрался в какой-то частной проблеме, то, возможно, у него руки еще не дошли. А вот если он не умеет ранжировать проблемы, не видит будущее организации или видит его неадекватно — это дисквалифицирующий признак. Например, Зюганов и Явлинский проваливают оба критерия, что можно было наблюдать по недавней «Свободе слова» с Савиком Шустером. Разница лишь в том, что Зюганов радеет за все обездоленные отрасли и социальные группы сразу, а Явлинский «плоско» перечисляет все хромающие, обеднелые, коррумпированные общественные институты — тоже на одном дыхании. Да еще и натягивает фрачную пару на осьминога, примеривая на Россию модель государств Восточной Европы: транзитные экономики, проданный на корню суверенитет, массированная внешняя помощь, безработица до 20%. Такое прожектерство — лестный фон для президентской схемы, с ее четкой структурой: в корне — удвоение ВВП, затем три ветви — жилье / здравоохранение / образование.
В принципе, путинскую схему можно доработать до реального «виденья», если бы не ее конфликт с другим важным управленческим принципом:
3) Образ желаемого будущего («vision») должен иметь запас адаптивности к изменению ситуации. Поэтому, чем четче он определен, тем труднее достижим. Перегрузка целевыми параметрами — ошибка визионера.
В данном случае перегрузка налицо. Две цели — конвертируемость рубля и желаемый уровень инфляции в 3% — кажутся «впихнутыми» в документ. Неуместность последнего ясна, если вспомнить мнемоническое правило, работающее в макроэкономике (и не только): число целевых переменных не должно превышать число инструментов. Есть три целевых параметра — темп роста экономики, темп инфляции, темп роста социальных расходов. Инструментов же всего два — темп роста денежной массы и эффективная налоговая ставка. Можно добавить еще один инструмент — заимствование (конъюнктура позволяет). Но правительство с ним не умеет и не хочет работать, поэтому пойдет противоположным путем. Алексей Кудрин уже «взял под козырек»: «Минфин путем проведения специальных мер, в том числе путем изъятия избыточной денежной массы в стабилизационный фонд, может удержать инфляцию на уровне 3% в год».
Следует пояснить: стабфонд в данном случае — не инструмент решения задачи, а инструмент приостановки другого инструмента (печатного станка). Значит, произойдет не умножение инструментов, а редукция целей. Социальные цели будут финансироваться по принципу, остаточному по отношению к прочим. Предотвратить вмешательство подчиненных в иерархию целей Путин не сможет, если не усилит свои визионерские качества.
Резюме.
Таким образом, третья ветвь путинской стратегии (образование), в том виде, в котором ее нарисовали, будет чахнуть в любом варианте развития событий. Две оставшиеся ветви можно подпитать реальными действиями, но реформа второй из них (здравоохранение) рискует зачахнуть от дефицита ресурсов. Искусственного дефицита.
