В нынешнем, пятом по счету, президентском послании В.В. Путин верен себе, собственным примером демонстрируя, что «никаких отклонений» от «выбранного пути» не будет. Верность проявляется не только в том, что на 90% в данном послании повторены тезисы предыдущих посланий (нередко в близких формулировках), но и в том, что в тексте присутствуют специфические риторические места, в которых за гладкостью синтаксической формы таятся семантические «черные дыры», в поле которых, похоже, и вращается в действительности государственная власть. Одно из таких мест — тезис:
«Считаю, что создание в России свободного общества свободных людей — это самая главная наша задача».
Люди постарше, заставшие еще обязательное изучение марксизма-ленинизма в высшей школе, могут помнить, что коммунистическое общество определялось Марксом и Энгельсом как свободная «ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». С позиций этой идеи осуществлялась, среди прочего, критика частной собственности и капитализма, при котором от человека «отчуждается» сущность его труда и бытия. Неужели в данном случае мы имеем дело со старыми следами марксизма в сознании президентских спичрайтеров? Или же перед нами либеральная идея свободы, дважды повторенная и как бы возведенная в квадрат (опять эта мистическая для Путина двоица)? Это значит, что дело идет прежде всего о свободе экономических отношений, свободе, синонимичной частной собственности и (по факту) прямо пропорциональной ее размеру. Свобода, соответствующая и гарантированная частной собственностью, — это частная свобода, свобода для собственника, которая не существует без отрицания свободы всех других относительно того, чем он владеет. Стопроцентно действенный «символ» либеральной свободы — забор.
Свобода, как известно, имеет двоякий смысл или две стороны, содержание которых выявляется в ответах на вопросы: «От чего свободным?.. Для чего свободным?..». В качестве ответа легко приходят на ум слова, сказанные Путиным в обращении к гражданам России при вступлении в должность Президента:
«Только свободные люди в свободной стране могут быть по-настоящему успешными».
То есть свободные для успеха. Но что это значит — «успешный человек»?.. Это выражение осмысленно, очевидно, в условиях состязания между людьми, конкуренции, в которой одни выигрывают и становятся «успешными», а другие, соответственно, проигрывают. А если конкретно, то, как утверждают социологи, сегодня успешность человека тождественна в «массовом сознании» ни чему иному, как богатству (деньгам). С этой точки зрения, высказанная Путиным мысль вполне соответствует нынешней российской действительности: именно те люди, которые наиболее свободны от морали, нравственности и прочих «внеэкономических ограничений», добиваются в нашей, свободной от справедливости, стране, наибольших успехов. Пусть даже Президент и не имел в виду именно такую трактовку своих слов, но разве не такова «логика вещей»?..
В послании Путин соотносит со свободой «самостоятельность». Опять же понимать это можно двояко. В смысле либерализма самостоятельность просто и незатейливо сводится к наличию частной собственности и достигаемой на ее основе индивидуальной независимости. Этическая традиция, идущая от Канта, трактует самостоятельность не как независимость, но как автономию, то есть как способность субъекта самому определять себя к действию, но таким образом, чтобы «максима воли» субъекта могла бы стать «принципом всеобщего законодательства», то есть, проще говоря, могла бы быть добровольно принята всеми в качестве разумного и нравственного образа действий. Такой подход исключает независимость индивида от общества по принципу «Что хочу, то и делаю, и никто мне не указ» (наверное, именно на распространенность такой позиции рассчитывают лидеры «правых», когда говорят о присутствии «либеральных идей» в российских массах).
А что же вторая часть этой «формулы успеха» — свободное общество (страна)? Либералы, как правило, не любят слово (понятие) «народ», зато с большой охотой рассуждают о «гражданском обществе» (такая смена терминологии в президентских посланиях — верный признак, что произошел переход от «державной» части к «либеральной»). Выражение «гражданское общество», в действительности, довольно двусмысленно. Начиная уже с названия: можно подумать, что «гражданское общество» — это общество граждан, но это не так. «Общество граждан» — это государство (state). Понятие же гражданского общества традиционно используется в оппозицию государству, причем как в смысле state, так и в смысле government. Оппозиция в смысле state означает, что тот человек, который входит в государство как гражданин (citoyen), в «гражданское общество» входит и ведет себя как частный собственник (bourgeois), вообще как частное лицо со своими партикулярными интересами. Государству в смысле government«гражданское общество» противостоит как среда разного рода неправительственных организаций, созданных опять-таки для достижения преимущественно групповых целей. С этой точки зрения понятно, почему за развитие «гражданского общества» так ратуют либералы, но не понятно, почему на него так уповает глава государства. Впрочем, «упование» это довольно своеобразное.
«Является ли политическая система в ее нынешнем виде инструментом реального народовластия? И насколько продуктивен диалог власти и общества?» — спрашивает Путин. Вопрос, безусловно, архиважный. И чтобы оценить, как выглядит этот самый диалог, нам нет нужды отвлекаться от выступления уважаемого Владимира Владимировича. Власть в этом «диалоге» устами Президента РФ требует (во многом, безусловно, справедливо) от гражданского общества: полной прозрачности финансирования неправительственных организаций, «цивилизованной политической конкуренции», отказа от «обслуживания сомнительных групповых и коммерческих интересов» и посвящения себя исключительно «острейшим проблемам страны и ее граждан», от партий требуется «повышать уровень политической культуры» и т.д. А что же она, власть, предлагает со своей стороны? «…Постепенно передавать негосударственному сектору функции, которые государство не должно или не способно эффективно выполнять». Не тот ли это случай, о котором русский народ говорит: «На тебе, Боже, что нам не гоже»? Или, наоборот, имеется в виду продолжение приватизации, ныне докатившейся уже до памятников культуры, заповедных лесов и тому подобных лакомых кусочков?..
Завершается тема демократии и гражданского общества в послании Путина в высшей степени примечательным тезисом (вызвавшим бурные овации присутствующей «политической элиты»):
«Еще раз подчеркну: радикальный пересмотр экономической политики, какое бы то ни было ограничение прав и свобод граждан, кардинальное изменение внешнеполитических ориентиров — любые отклонения от выбранного и, я бы больше сказал, выстраданного Россией исторического пути могут привести к необратимым последствиям. И они должны быть абсолютно исключены».
Не тот ли это «исторический путь», на который завела Россию команда Б.Н. Ельцина в 1991-м году, и не та ли это «экономическая политика», которую начал Егор Гайдар и прочие «младореформаторы»?.. Очевидно, да — ведь В.В. Путин не то что не размежевался со своими предшественниками, но вписал свою деятельность этапом общего процесса. Значит, всем предлагается маршировать («любые отклонения… должны быть абсолютно исключены») по этому «историческому пути» ликвидации государственного управления? Ведь именно в этом состояла — и состоит! — цель всех до сих пор реально проводимых «реформ», причем цель отнюдь не тайная, но публично провозглашенная «реформаторами». Подчеркну, что речь идет именно об управлении, а не о государстве как таковом (куда же без «ночного сторожа», «арбитра» и «богадельни»?), и не об административном аппарате, который может расти или сокращаться, но при любой своей численности заниматься отнюдь не управлением, превращая должностные места в «кормушки».
Что же происходит при этом с российской демократией? Увы, курс, который держит российское руководство, начиная еще с Бориса Ельцина, давно разошелся с демократией. Либералы (как обычно, при мощной поддержке западного «общественного мнения») обращают внимание и раздувают лишь сравнительно недавний момент, квалифицируемый как «бюрократический реванш». Однако кроме этого, так сказать, функционального отклонения, имеют место более масштабные и необратимые изменения, касающиеся самой морфологии власти. В ходе «либеральных реформ» государственная власть поспешно конвертируется во власть экономическую, никак не контролируемую демократически. Номенклатура, заполнившая и подчинившая себе Государственную Думу, предпринимает усилия по законодательному ограничению, а в пределе — ликвидации, демократических институтов в России (которые и без того на ладан дышат), чтобы освободиться от любых форм контроля со стороны народа и ответственности перед ним. Либералы, со своей стороны, ратуя за неограниченную, необратимую и «неподсудную» приватизацию, за экономическую или исключительно экономически гарантированную свободу (когда все можно продать и купить за деньги), упорно и неуклонно ведут дело к тому, чтобы экономическая власть стала единственно реальной властью в стране. Следовательно, выигрывает ли номенклатура, или либералы — население в любом случае утрачивает интерес к демократическим институтам, от которых мало что (или совсем ничего) в его жизни зависит.
Куда же приведет Россию этот «исторический путь»? Не к историческому ли небытию?..
