Сразу говорю: нет, я тут не о выборах. О выборах уже высказывались, тема исчерпана. Теперь пора пришла поговорить о вещах более интересных, хотя и менее очевидных.
После демонстративно-похабной, как Брестский мир, передачи шапки Мономаха приёмнику, нашу политическую тусу охватило вполне предсказуемое уныние. Не столько по поводу попрания идеалов — та же самая туса имела эти идеалы в хвост и в гриву, и ничего. Но обидно, что право иметь идеалы в означенные мякотные местечки, похоже, полностью национализировано правящей хунтой. Которая, как сейчас все думают, отныне воцарилась и не допустит никакой политики вообще. Никакой и никогда.
Основания так думать есть. В самом деле, можно же было сделать те же самые выборы не демонстративно-похабными? Да, можно. Результат был бы тот же самый? Нет, лучше. То есть по голосам меньше, убедительности зато больше. Сейчас же голоса были собраны бандитскими совершенно методами, так что даже те, которые охотно отдали дань Медведеву, чувствуют себя чем-то вроде вкладчиков МММ — все каким-то задним умом понимают, что вложились в какое-то нехорошее дело, которое может в любой момент с треском лопнуть. Поэтому, кстати, в случае серьёзных провалов медведа никто особенно не будет возмущаться. Возмущение происходит из удивления — как же так, мы ему верили. Сила нынешней власти в том, что ей никто не верит и ничего особенно хорошего от неё не ждёт. Но возможности другой власти, как справедливо заметил Виктор Милитарёв, просто не видят. Потому что верят, что у нас страна проклята, и всегда так было, что у власти гады. Это, кстати, специально внушается на протяжении всех этих пятнадцати лет, а с перестройкой считая — так и двадцати. Страна проклята, и всегда так было. И всегда так будет, потому что добро и справедливость на наших почвах не растут. Оставь надежду, всяк здесь родившийся.
Но это всё лирика. Поговорим о вещах более существенных. А именно о том, точно ли политика как таковая умерла и какие из этого следуют выводы.
Первый, самый важный. Если у нас больше нет политики, нехрен содержать и политические партии. Через Думу никакие вопросы больше не решаются, парламент у нас не то что «не место для дискуссий», он вообще ничто. Всё решается Единой Могучей Партией Начальства с присущей ей Администрацией Президента, свят её, свят. И будет решаться дальше, ныне и присно и вовеки веков. По крайней мере, так кажется, глядя из сегодня — а откуда ж нам ещё глядеть… Губеров больше не выбирают. Возможности прямого политического действия какого бы то ни было свойства тоже надёжно заблокированы. И так далее: куда не кинь, всюду клин.
Короче, спонсоры партий — а то, что у партий есть спонсоры, ясно даже их собственному электорату — могут спокойно записывать расходы на их содержание в графу «Убытки» и закрывать лавочку. Многие, скорее всего, так и поступят. Уже идёт информация о всяких финансовых трудностях, которые испытывают иные старые, почтенные структуры — например, некоторые либеральные партии, на которых висят долги.
Но что либералы! даже КПРФ, седая и железная, и та в некоторой растерянности.
Но это первый взгляд. А теперь второй.
Партии, что ни говори, всё-таки нужны. Во-первых, людей, сбившихся в кучу, легче контролировать. Легальная партия, больше всего боящаяся быть исключённой из электорального процесса и поссориться с Кремлём, никогда не перейдёт известную грань — и приложит все силы, чтобы убедить своих сторонников быть хотя бы относительно лояльными системе, ограничиваться ворчанием и речами на митингах. Дальше, лысая политическая поляна, демонстративное отсутствие на ней хоть каких-то партий, кроме Единой Могучей — хороший рычаг давления со стороны Запада, который такие вещи не спускает. Наконец, партии могут и в самом деле зачем-нибудь понадобиться тому же Кремлю: Единая Могучая, конечно, была и останется орудием главного калибра, но из него не по всем чижикам стрелять удобно. Кое-какие вещи лучше оформлять как инициативу со стороны. Вона, Общественную палату как приспособили для борьбы с русским фашизмом — любо-дорого смотреть. Так и здесь. Мало ли какую мерзость они захотят сделать, и не всегда удобно будет проводить её через Едро. Тут могут пригодиться и коммунисты, и какие-нибудь либералы.
Теперь посмотрим с третьей стороны. Этот взгляд не очень привычен нам, простым. Но для людей, управляющих страной, он как раз самый естественный.
Что происходило в течении девяностых? Делили советскую собственность. Для начала цена активов была искусственно скинута в ноль. Заводы продавались по цене собачьих будок. Разумеется, при таком подходе много хорошего было просто уничтожено: рубили на хлеб корабли, торговали крестами на вес, разбирали космические корабли на цветмет и много чего ещё творили. Но часть активов была куплена — по цене собачьих будок, напомню — умными людьми, которые начали использовать их по назначению. После чего их цена довольно быстро пришла к разумной. Какой-нибудь большой машиностроительный завод стоил при приватизации «смешно сказать» — его можно было брать голыми руками. К двухтысячному цена его поднялась до двадцати примерно лимонов зелёных денег. Сейчас такая штука стоит двести лямов, может и двести пятьдесят. Или возьмём что поближе — цену квадратного метра жилья в Москве, «не в гребенях». В начале процесса квадрат стоил несколько сотен. В конце девяностых — твёрдую штуку баксов. Сейчас — семь-восемь. Акция Газпрома, стоившая доллар, теперь стоит девять… Короче, капитализация страны поднялась на порядок. Хорошо стало тем, кто покупал дёшево.
Что нужно было, чтобы цена завода возросла в десять раз? Да не так уж много. Для начала меняли старого директора и всю его кодлу, живущих за счёт сдачи в аренду корпусов, сажали более-менее вменяемых людей на его место, привлекали старых специалистов и начинали выпускать что-нибудь простое. Сочетание дешёвой рабсилы и ненасыщенного рынка давало результат.
Но та же самая логика применима и к объектам нематериальным. Например, сейчас цена старых политических партий стремительным домкратом идёт к нулю. Их можно все приобрести буквально за гроши. После чего поменять старых пердунов, сидящих в президиумах, почистить ряды, привлечь старых соратников, оттеснённых на обочину жизни — и начать выпускать какой-нибудь немудрёный политический продукт. Скажем, популизм. Или либерализм с человеческим лицом, без людоедства. Или ещё что-нибудь, к чему народ потянется.
Вот представьте себе, например, какое-нибудь «Яблоко». Беру его навскидку, как самый очевидный случай. На самом деле ведь «Яблоко» — хорошая вещь. Старая, просторенная партия, с надёжным аппаратом, с опытом работы, с завязками, с большим электоральным потенциалом, на самом-то деле. Правда, возглавляет её человек, как бы это сказать… заслуженный, но потерявший связь с реальностью, да и харизму, честно говоря, тоже. Если его скинуть и на то же место поставить вменяемого человека (лучше из заслуженных, но, в общем, не так уж важно, кого именно) потом почистить идеологию, привлечь того-сего из старой демократической тусы… а что, будет вполне удобная штука для решения разного рода вопросов. И Кремль будет последним дураком, если не приберёт к рукам этот актив.
То же, с оговорками, касается и других старых партий. Все они сейчас могут вполне понадобиться. В хорошем хозяйстве всё надобится, а за зубцами сидят хорошие хозяева. Которые только что обвалили цену всей нашей политике. Теперь они её купят.
У вас не завалялся партбилет какого-нибудь Либерально-Консервативно-Конституционного Союза Граждан За Всё Хорошее, зарегистрированного в начале девяностых и до сих пор не распущенного? Вы, часом, не член ЦК? Что, и документ имеется? Не выкидывайте бумажки. Пригодятся.
