Эта небольшая статья — отклик на скандальный текст Андрея Штольца «Придите и володейте нами», а главное — на комментарии к ней и на статьи-отзывы.
Сразу можно отметить — характер комментариев блестяще подтвердил основной тезис автора и его предвидение, написанное в самом начале статьи: «Последнее предупреждение. То, что написано ниже, может глубоко оскорбить ваши национальные чувства. С другой стороны, то же самое может дать дополнительную пищу для злорадной русофобии, к которой так склонны наши граждане, особенно те, кому посчастливилось иметь в роду хотя бы каплю нерусской крови».
Теперь попробуем понять, почему это так, а также прав ли сам А. Штольц.
Заранее выскажу сожаление, что данная статья не дала главного — не дала толчка размышлениям над проблемой.
Штольц пишет:
«Каждый народ имеет свой набор достоинств и недостатков. Это банальность, которую не стоило бы обсуждать, пока речь идет о вещах относительно второстепенных, типа способности играть в футбол, петь хором или ловко бросать лассо. Но есть сферы деятельности, в которых бездарность или неспособность ими заниматься имеет критическое значение».
Чего же не смогли понять комментаторы, проклявшие автора за русофобию? Комментаторы, подобно блондинкам, не уяснили одного, и автор специально даёт им в подсказку ключевое слово — разные сферы деятельности. Разговор идёт исключительно об управлении, как сфере деятельности, как профессии, как работе. Не о футболе, не о науке, не о балете, а об управлении!
Пожалуй, в этом и есть квинтэссенция проблемы. Непонимание того, что управление это отдельная область деятельности, а не некое неприятное (или приятное) приложение чего-то к чему-то ещё.
Есть водитель, есть токарь, есть врач, а есть управленец. Это профессии, ремёсла. Пришёл на работу, сделал дело, получил зарплату (зарплату, а не невиданные простым смертным блага!) На словах, в теории такое понимание как бы есть, но в жизни его нет. Управление — это работа, которую должны выполнять профессионалы и получать за это такую же зарплату, как за любую другую.
По какому принципу на Руси назначаются начальники? Начальники назначаются по принципу «хороший специалист». Но именно это и неправильно! Хороший инженер и хороший управленец такие же разные вещи, как хороший инженер и хороший пианист (хотя это и может иногда совмещаться в одном человеке). Два самых бестолковых директора, которых я знаю, попавшие на должность ввиду личного обаяния и «обаяния» дипломов, являются оба кандидатами наук, причём один даже в области автоматического управления, кибернетики.
Соответственно нельзя в ответ на обвинение «вы, русские, плохие управленцы» отвечать «зато мы в области балета впереди планеты всей». Именно это имел в виду Штольц, и именно этого так и не поняли комментаторы!
А реакция на данную статью некоторых горячих голов (бурная и негодующая), не говорит ли о правоте автора?
Говорит.
Рассмотрим такой простой пример. Допустим, вы — программист. Приходит к вам некий «человек с улицы» и заявляет, что вы программист никуда не годный.
Какой алгоритм реакции возможен в этом случае?
Первая — возмущение. «Кто ты вообще такой?» (Есть ли у тебя авторитет так говорить.) «Да ты на себя посмотри! Тебе вон жена рога понаставила, уже за бельевую верёвку задевать стал!» (Попытка опорочит оппонента, убить гонца, принесшего недобрую весть.) «Да я пашу как раб на галерах!» (Я — хороший, почти святой человек, и любой камень в мой огород — кощунство.) После возмущения следует долгая продолжительная обида.
Именно так поступит неудачник. Почему — будет понятно далее.
Вторая ветка алгоритма реакции на данное обвинение, это спокойно его рассмотреть, невзирая на личность сказавшего. Что, если обвинитель прав? Тогда надо уточнить, а что именно плохого может быть в вашей работе? Программы медленные? Сами работаете медленно? Множество ошибок и сбоев? Всё это можно установить довольно точно, это можно измерить. Для сравнения и выяснения истины берётся образец заведомо хорошей работы, и результаты этих измерений сопоставляются. Далее опять идёт ветвление на две ветки рассуждений. В первом случае, если ваши программы, ваша работа ничем не хуже образца, надо просто не обращать внимания на обвинения, они голословны. И уж тем более не изводить себя ненавистью к критику.
А вот если обвинитель прав, что тогда сделает специалист? Конечно же, он установит причину отставания и исправит её. И станет хорошим программистом!
Именно так поступают те, кто хочет быть профессионалом. Именно поэтому для профессионала выгодно, чтобы было как можно больше критики, замечаний, советов. Понятно, почему действующий по первой ветке алгоритма рассуждений будет неудачником. Он не исправится в случае критической проблемы, он о проблеме просто не узнает.
Вообще-то данный процесс называется просто — обучением. Учитель ставит ученику двойку не потому, что он ученикофоб, а в качестве критики работы. А дело ученика — работать над ошибками и исправлять свои двойки на пятёрки.
Этот простой пример ясно показывает и всю суть дискуссии на АПН. Вместо того чтобы провести анализ, а в чём, собственно, проблемы русских управленцев, в ответ слышится критика стиле именно неудачников. В авторитете немцев как хороших хозяйственников никто, слава богу, не сомневается, вопрос «а ты кто такой?» не стоит. Зато далее… А вы, немцы, до XIX века вообще без единого государства были! (Ну и что?) Да вас вообще все называли романтиками! (Грех-то…) Да вы в хоккей играть не умеете! Да наш Большой театр, да наша Майя Плисецкая, да мы вас под Сталинградом… Ну какое это имеет отношение к управлению? То же, какое имеют измены жены критика к квалификации критикуемого программиста, ровным счётом никакого…
Кстати, исходя из этого, можно запросто объяснить, что такое демократия и почему для развитой страны устанавливать в другой стране, например Ираке, настоящую демократию равносильно передаче этой стране технологии изготовления атомной бомбы. Демократия — это выгодно, это преимущество того, у кого она есть. Ни один идиот не будет делиться таким преимуществом, такой технологией с конкурентом, а тем более ещё и за свой счёт. Следовательно то, что навязывают России или Ираку, не демократия, а нечто другое.
Представим себе некие соревнования. Конкурс пианистов, конкурс красоты, чемпионат по бодибилдингу или по фигурному катанию. Есть сцена, арена, где выступают, соревнуются профессионалы. Есть жюри. Это тоже профессионалы, но не в умении выступать и соревноваться, а в умении оценивать первых и выбирать из них лучших. В жюри чемпионата по фигурному катанию могут сидеть не бывшие фигуристы, а тренеры, мужчины в жюри конкурса красоты даже при очень большом желании не смогут стать когда-нибудь стройными 17-летними красавицами (и никогда ими не были). Поэтому для жюри не обязательно в прошлом или настоящем быть «выступающими».
Побеждает тот, кто лучше всех справляется со своей работой — лучше всех играет на фортепиано, демонстрирует лучший рельеф и объём мышц и так далее. Так вот те, кто претендует на власть, по определению, должны быть профессионалами в управлении. Как в профессии. И всё! Не хорошими людьми, не хорошими артистами, не отважными военными лётчиками, а управленцами. Политика — это просто работа по управлению, так же как у врача есть работа по лечению. А народ, выборщики, это жюри. Которое должно состоять из профессионалов, умеющих выбирать управленцев (а не хороших учёных в надежде, что они и во власти справятся).
Именно поэтому западная демократия была так эффективна лет сто назад, когда «жюри» было ограничено по профессиональному признаку, например имущественным цензом: тот, кто добился некоторого уровня доходов, как бы прошёл профессиональный отбор, и ему стало можно доверить отбор кандидатов для выполнения необходимой работы по управлению государственными делами. Элита нанимала по конкурсу управленцев на работу в государственных органах, называя это демократическими выборами. Когда же к выборам допустили «кухарок», выборы превратились в шоу. (Ленинское высказывание о кухарках как раз подразумевало довести уровень самой тупой кухарки до того, чтобы она стала профессионалом в вопросе отбора достойных кандидатов на выполнение работы во власти).
Вот, казалось бы, никакой Америки я не открыл. На словах все всё прекрасно понимают. Но поскольку нет самого осознания того, что такое управленческая деятельность, абсолютно не осознано, что это обычная работа, а не привилегия, божественный дар или ещё что, постольку и ведутся бесконечные пустые споры о сути демократии и иже с ней.
Я много говорил, что управление — всего лишь ремесло, профессия, но требующая природного дара. Безусловно, чтобы понимать вопрос дальше, нужно определить, а что это за ремесло: что, собственно, делает профессионал от этого ремесла. И чем хорошее выполнение управленческой работы отличается от плохого. Пока что у нас есть аналогия с учителем — если учитель хороший, то результаты его учеников хорошие (по оценкам, знаниям). И наоборот. Пока мы видим то, что у русских управленцев результаты очень плохие и делаем соответствующие выводы. Теперь надо узнать, за счёт чего хороший учитель добивается хороших знаний, то есть какие действия выполняет хороший управленец, которых не выполняет плохой. И научиться! Но это уже отдельная тема.
Предыдущее рассуждение как раз показывает неправоту Штольца: «Необходимо признать организационную бездарность русских и заняться формированием нерусского управленческого слоя, который взял бы на себя все задачи по управлению страной». Мы можем, как Пётр 1, завезти пару миллионов немцев-управленцев из Германии в Россию. Но таким образом мы не решим другой проблемы — не создадим «жюри», и наши обыватели будут выбирать во власть хороших ораторов, популистов, артистов, звёзд спорта, телевидения и офтальмологии.
Для решения проблемы есть один, и только один, выход — основной массе русских стать хорошими управленцами самим по себе.
Но легко ли стать из «ведомого» хорошим управленцем?
Штольц совершенно справедливо говорит: «Такое впечатление, что в области управления у русских отсутствует «музыкальный слух». То, что другим народом дается легко и без усилий, от природы, русский выучивает с огромным трудом. Но чаще — не выучивает совсем». Точно так же можно сказать и о любой другой профессии. Вот, например, слова Алексея Исаева: «Полководческий талант сродни музыкальному слуху. Если его нет, то никакая учёба не поможет».
Я же всегда предпочитал аналогии с умением рисовать. Чтобы стать хорошим художником, конечно же, нужно окончить и училище и академию, как музыканту надо окончить музыкальную школу, училище, консерваторию. Но если вы не умеет просто рисовать, то, сколько бы вы ни учились, максимум ваших возможностей — представиться, как Остап Бендер, окончившим ВХУТЕМАС (со мной ещё мальчик), но после изобразить лишь «сеятеля»…
Суть в том, что управленцами не становятся, ими рождаются, а русским это от рождения не дано.
У большинства читателей тут же ёкнуло сердце — получается, что с управленческими способностями та же беда, и русские всю жизнь останутся плохими начальниками, и всю жизнь будут жить в отсталости, пока не придут «петровские немцы» или «ленинские евреи» и не создадут условий для развития? То есть читатели прореагируют (как истинные плохие управленцы, кстати) ровно так же, как реагирует большинство на «горькую теорему Паршева»: «караул! всё пропало! выхода нет!». Затем последует традиционное вытеснение неприятной информации вымышленными прекрасными образами и очередная теория «особости»: особой цивилизации, особого пути, женской славянской души (а вот это верно: плохой управленец — это блондинка-истеричка в штанах) и тому подобных сказок.
Если же мы не истерички (так сказать, проявим в себе мужское германское начало), то нам остаётся один путь рассуждений, а именно задаться вопросом, можно ли человеку научится рисовать, если от природы это ему не дано?
Штольц пишет «речь идет о генетическом дефекте, усугубленном культурой». Однако не надо паники, заглянем в книги небезызвестного Юрия Мухина. Одно из его наблюдений — немцы, приехавшие в Россию и блиставшие в первом поколении, уже в третьем поколении теряли свой блеск, превращаясь в серую массу, как все. Кое-кто из комментаторов Штольца именно это и заметил — западные немцы довольно презрительно относятся к русским немцам, так что генетика не помогает. А главное: наследственность меняется, и довольно быстро, о чём говорил ещё Тимофей Лысенко, и что подтвердила современная наука, о чём так подробно пишет и Мухин, и профессиональный биолог Миронин на сайте Контр-TV.
Можно утверждать: управленческие способности определяются национальным менталитетом, а он передаётся отчасти генетически всего лишь на два-три поколения, в основном формируясь в детстве в процессе воспитания. Это доказывает и пример русских немцев, теряющих в России свои качества, и украинцев с белорусами, тоже через два поколения становящихся истинными россиянами. А вот как он формируется — сказками ли, средой обитания, языком, это и есть вопрос для исследования.
Не надо вешать нос, идём далее! «Усугубление культурой» — это дело рук самих людей, а потому попробуем представить сложность того, что нужно сделать с нашим сознанием, чтобы приобрести качества хорошего управленца.
Сначала для простоты представим аналогичный процесс — что нужно сделать для того, чтобы стать рисовальщиком, не имея к этому природных данных?
Заметим, есть люди, которые умеют рисовать «наполовину», то есть срисовывать с другого рисунка. Что такое уметь срисовать? Перед вами лежит картинка, допустим изображение Волка из «Ну, погоди». Вы начинаете его копировать — смотрите на картинку и рисуете на белом листе бумаги то же самое, например, контур головы. Этот контур вы как бы разбиваете на дуги и последовательно рисуете около, допустим, сорока дуг. Ваше умение заключается в том, чтобы выдержать привязку координат этих дуг к воображаемой координатной плоскости на бумаге. Выдержать размеры, расстояния, углы — в конце рисования последняя точка последней дуги должна прийти ровно в первую точку первой дуги, а сама голова не должна получится растянутой, сплюснутой и так далее.
Умение срисовать — это координация.
А чем отличается от умеющего срисовывать настоящий художник? Настоящий художник не держит перед собой картинку, а рисует («срисовывает») её из собственной памяти. Причём он может проводить трансформации образов — увидев реального волка, он преобразует его мысленно в своей «видеопамяти» в Волка из «Ну, погоди», причём никто из нас не сомневается, что это именно волк, а не козёл, хотя нарисованный в мультике волк похож на настоящего не более чем на него похож настоящий козёл.
Всё это говорится для того, чтобы понять суть и сложность процесса. Чтобы стать художником, не поможет никакое традиционное обучение, тут нужны особые психологические методики. Провели сеанс с вашим мозгом, и вы как бы получили возможность доступа к своей видеопамяти, а также необходимую координацию движений рук, чтобы смотреть в эту память, в ней же трансформируя образы, и точно срисовывать их оттуда на лист бумаги. И появляется та самая лёгкость, которая свойственна профессионалам в любом деле.
Так же чтобы стать управленцем, необходимы не учебники, не руководства по лидерству, коих выпускается (и изучается) сейчас немерено, и не окончание вузов. Это всё этапы, аналогичные художественной школе или училищу. Все эти руководства написаны на западе для западных людей, которым от природы дано изначальное умение управлять. Чтобы стать управленцем, нужны методики, способные раскомплексовать некоторые разделы мозга, наподобие описанной выше методики для рисования.
Приведу ещё один реальный пример из жизни человека, который обладает аналогичным рисованию даром — чувством юмора, но тоже «наполовину». Аналогичным в том, что чувство юмора тоже даётся от природы. Что значит наполовину? Когда-то ещё в школьные годы этот человек был одним из первых хохмачей в своём классе. Но потом что-то произошло (юмор, будто голос, начал «ломаться» в переходном возрасте) и, несмотря на желание сострить, он совершенно потерял такую способность. Однако иногда ему всё же удаётся раскрепоститься, буквально на неделю, и тогда появляется та самая лёгкость, шутки сыпятся как из рога изобилия, а у окружающих болят от смеха челюсти. То есть бывают некие два состояния — лёгкости, когда шутится не хуже Задорнова, и тяжести, когда и хочется сказать, да не получается.
Или ещё пример, многие наверное именно на нём лучше всего почувствуют разницу. Вспомните какой-либо эпизод из своей жизни, когда вам никак не давалось решение какой-то школьной задачи по математике. Потом прошло много лет, вы выучили математику в вузе, и данная задача превратилась для вас в детский лепет. Сравните два своих состояния — лёгкости и тяжести. Вспомните так же, как вы пытались объяснить решение катой-то задачи однокласснику-двоечнику, а он никак не мог понять. Это же так просто! — не унимались вы. Для вашего одноклассника это было так же сложно, как для вас спеть на уроке музыки при отсутствии слуха.
Итак, представьте ещё раз самих себя, когда у вас нет слуха, и вы пытаетесь запеть, нет умения рисовать, но вы пытаетесь что-то изобразить. И сравните, с какой лёгкостью это делают те, кто умеет.
Примерно такая же пропасть разделяет того, кто умеет управлять от того, кому это умение не дано. Плохой начальник, заброшенный на своё место за заслуги в своей работе (инженера, врача, программиста — не важно), при попытке решить какое-либо дело испытывает то же, что не умеющий рисовать при попытке что-то всё-таки изобразить. Он старается, пыжится, мучается, но ничего не получается, а подчинённые его костерят на чём свет стоит. И на этом фоне поражает лёгкость, с которой удаётся то же самое управленческое дело тому, у кого такой дар имеется.
А главное: не пытаясь ни разу рисовать, со стороны нам кажется, что это легче лёгкого. И только попробовав это сделать, мы понимаем, насколько нам сложно. Управление со стороны так же кажется делом простым, доступным любому смертному. Оттого и берутся за него все, кому не лень, оттого и не понимают, что это дело для одарённых, а не для всех. Отсутствие же понимания того, что есть хорошее управление, а что плохое (до того, как получается неудобоваримый результат) и не даёт возможности понять плохому начальнику, что он работает плохо. Ему кажется, что всё хорошо, но на деле всё плохо. (Это зачастую выясняется лишь когда наступает крах).
Управленческий дар — это не заслуга человека, не плод его трудолюбия, это просто дар природы. У кого-то есть эта лёгкость, раскомплексованы соответствующие разделы мозга, а у кого-то там амбарный замок. Приобретение этой лёгкости — вот и задача для тех, кто хочет процветания Русского пространства, поскольку эта проблема одинакова и для России, и в чуть меньшей степени для Украины, и в ещё чуть меньшей степени для белорусов. Менталитет один, иначе бы не было ополяченной шляхты, не было бы польского господства, не было бы вечных свар, не было бы и Московии, а существовало бы одно развитое русское государство, выросшее из Великой Литвы (то есть «Большая Беларусь»).
В принципе каждый проект модернизации, затеваемый властями в России, сопровождался «выковыванием «нового человека». Пётр 1 считал, что для того, чтобы русские стали хорошими управленцами (он, конечно, называл это иначе), надо привить им западную культуру. Побрить бороды, заставить соблюдать «Юности честное зерцало»… Ничего не вышло, и мы понимаем теперь, почему.
Ещё дальше пошли большевики. Традиционный «неуправленческий» русский менталитет они объявили мелкобуржуазным крестьянским сознанием, а тот, о котором они мечтали — рабочей сознательностью. Логика простая — немцы народ городской, рабочий, у них и сознательность, русские народ крестьянский, они и отсталые. Стоит только привить всеобщую грамотность и поставить людей за станки, как ментальность сама собой изменится. Отсюда и привилегии во власти для рабочих — своеобразный «имущественный ценз» (сознательный рабочий лучший управленец, нежели забитый крестьянин).
Как резюме. Большинство прочитавших всё равно впадут в панику и заклеймят меня как подлого наймита врагов России. Тем, кто действительно хочет что-то сделать, не нужно обращать внимания на истерику «мы пойдём своим путём». Любой разумный человек понимает, что «свой путь» — это свой язык, свои сказки, свои песни, свои достижения в науке, свои прорывы. А паровоз быть «особым российским» не может, как нет особых «русских» атомов, русской физики (не в смысле персоналий и научных школ, а в смысле её законов) и русской теоремы Пифагора.
Управление — это такая же технология, общая для любых народов, как биология. Тот, кто её освоит, будет на коне, кто нет — у того и судьба будет соответствующей.
