Похоже, представители республиканской элиты решили установить своеобразный рекорд по политическим инициативам. Не успели отгреметь страсти по поводу серии инициатив премьера и спикера нижней палаты парламента республики, нацеленных на минимизацию федерального присутствия в регионе ("чеченизация" вооруженных сил, вывод из республики оперативно-розыскного бюро № 2 Главного управления МВД по Южному федеральному округу), как были озвучены новые, на сей раз "объединительные" идеи.
24 апреля 2006 года представители республиканской элиты Чечни высказались за фактическое "укрупнение" республики. Спикер нижней палаты чеченского парламента Дукваха Абдурахманов заявил, что объединение Чечни с Ингушетией "позволит достичь стабильности в регионе. Это наиболее перспективный путь, который приведет к достижению стабильности в регионе и искоренит навсегда возможные очаги напряженности", — сказал спикер. Однако ограничивать процесс "укрупнения" Чечни восстановлением республики в границах Чечено-Ингушской АССР Дукваха Абдурахманов не стал. "Было бы более разумно поставить в перспективе вопрос о создании на юге России нового региона, включив в него Дагестан, Чеченскую республику и Ингушетию. В противном случае нельзя до бесконечности затягивать вопросы фактического размежевания и установления административной границы между Чечней и Ингушетии". Пока оставим в стороне странную логику чеченского спикера, выражающуюся в принципе: "Если не размежеваться, то непременно объединяться". Зафиксируем лишь то, что чеченской республиканской элите уже тесно в пределах собственно Чечни. Сегодня с "кадыровской" властью происходят процессы, аналогичные тем, которые имели место в дудаевской и масхадовской Чечне. Тогда лидеры чеченских сепаратистов несли идеалы "ичкерийской революции" в Абхазию, Ингушетию, Дагестан, в другие республики Северного Кавказа. Сегодня "системные сепаратисты" в значительной степени повторяют исторический опыт "антисистемных" предшественников.
В 2005–2006 гг., решив задачу по внутренней "чеченизации" (включая не только аппарат исполнительной власти и законодательную власть, но и силовые структуры), "системные" сепаратисты обозначили свою заинтересованность в политическом доминировании не только на республиканском, но и на общекавказском уровне. Заявление Дуквахи Абдурахманова было поддержано и депутатом Госдумы от Чечни Русланом Ямадаевым. Об этом он заявил в эфире радиостанции "Эхо Москвы" 24 апреля 2006 года: "Чеченцы и ингуши — это единый народ. Действительно, было очень большой ошибкой разделение чеченцев и ингушей, — сказал он. — Думаю, что в перспективе это один народ". "Думаю, в перспективе Северный Кавказ объединится, это моя надежда и моя мечта. Северный Кавказ — это единое целое. Должен быть единый Кавказ". Руслан Ямадаев считается негласным оппонентом нынешней республиканской власти (хотя здесь речь идет не о политическом, а личностном оппонировании). Однако в таком вопросе как "укрупнение" Чечни среди чеченских политиков существует консенсус. Идея чеченского доминирования на Северном Кавказе вполне разделялась (и сейчас разделяется) и сепаратистами "ичкерийцами". Заявка на общекавказское доминирование делается внешне "пророссийскими" чеченцами не впервые. О территориальных претензиях к Ингушетии и Дагестану в декабре 2005 года заявлял и сам Рамзан Кадыров. Известны также его конфликт с милицией Хасавюрта (Республика Дагестан), а также "бороздиновская битва", затеянная людьми братьев Ямадаевых. Но после формально-юридического закрепления результатов "чеченизации" (парламентские выборы ноября 2005 года) идея "укрупнения" Чечни (то есть обеспечение ее доминирования на Кавказе) выходит на качественно новый уровень. В связи с этим нельзя назвать простой оговоркой лова Дуквахи Абдурахманова (март 2006 года) о Чечне как о "первом среди равных" субъектов РФ. "Пророссийской" чеченской элите уже мало собственно Чечни. Ее политические амбиции простираются уже на весь Кавказ.
То что идея "укрупнения" вызывает неприятие у представителей как элит, так и населения других республик (объектов "объединительных" проектов), в Грозном, похоже, никого особо не беспокоит. Член Совета Федерации от Народного собрания республики Ингушетия Василия Лихачева считает, что разделение Чечни и Ингушетии — "это объективный процесс, и, например, Ингушская республика в соответствии с законами РФ и международного права совершенно легитимно обеспечила свой статус". По мнению заместителя председателя комитета Госдумы по вопросам местного самоуправления, депутата от Дагестана Гаджимета Сафаралиева, "ингушский народ и чеченский определились, у них был референдум, они создали две республики, Ингушетия существует уже достаточное время, больше десяти лет".
В Ингушетии (а автор этих строк проводил социологические опросы в этой республике и имел возможность пообщаться не только с чиновниками, но и представителями "простого народа") идея объединения с Чечней воспринимается крайне болезненно. В этой республике до сих пор вспоминают лозунги времен "ичкерийской революции": "Русские в Рязань, ингуши в Назрань, армяне в Ереван". Часто вспоминают и минимальное количество представителей ингушского этноса в управленческих структурах бывшей некогда единой Чечено-Ингушетии. Справедливости ради отметим, что с 1957 до 1989 гг. республику возглавляли представители нетитульных общностей, первым из "титульных" был Доку Завгаев. Однако в период властвования Доку Гапуровича управленческие преференции были распространены на чеченцев, не коснулись ингушей.
На территории ингушских районов была слабо развитая социальная инфраструктура, а первая современная гостиница "Асса" была построена в период оффшорного благоденствия после 1991 г. В 1991 г. сторонники Джохара Дудаева были двойными сепаратистами, выступая как против России, так и против единой Чечено-Ингушетии. В 1996 г. автор этих строк оказался участником III Конгресса вайнахов (суперэтническая группа, куда помимо чеченцев входят и ингуши). В президиум Конгресса не был избран ни один ингуш! До сих пор чеченцы вспоминают свои воинские успехи времен имамата Шамиля, равно как и относительно мирное вхождение ингушских земель в состав России в 1810 году. Назрановское восстание 1858 г. было восстанием не столько против Российского государства, сколько против тогдашней "ингушизации" управления (то есть против представителей местной элиты, оторвавшейся от народной массы). Отсюда и отношение массы чеченцев к ингушам как к "младшим братьям". Не слишком улучшили имидж чеченцев и Чечни такие явления, как похищения людей, теракты. "Если бы в 1999 году чеченцы не пошли бы на Дагестан, то началась бы чечено-ингушская война", — заявил автору один из представителей ингушского чиновничества.
Дагестан же — отдельная история. Здесь в отличие от Ингушетии дело не ограничилось похищениями людей. Между дагестанцами и чеченцами пролегла война. Цифра ущерба от басаевского рейда в Дагестан равняется 1 млрд. 632 млн. руб. "Дагестан никогда не был вместе с Чечней, они всегда отдельно, потому что дагестанская территория и дагестанское население составляют столько, сколько остальные республики Северного Кавказа, вместе взятые… Если кто-то хочет к нам присоединиться, пусть нас попросит, а мы будем думать", — справедливо заметил Гаджимет Сафаралиев.
Таким образом, объединительная идея на Северном Кавказе под эгидой Чечни не сможет принести в регион долгожданную стабильность и процветание. Первый вопрос, который возникнет в "объединенной" кавказской республике, — это вопрос об административной ренте и ее должном обеспечении. Очевидно, что по этому вопросу возникнут серьезнейшие "прения" между представителями чеченской, ингушской, дагестанской (в данном случае речь идет сразу о нескольких) этноэлит. Простое "укрупнение" республик без государственного присутствия и контроля не сможет вылиться ни во что, кроме череды конфликтов. Если, кто хочет освежить впечатления, то пусть вспомнит Дагестан первой половины 1990-х годов. Сегодняшняя дестабилизация в крупнейшей северокавказской республике имеет другие причины, отличные от предыдущего десятилетия.
Только в республике с политическим доминированием выходцев из Чечни этническому "черному переделу" будет придан неповторимый чеченский колорит. Вопрос на засыпку: "Имеет ли вышеописанный прогноз какое-либо отношение к укреплению российской государственности и ее институтов на Северном Кавказе?" И если нет, то почему, как и в случае с идеями преференциального бюджетного обеспечения Чечни, "чеченизации" вооруженных сил, проект "укрупнения" не получил принципиальной политической и правовой оценки федеральной власти? В прочем, задавать это вопрос уже надоело. Он, как и все предыдущие, скорее всего, останется без ответа.
