Критики нашумевшего фильма «Гибель империи: византийский урок» сосредоточены в основном на том, насколько автор (или авторы) погрешили против исторической действительности. Не будучи специалистом по византийской истории, об этом судить не могу — хоть и подозреваю, что погрешили они против неё многократно и многообразно.
Но разве это главное?
Фильм «Гибель империи» — вообще не о Византии. Точнее, Византия в нем играет ту же роль, какую у баснописцев играют львы и лисы, и используется так же, как использовались в просветительских сочинениях XVIII века Персия, Китай и прочие экзотические страны. И требовать от него достоверности — все равно, что порицать «Персидские письма» за фактические ошибки в изображении шаха и его двора.
Перед нами — не исторический труд, а образчик ядрёной официальной пропаганды. Причём, прошу отметить, пропаганды неожиданно высокого качества, приятно удивляющей на фоне «младокремлевского гопничества». Не забыто, черт возьми, искусство Геббельса! Могут, когда захотят! Постарались — и сняли качественно сделанный, красивый, сильный ролик, который смотрится с интересом и удовольствием, несмотря на его содержание.
Но нас интересует именно содержание.
Итак, какой же урок Кремль (устами о. Тихона Шевкунова, по слухам, духовника Путина) стремится преподать населению на примере средневековой империи? Каковы угрозы, уже погубившие Византию и способные погубить Российскую Федерацию?
Идеологический месседж фильма я постараюсь пересказать как можно ближе к тексту. Не удивляйтесь хронологическим вольностям: все анахронизмы принадлежат не мне, а авторам.
Основными достоинствами Византийского государства были его стабильность, консерватизм, сильная государственная власть и приверженность особому византийскому пути. По этому пути византийцы шествовали величественно и плавно. Но в некий момент византийцы забыли о том, что не являются ни Востоком, ни Западом (ибо занимают уникальное геополитическое положение, являя собой огромную державу, расположенную между Европой и Азией… и кого же это они нам напоминают?), принялись слепо подражать Западу и заискивать перед его мнением. На чем и погорели… Вообще главный и почти единственный враг Византии — Запад; мусульманам уделяется значительно меньше места и красноречия, и рассматриваются они как что-то вроде стихийного бедствия.
Далее, легкомысленные византийцыо отказались и от стабильности.«Время от времени народ начинал желать перемен; этим желанием пользовались разные авантюристы, как правило, поддерживаемые из-за рубежа…» (с) В какой-то момент византийцам уж очень сильно надоела стабильность. Сидели бы по домам и не рыпались – и всё было бы отлично. Но нет же, народишко захотел перемен — и это для него плохо кончилось
Далее. Прирожденное государственничество, коим византийцы выгодно отличались от западного мира, также в какой-то момент сменилось чисто западным индивидуализмом и стремлением к личным свободам. И из этого тоже ничего хорошего не вышло.
Разумеется, и со стороны властей тоже имели место проколы.
Например, в какой-то момент Византия вступила в тогдашнее ВТО (Всеевропейское Торговое Объединение), что привело к разорению отечественного предпринимателя и помогло большому количеству византийских капиталов безвозвратно утечь за границу.
Неправильно обошлась византийская власть со своим Стабфондом. Император Василий II, отличавшийся большими достоинствами — он, в частности, укрепил вертикаль власти и расправился с мятежными олигархами — помимо всего прочего, собрал себе большой Стабилизационный фонд. Однако не догадался выгодно его вложить, да и хорошего преемника себе не подготовил — и его преемник, то бишь следующий император, обуреваемый грандиозными мечтаниями, вложил весь Стабфонд в разные популистские проекты. Частично он был разворован и послужил возникновению новых олигархов; частично же — достался населению, отчего население разжирело, обнаглело и начало требовать перемен (о чём см. выше). Так что храните, товарищи, Стабфонд в банках США! Это единственный способ избежать губительной траты денег на народ. Каковой от этих денег только развращается и начинает хотеть свобод и настоящей жизни.
Большой проблемой для Византии были олигархи. Некоторые из них подрывали государство изнутри, пока не попадали в колонию под Читой ссылку на какой-нибудь очень далекий остров; другие же бежали в Лондон Рим и оттуда руководили всей константинопольской оппозицией, пытаясь пропихнуть в императоры какого-нибудь своего ставленника. «Порой доходило до того, что императоры в Византии сменялись в среднем каждые четыре года! Какая же тут возможна стабильность?» — грустно замечает ведущий. Тут-то мы и понимаем, что фильм снимался еще в домедведевскую эпоху.
Внутренняя политика тоже страдала разными перекосами. К пример, наблюдался большой разрыв между столицей и провинциями. (Тут авторы проезжаются по Лужкову и уплотнительной застройке.) Зажравшийся Константинополь тянул соки из регионов. А в провинциях отмечались тенденции к регионализму, а то и сепаратизму.
Все это было очень печально, но не безнадежно. На протяжении сотен лет Византия, худо ли, хорошо ли, со всеми этими бедами как-то справлялась.
Но настоящий кризис разразился, когда в империи открылось новое, невиданное прежде бедствие…
Угадайте, какое?
Правильно. НАЦИОНАЛИЗМ.
Разумеется, не какой-нибудь, а греческий, то бишь национализм государствообращующей нации.
Этому ужасному злу в фильме посвящен целый раздел, чрезвычайно красноречивый и суровый.
Византия, видите ли, издревле была многонациональна и мультикультурна, ибо такова ее уникальная имперская природа. Сила империи была в её многонациональности. Никогда не наблюдалось в ней межнациональных конфликтов (гм!) — все многочисленные народы, ее составляющие, жили в мире, ибо все равно считали себя ромеями, гражданами Нового Рима, были объединены единой византийской культурой, государственностью и менталитетом, а также православной верой. Греки и копты, сирийцы и армяне, славяне и арабы — все трудились бок об бок на благо империи. При назначении на государственные должности не бралось в расчет происхождение и национальность — только деловые качества, православное вероисповедание и следование традиционной византийской морали (гм-гм-гм!).
Таким образом, «в Византии было воплощено евангельское пророчество о новом человечестве, в котором не будет уже ни эллина, ни иудея, ни скифа, как говорил апостол Павел» (с).
(М-да. Апостол Павел, помнится мне, про скифов ничего не говорил — а вот о. Тихон Шевкунов изрядно подгадил православным националистам, утверждающим, что в этой фразе отрицания национализма не содержится. Оказывается, содержится, ещё как содержится).
Понятное дело, соблазн национализма, как и вообще все плохое, пришел в Византию с Запада. Западные народы, дикие и варварские, привыкли жить в маленьких этнических государствах: где им было понять уникальность и величие многонационального византийского народа! Удивительно, однако, другое: цивилизованные и высококультурные византийцы, наблюдая за этими грязными варварами, странным образом начинали думать, что жить в собственном национальном государстве не так уж и плохо, и даже в чём-то здорово. Более того, греки принялись искать свои корни, даже углубляться в древнюю эллинскую историю. Некоторые, особо рьяные, аж до неоязычества доходили! Да что говорить: византийцы отказывались называть себя россиянами ромеями — они с горделивой дерзостью говорили: «Мы — греки по происхождению». И, что ужаснее всего – некоторые даже противопоставляли себя императорам-василевсам, небезосновательно замечая, что в происхождении императоров и прочей сановной знати надо бы еще разобраться…
Что хорошего могло выйти из такого этнозоологизма? Ничего хорошего из него выйти решительно не могло. Одно лишь разжигание, рознь, потеря стабильности и расчленение империи.
Впрочем, создатели фильма сквозь зубы признают, что национальный вопрос в Византии все-таки немножечко имел место, а иногда стоял довольно-таки остро. В какой-то момент в нее толпой ломанулись варвары с Востока, а среди коренного населения как раз в это время случился демографический кризис. Но само по себе это было сущей ерундой! С нашествием мигрантов Византия прекрасно умела справляться – разумеется, при помощи всё тех же волшебных имперских механизмов. Их просто-напросто воспитывали должным образом и перековывали в настоящих ромеев (заодно решая таким образом и демографическую проблему). Но в какой-то момент, увлекшись западными идеями, государство отказалось от своей главной задачи — воспитания населения. Мигранты оставались неперекованными - и плевали на имперские идеалы с высоты своих минаретов. Коренное же население, предавшись индивидуализму и низкопоклонству перед Западом, вырождалось, дичало, впадало в экзистенциальный пессимизм, этнонационализм и аморалку…
Чем все это кончилось — понятно. Пришли турки и выгнали всех из леса.
* * *
Не думаю, что имеет смысл комментировать эту конструкцию. И так все понятно.
Просто поздравим кремлевских пропагандистов с выходом на более высокий уровень.
