Так случилось, что мой 2007-й год на АПН был в основном посвящен разным аспектам теории национального государства. Подводя итоги года, могу выразить свое удовлетворение — отстаиваемая мной система взглядов на этот вопрос стала магистральной в текущем дискурсе по двум очень важным пунктам.
Во-первых, уже мало кто ставит под сомнение целесообразность модели национального государства (nation-state) для России. Альтернативы типов государственного устройства — империя, многонационалия, и непонятно какое «государство особо русского пути» — маргинализировались в идейном плане и фактически выпали из обсуждения. Однако следует отметить, что пока еще на постсоветском пространстве Россия остается единственной территорией, на которой не идет активного национального строительства. Страна продолжает роскошествовать, и строить из себя тупого динозавра, возбуждая аппетиты различных мировых хищников своими богатствами.
Во-вторых, у сторонников национального государства уже сложился консенсус о том, что основа такого государства — нация — это категория Политического. Конечно, вопрос о сущности нации еще остается «горячим», и у многих еще есть желание нагрузить данную категорию дополнительными измерениями и смыслами, однако следует отметить, что дискурс по имеющимся разногласиям уже вошел в стандартное русло дихотомии «конструктивизм-примордиализм», в котором доминирование политической субъектности в понимании категории «нация» уже более никем под сомнение не ставится, а все обсуждения и дискуссии смещаются в сторону вопросов создания и изменения данного субъекта Политического.
Примордиализм vs Конструктивизм
Напомню, что термин «примордиализм» используется для обозначения подходов к национальному строительству, где считается, что национальная идентичность создается на основе уже существующей этнической идентичности. Конструктивисты же настаивают на возможности создания новой национальной идентичности вне этнического контекста.
Примером «дремучего» примордиализма являются недавние статьи на АПН Е. Холмогорова. «Разумеется, нации существовали и до появления не только книгопечатания, но и письменности вообще, не только до появления бюрократии, но и до становления самых начальных форм государства. Только назывались они в эту пору племенами», — пишет г-н Холмогоров. При этом он отрицает политической сущности данного понятия: «Именно нация была и остается основным субъектом и объектом политики».
Достаточно лишь поверхностного взгляда, например, на особенности политики в монархических государствах Европы, чтобы сразу увидеть всю метафористичность и поэтическую «гибкость смыслов» в публицистике г-на Холмогорова. Такая нестрогость его категориального аппарата, к сожалению, не позволяет в моих дальнейших изысканиях опереться на его творчество.
Более интересны в этом плане работы примордиалистов из академической среды. Возьмем, например, взгляд на проблему М.Ремизова:
«Национализм, как было сказано, не считает, что создает новую общность, а считает, что актуализирует старую. Соответственно, традиционалистские "культурные системы", такие как "религиозная общность" или "династический принцип", он признает своими предшественниками в деле формирования национального. Говоря точнее, он признает их органическими (спонтанными, дорефлексивными) формами существования этнической реальности, которые, однако, обречены на трансформацию в мире, где произошло рождение политического».
Или В. Соловья:
«Не бывает «политических наций» без этнических ядер, «гражданского» национализма — без этнической подоплеки, государственного строительства, включая демократическое, — без националистической мобилизации».
Анализ подобных взглядов на проблему генезиса наций в период Модерна сразу же наводит на мысль о возможности примирения примордиалистского и конструктивистского подходов. Действительно, примордиализм обращает основное внимание на то, что уже есть в обществе. Конструктивизм черпает свою аргументацию из имевших место успешных проектов создания новых национальных идентичностей.
Таким образом, взяв «волю к победе» от конструктивизма и важность учета всего уже имеющегося в трансформируемом социуме от примордиализма, при условии фиксации абсолютной важности фактора успешности проекта, можно синтезировать данные подходы на следующей платформе. Создание политической нации и поддержание ее единства — это постоянный проект элиты времени Модерна соответствующей страны. Однако для того, чтобы быть успешным, данный проект должен учесть все трудности и ограничения, связанные с уже наличествующими идентичностями вовлеченных в проект людей и групп.
Для иллюстрации высказанной идеи давайте вообразим ситуацию, что нам надо построить внутреннюю политику, имеющую цель развода московских и владимирских. То есть нам надо добиться различения идентичностей у жителей Москвы и Владимира, причем новые идентичности должны быть враждебны друг другу. В принципе задача выполнима, ведь ломать — не строить. Однако придется попотеть... А теперь та же задача, но по отношению к сибирякам? — Уже легче, но все равно требует существенных усилий... А по отношению к татарам? — Здесь для развода уже ничего делать не придется. Достаточно лишь не предпринимать усилий по интеграции сообществ... А задача полной интеграции Чечни? — В последнем случае очень велика вероятность, что результат будет отрицательным при любых затраченных усилиях...
Рассмотренные таким образом ситуации показывают весомость аргументов примордиалистов. И одновременно иллюстрируют возможность изменения идентичности людей. В итоге приходим к задаче управления динамикой человеческих идентичностей в обществе.
Динамика идентичностей
Успешность национального проекта должна быть безусловным требованием к любой внутренней политике. В этом плане, прежде всего, имеет смысл посмотреть на имеющиеся в мире неудачи.
Во-первых, среди современных неудач можно перечислить грузинский и молдавский национальные проекты. Тут же можно посмотреть на трудности латвийского и эстонского проектов, особенно на фоне относительного успеха литовского национального проекта. С другой стороны, если взять ключевые для конструктивистов примеры успешных национальных проектов Западного полушария, то само рождение этих проектов было связано с неудачной политикой Британии и Испании по отношению к своим колониям.
Все эти примеры наводят на одну мысль — нет лучшего фактора, возбуждающего активность какой-то идентичности, чем дискриминация носителей данной идентичности. Если бы Британия и Испания вели бы более взвешенную политику по отношению к жителям колоний, то англичанам Новой Англии и испанцам Латинской Америки и в голову бы не пришло считать себя иными по отношению к метрополиям.
Однако наряду с политическими факторами динамика идентичности человека определяется и социальными моментами. Рассмотрим данные факторы подробнее:
1. Формирование идентичности целиком задается процессами социализации детей. Сразу же выявляются два основных института влияния на идентичность: семья и школа. При наличии в обществе обязательного призыва к этим двум добавляется еще один институт — армия. Семья воспроизводит в детях идентичность по желанию родителей, школа и армия обеспечивают общественное воздействие.
2. Изменение идентичности может произойти, во-первых, из-за влияния окружения. Здесь наряду со СМИ и общенациональной культурой уместно упомянуть и социальное внушения со стороны группы, к которой относит себя человек. Во-вторых, на мироощущение личности могут оказать влияние внутренние факторы, связанные с интересами человека. Среди последних следует особо выделить группы (1) экономических интересов, связанных с ростом доходов, (2) социальных интересов, связанных с ростом социального капитала, и (3) культурных интересов. Для полноты картины можно упомянуть еще один фактор изменения идентичности — «откровение» — иррациональное движение души, вроде того, которое превратило гонителя христиан Савла в апостола Павла.
При этом воздействие интересов на идентичность не является непосредственным. Скорее всего, практическая деятельность человека, связанная с реализацией интересов, обусловливает накопление в его мировосприятии фактов несоответствия опыту, что время от времени сопровождается переосмыслением человеком своей картины мира с целью ее «гармонизации». Подобная «гармонизация» обычно происходит через легкую модификацию уже имеющейся в голове модели мира. Однако может случиться так, что человек произведет более глубокую ревизию своих взглядов. В последнем случае обычно из какого-то доверенного источника заимствуется новая «заготовка» для мировоззрения человека, которая и адаптируется к накопленному опыту. Кстати, в рамках описанного механизма через «доверенный источник» просматриваются выходы как на «внешнее влияние», так и на «откровение».
Таким образом, для успешности национального проекта обществу очень важно консолидировать СМИ, а также определять некоторые аспекты молодежной культурной среды. Последнее достигается через контроль над системой образования и культурным контентом жизни армии. При этом также необходимо выдерживать единую эгалитаристскую внутреннюю политику по отношению ко всем субъектным группам общества, которые хочется видеть в составе политической нации страны.
Россия — ревизия субъектностей
Для конструктивного подхода к современной российской «примордиальности» имеет смысл рассмотреть основных групповых игроков на нашем социальном поле. Напомню, что под субъектностью группы обычно понимают факт осознания группой людей каких-то своих интересов и способность группы организовать коллективное действие для их защиты и/или продвижения. А если члены группы, к тому же, воспринимают свою принадлежность сообществу как неотъемлемую часть своей личности, то в рассмотрении появляется та самая искомая групповая идентичность, которая и является целью наших изысканий.
Начнем обзор со столь любимой примордиалистами этничности. Безусловно, субъектными являются региональные этнократии. Эти группы хорошо осознают свои интересы, умеют их защищать, обладают организационным опытом. Следующие группы в этом плане — этнические землячества, в которые можно включать, а можно числить отдельно этнические преступные группировки (ЭПГ). Очевидно, что, несмотря на малочисленность, субъектность последних может оказаться более активной, чем субъектность землячества в целом. Более того, может оказаться, что ЭПГ «навяжет» свои цели всему землячеству, внушив его рядовым членам «свою» картину мировосприятия.
В плане доминирующего этноса России существенной субъектности пока не наблюдается. Русский этнонационализм существует в маргинальном положении, представляя собой множество мелких разрозненных групп. В основе такого положения дел наряду с крайним индивидуализмом российского населения может также лежать фундаментальные социальные причины. Формированию субъектности группы, выбранной по какой-то характеристике, очень помогает то, что можно обозначить как «сопротивление окружающей среды» по формирующему группу отличию. Например, для «инородцев», погруженных в чужую культурную среду, такое «давление» может оказать различие менталитетов. Данный фактор будет действовать даже при отсутствии дискриминации, толкая людей друг к другу, и обеспечивая условия для их кооперации. В этом плане можно констатировать отсутствие «давления внешней среды» на русских в России по этническому измерению. Причем события в Кондопоге показали, что наличие подобного давления (в данном случае со стороны чеченской ЭПГ) привело к кооперации людей для своей защиты, то есть поведение русской массы вполне вписывается в общие представления, возможно лишь при чуть более высоком «пороге чувствительности».
Следующий класс общественных субъектов связан с корпоративностью. Это очень интересные субъектности в плане рассматриваемых в настоящей статье вопросов. Если отвлечься от фантиков, то по большому счету именно сословные и профессиональные сообщества обеспечили успешность всех известных завершенных национальных проектов. Плантаторы Латинской Америки обеспечили ресурсами победы армиям Боливара и Сан-Мартина, плантаторы Северной Америки и прочие собственники Новой Англии создали США. Третье сословие Французского королевства объединило нормандцев, пикардийцев и прочие народности в единую французскую нацию, причем в этом деле им не помешал даже корсиканец Бонапарт. А если присмотреться повнимательнее к такому классическому с точки зрения примордиализма национальному проекту, как проект объединения Германии, то можно увидеть, что основным драйвером там была бюрократия. Именно вовлеченность данной профессиональной группы обеспечило то, что наследие и активность немецких романтиков пришлись ко двору, а не были спущены в унитаз.
Что же мы имеем в плане корпоративных субъектностей в России? Во-первых, у нас тут есть так называемые силовики, включая пресловутый «чекистский крюк». Во-вторых, имеется в наличии вся прочая государственная бюрократия. В-третьих, очень активны наши пенсионеры, которые во многом задают содержимое российского политического поля.
К сожалению, вновь рожденная российская буржуазия пока не представляет собой национальную силу. Более того, самые сильные игроки являются, по сути, компрадорами, что, по всей видимости, связано с пиратским способом их обогащения — неуверенность в общественной легитимации награбленного ими в 90-е заставляет их держать свои капиталы на Западе, платя своей лояльностью за сохранность богатства. А легитимно укорененное в российской почве предпринимательство пока еще не достигло достойного уровня развития, чтобы осознать себя ответственным за эту землю.
Следующая группа социальных акторов может быть определена термином секты. Одну из самых влиятельных сект образуют последователи Либинтерна — Либерастического Интернационала. Коминтерновская закваска наших либерастов как по структурам организации, так и по технологиям работы и по имеющимся психотипам настолько бросается в глаза, что не требует дальнейших объяснений. В эту же группу можно поместить РПЦ, и другие религиозные конфессии (вместе с ассоциируемыми светскими активистами). Здесь же имеет смысл пока числить и русских этнонационалистов, вместе с другими маргинальными общественными движениями.
Следует отметить, что приведенная выше классификация достаточно условна. Каждая группа может иметь сложную идентичность, и проходить по нескольким ведомствам. Например, ЭПГ — это еще обычно и корпорация. При этом возникает правдоподобная гипотеза об общем превалировании корпоративных интересов над другими группами интересов в плане возбуждения активности людей, приводящей к действенности субъектности их объединений.
Россия — дело формирования нации
Прежде всего, отметим тот факт, что в настоящее время социальный запрос в стране на нормальное национальное строительство очень высок. Мониторинг общественного мнения по поддержке людей России лозунга «Россия — для русских», даже по свидетельству идейных противников, уже не опускается в течение последнего десятилетия ниже 50%. Также велик запрос на сильное государство, защищающее интересы людей — 54% (в сентябре 2007 года).
Кто же против нормального национального государства западного типа в России? Прежде всего, это наши компрадоры. Сложившаяся схема эксплуатации богатств страны дает им сверхприбыли, которые естественно будут снижены до нормального западного уровня в случае продвижения страны вперед по этому пути. Сравним долю прибылей корпораций в ВВП страны в 2005 году для России (37%) и США (17%) — и вывод об интересе компрадоров становится очевидным. Максимум, что следует ожидать от этой группы в плане национального государства — это поддержки националистической диктатуры латиноамериканского или фундаменталистского типа, что отнюдь не совпадает с желаниями людей.
Следующая примыкающая сюда группа — это Либинтерн. Будучи ретрансляторами западных элит, они вряд ли найдут в себе силы отойти от генеральной линии, определяемой в настроящее время западными партнерами наших компрадоров. А последние будут биться за свои сверхприбыли изо всех сил. В плане представителей Либинтерна возникает интересная коллизия — превознося государство западного типа на словах, люди всячески торпедируют его реальное создание в России. Подобная практика при остром желании сохранить чувство внутренней порядочности порождает очень интересные структуры сознания, так что наблюдать этих зверушек становится забавным.
Третий безусловный враг нормального национального государства — это ЭПГ (этнические преступные группировки). Здесь тоже все достаточно просто — в нормальной стране подобным социальным субъектам места нет, так что действует простой инстинкт самосохранения.
Интересно отметить, что отмеченные противники модернизации России действуют достаточно консолидировано, чего не скажешь о сторонниках данного направления. И это понятно — прямой экономический интерес в совместном ограблении страны — это сильный объединяющий фактор.
Среди активных социальных игроков можно отметить единственного безусловного сторонника продолжения движения к нормальному государству западного типа — пенсионеров. Представляя собой наиболее дисциплинированный слой электората, пенсионеры очень отзывчивы к «нормальности» политических программ. Все, кто демонстрирует желание реально двигаться в данном направлении, тут же находят поддержку у этих людей. Даже СПС, которая в краткий момент своего «просветления» (программа «Достройка») была сразу же продвинута ими в несколько областных собраний.
Наша бюрократия, включая силовиков, находится в положении «тяни-толкая». С одной стороны, они кормятся от компрадоров и уважают их силу, с другой стороны понимают, что первыми пойдут «под нож» при любом другом пути развития государства. Однако есть риск, что силовики могут сомкнуться с компрадорами для продвижения в сторону националистической диктатуры. И данный риск может подтолкнуть остальную бюрократию поддержать проект национальной демократической модернизации страны, причем поддержку можно ожидать даже в части этнократий, ибо для последних остальные варианты развития процессов существенно хуже.
В заключение следует отметить, что на настоящем этапе развития страны все-таки наблюдаются изменения государства в желаемом направлении. Эти процессы, которые пока еще стихийны и не являются необратимыми, по большому счету подталкиваются глубинным политическим запросом «молчаливого большинства» на нормальную жизнь в нормальной стране. И если имеющиеся элиты не смогут преодолеть своего эгоизма, чтобы справиться с ситуацией в либерально-демократическом поле, их эгоизм будет сломлен на альтернативных путях развития государственности. Так что у нас у всех впереди еще имеется широкое поле возможностей по определению собственных предпочтений.
