Совершенно очевидно, что глобальная экономика, в которую мы так стремимся интегрироваться, — это система неустойчивая и не вполне предсказуемая. Попытки научно объяснить ее колебания чаще всего терпят провал. Есть какая-то конъюнктура, но стратегии, по большому счету, нет, и многие экономисты, в том числе западные, склоняются к тому, что мировая экономика, в частности фондовый рынок, все больше становятся похожими не на глобальный порядок, а на глобальный хаос.
Участвуя в этом мировом хаосе, мы подвергаемся всем рискам, которые связаны с этой непредсказуемостью. Да, какие-то группы людей, работающих на фондовом рынке, могут получать прибыли, но в целом чем больше наша экономика будет вовлечена в мировую, тем больше она будет подвержена ее недугам. В частности спекуляциям в глобальном масштабе отдельных групп, государств или отраслей промышленности.
И наша зависимость будет обязательно усиливаться, поскольку мы декларируем необходимость интеграции в мировой рынок и всячески рвемся в ВТО и другие подобные организации.
Наша элита, у которой мозги заточены только под экономику, считает, что для России интеграция в мировые экономические процессы является исключительным благом. Однако эта интеграция несет с собой не только плюсы, но и минусы, поскольку мировая экономика становится все более непредсказуемой. Все большую роль в ней играют факторы спекулятивного порядка, и все меньшую — экономические законы.
Экономика, ориентированная на экспорт сырья, очень болезненно будет реагировать на падение цен на энергоносители, в первую очередь, на нефть и на газ. Чем меньше долларов мы будем получать от продажи нашего сырья, тем сложнее будет решать какие-то социальные программы внутри страны. Но что делать — это негативные последствия экономики, завязанной на мировые цены энергоносителей.
Цены на нефть, на мой взгляд, должны восстановиться, пусть и не до ста долларов. Нефти становится все меньше, а нужно ее все больше. Поэтому в стратегической перспективе ее цена будет расти. Тем более, пока американцы воюют в Ираке, и ещё более, если они начнут еще какую-то подобную операцию.
Конечно, можно представить ситуацию, когда мировой кризис цен на нефть будет стимулировать развитие обрабатывающих производств в России. Но мы настолько уже глубоко влезли в эту сырьевую ориентацию, что это падение цен сначала вызовет в нашей экономике глубокий кризис, и лишь потом какие-то подвижки, если они вообще будут. Так не может происходить, чтобы цена на нефть упала — и мы быстренько переориентировались. Быстро можно только сломать — в 1991 году мы сломали все быстро и эффективно, а построить и планировать стратегически гораздо сложнее. В любом случае это не будет безболезненно.
Хватит ли сил у российской экономики и запаса терпения у российского населения, чтобы пережить этот кризис?
