Состоявшиеся в этом месяце переговоры президента Туркмении Сапармурата Ниязова и председателя КНР Ху Цзиньтао чрезвычайно симптоматичны. Началось открытое проникновение Китая в Центральную Азию. Проникновение совершенно естественное со стратегической точки зрения. По-видимому, официальная китайская концепция "стратегических границ и жизненного пространства", подразумевающая территориальную экспансию по мере роста "комплексной мощи государства", начала претворяться в жизнь, поскольку "комплексная мощь" достигла достаточной величины. И именно центрально-азиатское направление на нынешнем этапе представляется для Пекина наиболее перспективным.
Экспансия на юго-запад, в Индию, для Китая совершенно невозможна: во-первых, через Гималаи пройти затруднительно, во-вторых, населения там почти столько же, сколько в самом Китае (при гораздо меньших размерах территории), в-третьих, Индия не по зубам никому. Она очень сильна в военном отношении и умеет отличать союзников от противников. Юго-Восточная Азия не слишком перспективна — там довольно мало территории и природных ресурсов, зато много местного населения. Причём некоторые страны ЮВА (например, Вьетнам и Малайзия) готовы жёстко противостоять китайской экспансии. Конечно, Мьянма практически полностью, а Таиланд частично находятся под контролем Пекина, но, очевидно, не в них спасение Китая от нехватки территории, природных ресурсов и экологических проблем.
Основное и наиболее перспективное направление экспансии — это, разумеется, Россия, но на этом направлении Пекин будет действовать достаточно осторожно. Всё-таки, остатков нашего ядерного арсенала он пока опасается. В итоге, движение в краткосрочной перспективе будет нацелено на Центральную Азию. Здесь много природных ресурсов, относительно мало населения, а, главное, через этот регион обеспечивается выход одновременно и в "подбрюшье" России, и на Ближний Восток с его нефтегазовыми ресурсами.
Более того, для проникновения Китая в Центральную Азию есть очень хорошие политические предпосылки. Тоталитарным режимам этого региона необходима защита от антиправительственных выступлений, которые возможны как со стороны радикальных исламистов, так и от политической оппозиции, поддержанной Западом. Андижан, очевидно, был "первым звонком". "Второго звонка" ни Ниязов, ни Каримов услышать не хотят. Лояльность силовых структур неочевидна, кроме того, при определённых обстоятельствах у них может не хватить сил. Соответственно, режимы Ашхабада и Ташкента должны искать внешнюю силу, которая обеспечит им защиту от внутренней угрозы.
Россия на эту роль не подходит. Она гарантирует политическую поддержку, но силовых ресурсов не имеет. Всё, что есть, задействовано в Чечне, кроме того, несмотря на тотальный телевизионный агитпроп, российское общественное мнение предельно негативно отнесётся к пролитию крови наших солдат за русофобские центрально-азиатские режимы. Наконец, в случае политических перемен в Москве, Россия может припомнить Каримову ГУУАМ, а Ниязову — отношение к местным русским.
Китай же на роль долгосрочного партнёра среднеазиатских автократий подходит идеально. Для него режимы Ниязова и Каримова вполне родственные по духу. При этом проблемы своих и чужих потерь для китайцев вообще не существует, а опыт подавления народных выступлений весьма велик (это не только события на площади Тяньаньмэнь, но также борьба с сепаратизмом в Синьцзяне и Тибете, это жёсткое, часто очень кровавое подавление регулярных выступлений крестьян, у которых перманентно отбирают землю).
Ниязов и Ху Цзиньтао уже подписали не только соглашение о строительстве газопровода из Туркмении в Китай, но и соглашение о борьбе против терроризма, экстремизма и сепаратизма. Что понимают стороны под данными терминами — можно только догадываться (и догадаться очень легко). Таким образом, появление частей НОАК в Туркмении весьма вероятно. Официальным предлогом для этого будет охрана трубы от "террористов" и "экстремистов". Поскольку труба транзитом пройдёт через Узбекистан и Казахстан, то китайские войска вполне могут появиться и там.
Разместив войска в Туркмении, Китай получает замечательный плацдарм. J-12 (китайское название Су-30) с базы Мары без дозаправки достанет до Ормузского пролива, а из Туркменбаши (бывш. Красноводск) — до любой точки Ирака (или до Волгограда). Чрезвычайно уверенно почувствует себя и без того очень осмелевший Иран. Части НОАК в Туркмении станут для него, по сути, вторым эшелоном обороны в случае войны с США. Более того, китайско-туркменскую трубу можно ведь продлить до Ирана, что принципиально изменило бы ситуацию с точки зрения энергетической безопасности Китая. Он перестал бы зависеть от морских поставок нефти из зоны Персидского залива, потенциально чрезвычайно уязвимых от действий ВМС США.
Интересно, что Китай может не остановиться на Центральной Азии и начать проникновение на Кавказ, по крайней мере — экономическое и политическое (военное пока вряд ли). Во всяком случае, визит Саакашвили в Пекин прошёл очень успешно. Китай списал грузинские долги, согласился покупать грузинское вино и заявил устами Ху Цзиньтао, что "Китай поддерживает Грузию в вопросах, затрагивающих государственную независимость, суверенитет и территориальную целостность". Таким образом, Пекин с удовольствием плюнул в лицо своему главному "стратегическому партнёру" — России.
Россия в данной ситуации оказывается проигравшей по всем статьям. Как минимум, сближение Пекина с Ашхабадом наносит серьёзный удар по нашим экономическим интересам. Туркмения начинает выступать прямым конкурентом России в вопросах поставки в Китай энергоносителей. Вообще, начинается странная игра, когда и Москва, и Ашхабад обещают Китаю газ, которого у них нет. Иначе говоря, предполагаемые объёмы поставок газа в Китай превышают возможности этих стран, если учесть внутренние потребности и контракты на поставки газа в западном направлении (в Европу и страны СНГ). Похоже, что Туркменбаши собирается продать Китаю газ, ранее обещанный "Газпрому" для поставок на Украину, что вносит дополнительную "пикантность" в данную коллизию. При этом надо заметить, что Китай очень не любит "кидалова". Китайцы вообще чуть ли не самые жёсткие переговорщики в мире, всегда настаивающие на полном соблюдении своих условий, а уж если кто-то не выполнит уже подписанные соглашения, то последствия окажутся весьма серьёзными. Китай, например, может потребовать прямого доступа к интересующим его месторождениям, т.е. передачи их в собственность Китая и допуска на них китайского персонала.
Гораздо серьёзнее для России будет появление в Центральной Азии китайских войск. Уже с территорий Туркмении и Узбекистана китайская авиация будет доставать до любой точки Кавказа, а также до Нижнего Поволжья и Южного Урала. Однако принципиальным моментом будет размещение частей НОАК в Казахстане.
Труба из Туркмении в Китай вряд ли сможет обойти территорию Казахстана (теоретически можно провести его через Киргизию и/или Таджикистан, но рельеф там очень уж неудобный). Собственно, Казахстан и сам уже вовлечён сегодня в китайские энергетические проекты, с его месторождений планируются поставки в Китай нефти и газа. Соответственно, в Пекине могут решить, что и труба на казахстанской территории нуждается в защите. Да и сама по себе переброска войск в Туркмению и Узбекистан подразумевает их транзит через территорию Казахстана (переброска по воздуху крупных соединений сухопутных войск с тяжёлой техникой для Китая сегодня недоступна).
Впрочем, если части НОАК появятся в странах Центральной Азии, Казахстан, по сути, окажется в окружении и не сможет сопротивляться силовому давлению со стороны Китая. ВС Казахстана по своему боевому потенциалу совершенно несопоставимы с китайской армией. Поэтому, если Пекин попросит Астану допустить свои войска для защиты казахского участка трубы, вряд ли Астана найдёт в себе силы отказать. Надежды на помощь США в этих условиях представляются откровенно иллюзорными, учитывая чисто географические факторы и истощение Америки иракской кампанией. В итоге, Россия получит китайские войска на своих границах не только на Амуре и Уссури, но ещё и от Астрахани до Барнаула. Китайские войска будут иметь возможность одновременного воздействия на весь Транссиб. Более того, они выходят сразу к районам Поволжья и Урала с их развитой авто- и железнодорожной сетями. Да и рельеф местности здесь гораздо удобнее для наступления, чем в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Никаких гор, сплошные раввины и степи, можно идти и ехать в любом направлении. От Петропавловска (областной центр на севере Казахстана) до Сургута (одного из основных центров российской нефтедобычи) — всего 800 км. От Уральска до Москвы — чуть больше 1.000 км. J-12 из этого самого Уральска достанет не то что до Москвы, но до Вологды и Сыктывкара. Строго говоря, с военной точки зрения, сопротивление в такой ситуации для России становится просто невозможным.
При этом надо понимать, что если центрально-азиатские государства могут рассматриваться Пекином как перспективные марионетки и плацдармы для размещения войск, то Казахстан (как и Россия) — объект прямой экспансии. Он (как и Россия) располагает огромными слабо заселёнными территориями, достаточно удобными для жизни, а также колоссальными природными ресурсами. Симптоматично, что территориальные претензии Китай имеет именно к России и Казахстану. Поэтому появление китайских войск в Казахстане станет, по сути, началом оккупации.
Впрочем, у подобного развития событий теоретически могла бы быть положительная сторона — быстрое сближение Казахстана с Россией. Объективно с политической, военной и экономической точек зрения, эта страна СНГ является для нас самой важной, гораздо важнее Белоруссии и Украины. Именно с ней необходимо максимальное сближение вплоть до объединения, независимо даже от китайского фактора. Однако это возможно только при адекватных действиях как казахстанского, так и российского руководства. От нынешней Астаны адекватности ждать можно, от Москвы, увы, нет. Кремль будет тешить себя сказками о "сотрудничестве в рамках ШОС" или пытаться каким-то образом задобрить Пекин, идя на очередные уступки, усиливая его и ослабляя себя. Вариант форсированного российско-казахстанского сближения на почве общей угрозы никому в Москве не придёт в голову. Потом будет поздно.
