Замена башки

Наши пикейные жилеты, на протяжении долгих месяцев обсуждавшие с холопьим ажиотажем, кого барин изволят назначить преемником-с, наконец, получили желаемое.

Наиболее либеральные из них немедленно вздохнули с облегчением: спасибо, батюшка-барин, что не Иванов! От всей нашей свободолюбивой души тебе в ножки кланяемся! Дутая сенсация о грядущем «либеральном повороте» не продержалась, разумеется, и суток, как свежеиспеченный будущий президент заявил о незыблемости курса и нижайше попросил барина пожаловать в премьеры, - чего, разумеется, не прогнозировал только ленивый.

Тем не менее, даже и сейчас еще можно услышать отдельные вздохи, причем не только в России, но и за ее пределами: а все-таки в Давосе по-английски говорил! (Правда, с таким произношением, за которое ставят три с минусом даже в сельской школе, но кто ж обращает внимание на такие мелочи?) А все-таки непочтительно выражался о «суверенной демократии»! Идут, разумеется, и менее прекраснодушные разговоры — о «войне кремлевских башен» и хитрой стратегии, благодаря которой газпромовские победили чекистских, а страшный силовик Сечин проиграл, очевидно, выдающемуся демократу Суркову (да-да, тому самому, который придумал «суверенную демократию»), который, по слухам, вот-вот должен возглавить предвыборную кампанию товарища преемника.

И все-таки — почему Медведев?

Мне представляется, что ответ на этот вопрос очень прост и не сводится к каким-то хитрым комбинациям и заранее просчитанным ходам. Я говорил и говорю, что в действиях кремлевского режима и лично Путина нет никакой логики и никакой стратегии. Путин даже в лучшие для себя годы продемонстрировал свою полную неспособность сколь-нибудь внятно действовать в условиях кризиса. В таких ситуациях он больше всего похож на кролика, замирающего при приближении удава в надежде, что тот проползет мимо и его не заметит. Пожалуй, единственным исключением (коему Путин в немалой степени обязан своим восхождением на кремлевский трон) были взрывы жилых домов осенью 1999 года, за которыми последовало знаменитое «замочим в сортире» и Вторая чеченская война. И тот факт, что за все годы путинского правления это исключение так и осталось единственным, добавляет причин задуматься, действительно ли те теракты, унесшие жизни сотен человек, были для Путина событием кризисным и неожиданным.

Но на сей раз вполне очевидно, что никакого «плана Путина», никакой продуманной стратегии действий на период окончания президентских полномочий (и тем более на дальнейшую перспективу) не существует в природе. А существуют лишь болезненные, хаотические метания.

Я говорил и говорю, что режим охвачен истерическим страхом, и именно это является едва ли не главным мотивом поведения кремлевских, независимо даже от их внутреннего деления на кланы. Я говорил это после разгонов первых Маршей несогласных — разгонов, где чуть ли не двадцать тысяч (если суммировать Москву и Питер) свезенных со всей России омоновцев были брошены против двух-трех тысяч безоружных демонстрантов, а также случайных прохожих и корреспондентов. Творимый властью беспредел был не только абсолютно преступен (это само собой разумеется), но и совершенно бессмысленен, а то, что все это делалось перед телекамерами, на глазах у всего мира, иначе, чем идиотизмом, с точки зрения самих же интересов режима, назвать трудно. Далее истерика шла по нарастающей. Апофеозом, как мы знаем, стала так называемая предвыборная кампания с печально знаменитой оргией в Лужниках и выдержанной практически в стилистике 1930-х речью о врагах народа, «шакалящих у иностранных посольств» (вообще-то единственной организацией, занимавшейся в последнее время такими вещами, были «Наши» с их шабашами то у эстонского, то у британского посольства) — ну и, конечно же, сами псевдовыборы, на фоне которых жутким либералом и законником оказался даже Уго Чавес, честно признавший свое поражение на референдуме.

Масштабы фальсификаций во время этой кремлевской спецоперации, называть которую «выборами» попросту смешно, образуют опять-таки совершенно клиническую картину. Даже в Москве бюллетени внаглую вбрасывались пачками фактически на глазах у наблюдателей, а уж в национальных республиках и вовсе не стеснялись, рисуя, к примеру, 99% явки (и столько же голосов понятно за кого) в Ингушетии, сознательно бойкотировавшей путинский фарс (реально к урнам пришло менее 10% избирателей республики). В Мордовии, как известно, сгоряча нарисовали и больше 100% — пришлось потом конфузливо подчищать результат уже в другую сторону. А вот в Хабезской территориальной избирательной комиссии (Карачаево-Черкесия) даже и подчистить для самого минимального правдоподобия не догадались — 100% явки, 100% голосов (из 17779 избирателей!)

Ну, обо всем этом уже много где писали со всеми колоритными подробностями. А вопрос возникает только один: зачем?! Зачем превращать выборы во всероссийский цирк, если, как нас уверяют, Путин пользуется всенародной поддержкой, а оппозиция маргинальна? Почему не провести образцово честные выборы и не продемонстрировать всему миру (и наблюдателям от ОБСЕ в том числе), что это так и есть? Почему не пустить в марионеточный псевдопарламент (после знаменитой фразы Грызлова, что он — «не место для дискуссий», его нельзя называть парламентом по определению) тех же СПС и «Яблоко»? Их маленькие фракции все равно ни на что не могли бы влиять, зато служили бы для всего мира отличной витриной «честности» и «демократичности» режима (да, зомбоящик, да, государственное рейдерство, да, уровень коррупции где-то между Нигерией и Зимбабве, зато — видите, Явлинский в Думе, какие к нам могут быть претензии?!). Даже если принять на веру, что ни одна из этих партий действительно не прошла 7% барьер (непомерный сам по себе — столько же, кажется, только в Турции), в интересах режима было скорее натянуть голоса хотя бы одной из них, нежели отнимать. Но — «где разум, где логика?», как мог бы спросить у нашего Вовочки его тезка из анекдота. Нету. Не просматриваются. А просматриваются паника и истерика.

Почему паника, а не просто зашкаливающее властолюбие? А потому, что «нормальный» властолюбец не мечется. Не предпринимает бессмысленных шагов, выставляющих его в смешном и карикатурном виде (по крайней мере, до тех пор, пока в стране еще остаются люди, способные смеяться). Не ищет, наконец, окольных путей там, где есть прямые (ведь и нынешняя, то есть уже прошлая, Дума была полностью подконтрольна Путину и могла на совершенно законных основаниях, без всяких подтасовок, переписать Конституцию как по количеству, так и по продолжительности президентских сроков). И если бы Кремль, окончательно закусив удила, взял курс уже на откровенный сталинизм — тогда, конечно же, логическим продолжением всего того, что творилось в последние годы и особенно месяцы, стал бы Иванов — или кто еще похуже.

Однако — Медведев. Выдвинутый, опять-таки, нелепо и карикатурно, «консенсусом» от четырех партий, чьи проценты на «выборах» различаются даже не в разы, а на порядки. Это, видимо, такое россиянское ноу-хау — когда суперпопулярному (по официальной версии) президенту предлагают кандидатуру его преемника партии, не только не прошедшие в парламент, но вообще набравшие голосов в районе статистической погрешности. Ну, не только они, конечно, но они в том числе. Уж если вам так нужно было изобразить поддержку псевдолибералов — ну, натянули бы голосов тому же Барщевскому, проголосовала бы за него какая-нибудь Чечня в едином порыве, просидел бы он скромно в уголке Думы четыре года, при необходимости озвучивая по бумажке то, что ему напишут. Так ведь нет! Сначала оформляем ему 1% (применительно к Барщевскому это, скорее всего, честная цифра), а потом уважительно выслушиваем его рекомендации. Смешно же!

Но это нам смешно.

Им — страшно.

Владимир Путин, конечно же, боится своих. Он понимает, что Иванов или кто похуже с большим удовольствием его сожрет, как только получит такую возможность. Такой уж у них, чекистов, обычай — жрать друг друга, они и при Сталине этим активно занимались, и ныне подобным занятием не брезгуют. Тем более что для такого пожирания у нового главаря режима будет предостаточно и возможностей, благодарение выстроенной прежним главарем «вертикали власти», и поводов. Ибо рыльце у товарища ставленника Березовского в пушку по самые пятки, начиная еще с времен работы в питерской мэрии на чрезвычайно хлебной должности в «проклятые 90-е» и заканчивая наездами и распилами крупного бизнеса во времена нынешние. Тут, кстати, и взрывы домов могут всплыть, и много что еще. Да достаточно даже просто сравнить стоимость часов пламенного борца с коррупцией, по совместительству «лично знающего физических лиц, входящих в Байкалфинансгруп», с его же официальной зарплатой, чтобы сделать очень интересные выводы.

Путин боится и Запада. И чем более злобно он и его пропаганда нападают на США, НАТО, Европу, тем заметнее его страх. Так дворовый шпаненок, не решаясь напасть на более сильного, сам себя заводит, выкрикивая обзывательства в его адрес. Вообще давно замечено, что, когда Путин говорит от себя и от души, его лексика становится откровенно шпанинской — начиная с пресловутого сортиромочения и заканчивая недавними «сопливыми носами», якобы сующимися к нам из-за кордона. Мерещится ли Путину призрак международного трибунала, или «всего лишь» арест счетов и невыездной статус a la Лукашенко? Так или иначе, речи про сопливые носы хороши для нашистских болванчиков. А когда Запад единым фронтом, за исключением единственного свалявшего дурака Саркози (в чем последний, судя по всему, уже раскаивается), выразил свое отношение к прошедшим в России псевдовыборам — у Путина и компании появилась весьма веская причина показать, что намек они поняли, и спешно разыграть либеральную карту. Эта карта с ликом Медведева, конечно, насквозь крапленая — но что поделать, других в кремлевской колоде не имеется в принципе.

Однако это еще не все страхи более чем заурядного полковника КГБ, волею обстоятельств вознесенного к вершинам власти.

Едва ли не сильнее всего Путин боится якобы «несуществующую», «маргинальную» оппозицию. Причем не только внесистемную — иначе зачем было чморить из всех орудий вполне официально зарегистрированный СПС? Но истерический страх довыборного периода, породивший всю эту замечательную и по ходу, и по результатам кампанию, после «выборов» лишь обострился. Ибо Путин, вероятно, один из немногих людей в стране, кто знает, сколько реально получила ВПОПАЕДРО (Всероссийская Политическая Партия «Единая Россия»). Мы, остальные, можем лишь догадываться об этих цифрах. В частности, я видел множество опросов «За кого вы пойдете голосовать» на самых разных, в целом политически нейтральных, сайтах. ВПОПАЕДРОСы нигде не набирали не то что 60, но даже и 30% (как правило — намного меньше), а либеральные партии (хотя бы одна из них) — меньше 8 (как правило, больше). Притом, что альтернатива «не пойду голосовать/испорчу бюллетень» также присутствовала (и, кстати, нередко была самой популярной; за вычетом ее процент «впоперов», естественно, вырастает, но вырастают и проценты у оппозиции). Да, конечно, голосования в интернете не могут считаться в полной мере репрезентативными, доступ к Сети по-прежнему имеет лишь меньшинство граждан России — но, в отличие от ситуации восьми- и даже четырехлетней давности, это меньшинство исчисляется уже не единицами, а десятками процентов. И проценты эти состоят отнюдь не только из интеллектуальной элиты.

Так что есть серьезные основания полагать, что реально партия власти взяла меньше голосов, чем на прошлых выборах. Тем более что поводов было более чем достаточно — от монетизации льгот трехлетней давности до нынешнего резкого роста цен, от тотальной забюрократизированности и коррупции до вызывающей рвотный рефлекс у всякого нормального человека предвыборной «запутинской» вакханалии, от омоновских дубинок, ломающих кости случайным прохожим, до принуждений к «правильному» голосованию (и неужели те, с кого требовали фотографировать на мобильный поставленную в графе 10 галочку, не догадались после «фотосессии» сделать бюллетень недействительным?) В общем, перечислять можно долго.

И Кремль — понимать ли под этим словом лично Путина или группу сообщников, если решение принималось коллегиально — понял, что дальнейшее закручивание гаек приведет к срыву резьбы. С очень неприятными для закручивающих последствиями. Потому — Медведев. Не как самый популярный — а как вызывающий у народа наименьшую ненависть.

Конечно же, назначение Медведева преемником — это ни в коем случае не наша победа. Только очень наивные люди могут надеяться, что с его приходом на первый пост начнется какая-то либерализация. «Молодой, либеральный, в громких скандалах не замешанный и даже лицом вроде ничего, хотя, конечно, ростом и не вышел» — вспомните, ровно то же самое восемь лет назад говорили о Путине. Как отмечал персонаж известной пьесы Шварца, «У нашего дракона три башки. Он их меняет, когда пожелает». И готовящаяся «рокировочка», когда премьером при Медведеве станет Путин — лучшее тому подтверждение. Медведев является типичным путинцем во всем, начиная от взглядов и заканчивая общей серостью и бездарностью, по всей видимости, даже превосходящими аналогичные качества шефа. Его «успехи» в области здравоохранения, доступного жилья и прочих порученных ему «нацпроектов» более чем наглядны, а его вклад в копилку мировой мудрости ограничивается фразой «Чем больше народ ест рыбы, тем он цивилизованней».

И более того, Медведев — это не только не победа, это дополнительная опасность.

Опасность, что часть тех, кто уже на дух не переваривает Путина и тем более принял бы в штыки Иванова или Зубкова, все же, вопреки фактам и логике, решит поддержать наименее противного «почти либерала» ради сохранения того мертвящего застоя, который официальная пропаганда величает стабильностью и подает как главную свою заслугу. И такие голоса, увы, уже зазвучали.

К сожалению для них, никакой стабильности не будет. Ее не обеспечил бы и человек втрое более умный и компетентный — но продолжающий тот же курс. Ибо что не развивается — то гниет. И первые признаки этого гниения в виде резкого роста цен при отсутствии роста доходов обычных граждан мы уже ощутили. Многие эксперты сходятся на том, что путинскую экономику, основанную исключительно на экспорте углеводородов, в недалекой уже перспективе ждет крах. Причин этому множество — от общей неконкурентоспособности на мировом рынке до банального физического износа инфраструктуры, не обновлявшейся с советских времен.

Можно ли решить эти проблемы или, по крайней мере, смягчить их? Можно. Но никак не в рамках действующего режима.

В то же время, хотя Медведев — это не победа, это — признак страха и слабости наших врагов. То есть — возможность. Возможность, наконец, избавить Россию от чекистско-бандитского режима кремлевских узурпаторов.

Сумеет ли оппозиция воспользоваться этой возможностью или бездарно ее прохлопает — зависит уже не столько от режима, сколько от нас самих.

Что самое забавное, однако — назначение Медведева не может считаться победой и для Путина. Все эти соображения — «лояльный, слабый, несамостоятельный, даже ростом и то еще ниже», вроде бы рисующие картину будущего номинального президента при всесильном премьере, могут рассыпаться в один момент. Представьте себе раба, ставшего господином, и заполучившего себе в рабы своего бывшего хозяина — участи последнего едва ли можно позавидовать, даже по сравнению с другими рабами. Конечно же, отношения «президент — премьер» — это не отношения «хозяин — раб». Во всяком случае, в нормальном государстве, где абсурдно само понятие «преемник». Но вся система почти абсолютной, диктаторской власти президента, которую Путин выстраивал все эти годы, теперь грозит обернуться против него, как только вчерашний верный мальчик Дима войдет во вкус. А такое, как показывает история, случается с назначенцами, избранными за свою серость и безвредность, почти всегда. В истории России, по крайней мере, опровергающих примеров не было.

Тем более что за грядущие кризисы и провалы надо будет с кого-то спрашивать, а попытка свалить их на козни Запада или оппозиции будет уж слишком вопиюще неубедительной.

В общем, кремлевский фарс еще может приобрести накал страстей, достойный Шекспира. Занимайте места в партере, господа. И запасайтесь гнилыми помидорами — они нам понадобятся.