Голоса пока не подсчитаны, но всем понятно: в результате выборов Россия получила однопартийный парламент, с декоративной оппозицией, которой остается озвучивать ультра-лоялистские лозунги, обвиняя партию власти в недостаточной лояльности власти.
Нечто подобное имело место в странах «народной демократии», Венгрии и ГДР, во времена застоя.
Никаких других результатов выборов никто не предполагал. Как и во времена развитого социализма, обсуждению подлежал разве что процент голосов в одобрение решений партии и правительства. Собственно, к одобрению решений партии (и правительства) сегодняшние выборы и свелись.
Кто-то, наверное, скажет, что в этом есть нечто новое. Отнюдь. Конечно, сейчас вместо «оппозиции» мы имеем лишь абсолютно деморализованную и готовую на все КПРФ, а в 1990-е мы имели ту же самую КПРФ, со всеми теми же самыми персонажами (за вычетом разве что Макашова и Шандыбина).
Но и политическая ситуация поменялась: того тотального возмущения, которое вызывал своим существованием Ельцин, Путин не вызывает — напротив.
Причем и в самые мрачные годы ельцинизма, КПРФ оставалась «конструктивной оппозицией», карманной по сути; а решения партии и правительства проходили парламент не мытьем так катаньем.
Про демократически мыслящих персонажей из СПС и около него, вроде министра Крашенинникова, прославившегося требованиями запрета политического экстремизма, и говорить смешно — ничуть не поменяв устремлений, они пересели в соседнее кресло к Грызлову. И теперь запрещают политический экстремизм в качестве депутатов от Единой России. Гораздо успешнее.
Выбора у нас нет. И не было.
Все это было очевидно еще в 1990-е. Но не всем.
Иллюзии в отношении «демократии» питали многие, в других отношениях здравомыслящие люди. Сейчас этих иллюзий ни у кого не осталось. Лоялисты, сколько бы их ни было (от 30 до 70 процентов — в зависимости от накруток) убеждены, что «демократия» есть ругательство, из числа наиболее грубых.
Это хорошо видно, если заглянуть в блоги к участникам России Молодой, Наших и прочего путин-югенда. Большего накала антидемократических страстей я не наблюдал и на форумах НБП в середине 1990х. Граждане, искренне возмущенные тоталитаризмом, сегодня гордо испачкали свои бюллетени и написали на них матом, тем самым избавившись от немалого количества демократических иллюзий.
Были, конечно, люди, искренне проголосовавшие за одну из карманных оппозиций, руководствуясь демократическими убеждениями; но их, судя о всему, осталось весьма мало — а после объявления результатов, не останется вовсе. Граждане окончательно разуверились в демократии. В подавляющем большинстве.
Колоссальное достижение путинского периода: авторитет представительской демократии упал ниже плинтуса. Путин играючи осуществил то, чего НБП, газета Завтра и все остальные красно-коричневые активисты не могли добиться 15 лет — окончательно настроил граждан против «демократии».
Но в результате, Россия оказалась перед новой пропастью — глубже и шире, чем все предыдущие.
Конечно, «представительская демократия» в формате ельцинской Конституции — лживый фасад, за которым ничего нет. Но сама хрупкость этого фасада сдерживала власти от беспредела. Сейчас, когда этот фасад рухнул — у власти не осталось никаких моральных ограничений. Кроме разве что осуждения Евросоюзом; но мы знаем, сколько такое осуждение стоит.
Латинская Америка XIX века была государством практически идиллическим — в 1850-е, войска Бразилии и Аргентины вместе составляли едва ли 50 тысяч. Пройдя через несколько геополитических катастроф, к концу века латиноамериканские страны построили профессиональную армию, родив при этом фетиш воинской славы и воинской кастовой исключительности. И так вышло, что XX-й век в Латинской Америке был веком кровавого беспредела. Дурная бесконечность военных переворотов, когда одна военная хунта тратит весь бюджет страны на армию, расплодив военных до четверти населения, в результате чего военные свергают эту хунту, и ставят вместо нее новую, еще более ужасную, и так год от года.
С краткими перерывами, когда расслабившаяся от хорошей экономической конъюнктуры военная хунта приводит к власти гражданское правительство — с предсказуемым результатом в виде нового витка переворотов.
В результате Аргентина и Бразилия из первой десятки государств по экономическим и культурным показателям, за 80 лет после 1910-х годов превратились в глубоко отсталые страны третьего мира, с провинциальной, умирающей экономикой, колоссальным экономическим неравенством, и без науки вообще. Знакомо?
Окончательное превращение в страну третьего мира предсказывают России и справа и слева, начиная от и.о. премьер-министра Гайдара. И сегодня РФ сделала еще один шаг в этом направлении.
Положим, «демократия» по ельцинскому образцу никакой ценности не несет, но ее отмена развязывает власти руки. И это — страшно.
Страшно, может быть, но скорее — весело.
Путинские сатрапы, изображающие из себя комических персонажей из анекдотов брежневской эпохи, бесконечные сисочки-масисочки из телевизора — все это указывает на совершенно другой набор ориентиров. Путинская власть, возможно, хотела бы показать населению Пиночета, но вместо этого все время получается бровастый генсек.
Собственно, население само не прочь наблюдать генсека. Стабильность, — для стареющего, обремененного алкоголизмом и деморализованного народа, вымирающего по миллиону в год — есть нечто вроде спасительного наркотика. Мы можем брезгливо морщиться, но население сделало свой выбор; и этот выбор — Брежнев.
С Брежневым Путина объединяет не только доминирующая эстетика, вялотекущие репрессии против диссидентов и отмена социальных лифтов. С Брежневым Путина объединяет маразм.
Путинский режим феноменально маразматичен и лишен подобия эффективности. Путинский режим маразматичен даже в сравнении с ельцинским: население РФ упало против советского примерно вдвое, но число чиновников выросло — примерно в той же пропорции. Причем каждый из этих чиновников ворует деньги; и каждый несменяем, независимо от провалов и нарушений.
Несменяемой номенклатуры были считанные десятки тысяч при Брежневе; сейчас её миллионы.
Путинизм есть брежневский застой, умноженный на 100. Ничего сравнимого с этим режимом в истории просто нет.
Но маразм не только неэффективен; маразм — непредсказуем. Маразм — неустойчив. Маразм может обрушится от чего угодно; от малейшего чиха, от брошенного вкось взгляда. От вынутого невовремя кирпича.
И сегодня режим вынул из своего основания еще один кирпич.
Это значит — конец застоя не за горами.
Будет весело! Будет весело и страшно.
