…Теперь все пропало и остается одно
— как следует повеселиться.
А. и Б. Стругацкие
Существует масса почтенных и авторитетных лженаук, позволяющих узнать о человеке буквально всю подноготную по любому, произвольно выбранному штриху биографии или внешности. Можно использовать дату рождения (минимум тремя разными способами), можно — шишки на черепе и линии на руке, любовь (нелюбовь) к какому-либо цвету, гастрономические и сексуальные предпочтения…
Важное место в ряду этих шарлатанских дисциплин занимает учение о «тайне имени». Мол, если вас зовут Иван, то вам на роду написано иметь такой-то характер, заниматься тем-то и ненавидеть то-то. А если вас зовут Артур или, скажем, Сюзанна — судьба ваша совершенно другая, и даже пытаться не стоит стать Иваном, всё равно ничего хорошего не получится… Кстати, основная посылка сама по себе не так уж глупа — по крайней мере, статистически она наверняка подтверждается. Но отдельный человек всё-таки — личность, обладающая свободой воли и полным правом жить по принципу Паули-Гейзенберга. Поэтому применительно к конкретным людям «магическая ономастика» работает не лучше, чем хиромантия или IQ-тесты.
А вот если приглядеться к ономастике отечественных политических субъектов — можно сделать весьма любопытные и логичные наблюдения.
Сразу бросается в глаза одна особенность национальной партийной номиналистики — в большинстве случаев имена наших политических партий неинформативны. В цивилизованном мире за последние 100-150 лет (включая и недолгую историю российского парламентаризма начала XX века) сложилась устойчивая традиция: политическая партия должна иметь описательное, говорящее название. Символика может быть разной, в том числе и не очень понятной (например, какой-нибудь крючок), но вот название должно быть по делу. Социал-демократы, конституционные демократы, лейбористы, консерваторы, национал-социалисты… Шаблон может меняться — но информационный, программный посыл легко читается даже в именах типа «Индийский Национальный Конгресс». «Индийский Национальный» — читай, «все мы равны, индусы, сикхи и тамилы, мы все единая нация — индийцы». «Конгресс» — претензия на всеобщность, на социальный универсализм. Мол, всякие там «партии» выражают частные интересы классов и групп, а мы — совокупные интересы всего вышеупомянутого «индийского народа».
Даже в политике старинных, традиционных партий, существенные различия между которыми давным-давно почти стёрлись, всё-таки прослеживаются нюансы, связанные с изначальной концепцией, сохранившейся в имени. Американская Республиканская партия 150 лет назад стояла за сильную «Республику» (т.е. США как единое целое) против тогдашних «демократов» (сторонников большей автономии штатов; заядлыми «демократами», например, были южане) — и державные амбиции до сих пор активизируются в основном при республиканских президентах. То они в Ирак вторгнутся, то на Марс соберутся…
И только у нас почти все свежеобразованные партии решили пойти своим путём.
«Единая Россия», «Справедливая Россия», «Великая Россия», «Гражданская Сила», «Яблоко» — большинство более-менее популярных организаций, имена которых постоянно на слуху, пользуются вовсе не названиями, а кличками. Если не сказать — кликухами. Или погонялами.
Посудите сами. Что скажут эти ярлычки постороннему наблюдателю? Где здесь хоть какая-то программная информация, хоть какой-то намёк на цели, задачи и индивидуальные особенности группировок, гордо именующих себя «политическими партиями»?
Давайте проведём мысленный эксперимент: сменим вывески. Пусть путинско-грызловский профсоюз чиновников именуется «Великая Россия», клуб любителей Барщевского — «Справедливая Россия», а рогозинско-савельевский тянитолкай — «Гражданская Сила».
Что изменится? Ничего. Как по мне, так даже лучше получилось.
Перемена ярлычков не потребует изменить ни единого слова, ни малейшего нюанса в предвыборной риторике или партийной документации. Ведь подобное, с позволения сказать, «имя» — полный апофеоз великого учения Фердинанда де Соссюра об «ассиметричном дуализме языкового знака».
Это даже большая бессмыслица, чем обычные имена собственные — они хоть как-то соотносятся с носителем. Корабль с названием «Дредноут» или «Петр Великий» вряд ли окажется тральщиком. Собака Жучка или Рыжик — вряд ли мастифф. И, возвращаясь к «магической ономастике», Анфиса Агафоновна Печкина — почти наверняка не китайский гангстер и не зулусский вождь, это любая гадалка с уверенностью скажет.
А вот «Единая Россия» или «Гражданская Сила»… да черт его знает, что это такое. Это просто пустые общие лозунги, которые может использовать любая партия с любой программой.
Значит, на самом-то деле все упомянутые выше сообщества — безымянные. Они могут быть какими угодно — следовательно, они никакие.
Науке известно только одно существо, способное принимать тысячу обличий — Amoeba proteus. Разумеется, ни о какой идеологии, жизненной программе или целенаправленности действий амёбы и речи быть не может. Но амёба-то не виновата, ведь «ей положено по штату такою быть уродиной». В случае же с партийными протеями мы, скорее всего, наблюдаем осмысленную стратегию принципиального отказа от каких-либо обязательств даже на символическом, семантическом уровне. «Говорящее» название накладывает некие ограничения, требует совершать хоть какие-то, пусть минимальные и ритуальные телодвижения, соответствующие принятому образу. Но именно этого наши публичные политиканы, кажется, боятся до судорог. Так и множатся маскарадные, ни к чему не обязывающие личины…
Постойте, скажете вы, ведь есть же исключения. Даже среди тех самых 7-8 партий, которые постоянно светятся в новостных лентах, имеются вполне пристойно поименованные ЛДПР, СПС… КПРФ, в конце концов!
Да, имеются; но, за исключением КПРФ (о которой мы ещё поговорим ниже), это — те же уши, только в профиль.
Например, аббревиатура ЛДПР очень редко расшифровывается в устной или письменной речи, потому что словосочетание «либеральные демократы Жириновского» способно вызвать у слушателя-читателя резкий когнитивный диссонанс. Либеральных демократов мы все знаем, они на радио «Эхо Москвы» окопались. Партия Владимира Вольфовича обычно именуется загадочно-многозначительно: «Элде Пээр», а члены партии — «элдепээрцы» или попросту «жириновцы».
Здесь использован механизм, непосредственно и без затей заимствованный из инструкции Оруэлла. Помните?
Сократив имя, ты сузил и незаметно изменил его смысл… Слова «Коммунистический Интернационал» приводят на ум сложную картину: всемирное человеческое братство, красные флаги, баррикады, Карл Маркс… Слово же «Коминтерн» напоминает всего лишь о крепко спаянной организации… Оно относится к предмету столь же ограниченному в своем назначении, как стол или стул.
Легко видеть, что пара понятий «ЛДПР — либеральная демократия» сконструирована в точности по этому шаблону. Партия, спрятанная под странным ярлыком-заклинанием «Элде Пээр», может опять-таки быть какой угодно. Она так же безымянна, как «Справедливая Россия», только достигла этой безответственной безымянности другим способом.
Примечание редактора. В данном вопросе я не могу согласиться с уважаемым автором статьи. Партия с названием «Елде пеер», совершенно очевидно, намекает на завидные мужские качества её лидера, а также на его смутную нацпринадлежность: по сути, это производное от слов «елда» и «переть», стилизованных под иврит. Впрочем, о собственно политической составляющей эти слова не говорят ничего — ну так ЛДПР и называется «партией лидера».
Что же касается Союза Правых Сил, то данная организация решила попросту и без особых затей поэксплуатировать извечную российскую путаницу с понятиями «правый» и «левый». В результате они и сами запутались.
Ладно, пусть «правые» — это либертианцы, монетаристы и сторонники полной экономической свободы. Но когда те же самые «правые» вдруг выступают за укрепление социальных гарантий, за права пенсионеров и бюджетников — становится ясно: СПС бодрым шагом движется по накатанной оруэлловской дорожке вслед за ЛДПР…
Кстати, это характерный симптом. Одной из важных причин безымянности и бесхребетности наших «партий» мне видится чисто амёбная всеядность, желание нахапать как можно больше электората из любых социальных слоёв. Эти «партии» до судорог боятся стать выразителями интересов какой-то конкретной группы и отсечь тем самым остальных избирателей. Они как будто не понимают: если обещания и посулы тонким слоем размазать по всему видимому электоральному пространству — то в каждой конкретной точке воздействие окажется слишком слабым. В такой ситуации при прочих равных ВСЕГДА победит группировка, вдобавок к обещаниям способная использовать ещё и административный ресурс… Или, может быть, отлично понимают, да только им по должности положено играть в поддавки? Так или иначе, попытки СПС «повернуться лицом» к пенсионерам и бюджетникам, одновременно не выпуская из вида либеральную интеллигенцию, выглядят диковато… и жалко. Сохранив изначальный смысл своего имени, они могли бы рассчитывать хотя бы на идеологическую консервацию «до лучших времен». Но в предвыборной горячке они выбрали путь превращения в реплику ЛДПР, в клан с таинственным названием «Эс Пээс Белых».
В результате приходится констатировать: в нашей стране, как и 25 лет назад, существует только одна «партия» в буквальном, техническом смысле этого слова. Партия, имеющая говорящее, информативное имя — и просто вынужденная действовать в рамках ограничений (и целеполаганий), этим именем накладываемых.
Да, я говорю о КПРФ.
Да, я постоянно слышу и читаю, что она «находится в глубочайшем кризисе», «предала идеалы», «работает карманной оппозицией» и «давно на корню куплена властями». Мало того — мне и самому не очень-то нравится нынешняя КПРФ, я не удивлюсь, если эти (и прочие подобные) утверждения окажутся истинными. Однако вот что интересно: даже выступая в качестве карманной, лояльной, игрушечной (и т.д., и т.п., эпитеты по вашему вкусу) оппозиции, КПРФ соответствует социал-демократическому имиджу. Может быть, коммунистическая фракция в Думе голосует против «антинародных» законов и вносит «социальные» законопроекты только потому, что это всё равно ничего не изменит? Потому, что ей разрешено играться? Пусть так. Однако она «играется» на своём, личном, наследственном поле.
Тут впору вводить жутковатое понятие — «ограниченная честность». КПРФ, исходя из её названия, положено и пристало желать и требовать определённых вещей. И она хотя бы изображает, что их желает и требует. Лицемерие? Возможно; но ведь все остальные… э-э… организации, именующие себя партиями, не делают даже этого. КПРФ «ограниченно честна в рамках некоего соглашения с властью»? Хорошо; но о какой-либо, пусть «ограниченной», честности группировок, прикрывшихся бессмысленными ярлыками, речи вообще не идёт.
Кстати, напоследок… сами процитированные выше обвинения в адрес КПРФ очень симптоматичны с точки зрения семантики. «Партия испытывает внутренний кризис», «партия предала идеалы»… всё это можно сказать только о реально существующей самодостаточной партии. Какой «внутренний кризис» может быть, скажем, у «Справедливой России»? Путин любит — всё хорошо, Путин не любит — всё плохо, вот и вся немудрящая внутренняя партийная политика. А фраза типа «”Единая Россия” предала идеалы» вообще любому грамотному совершеннолетнему россиянину справедливо покажется оксюмороном. Предала, простите, ЧТО? И кому?
Короче говоря, политическая ономастика приводит нас к парадоксальному выводу. Единственной более-менее цивилизованной политической силой в современном, «европейском» смысле слова у нас является самая замшелая, древняя и одиозная организация.
Впрочем, это только на первый взгляд парадокс. КПРФ-то, в отличие от всех прочих, развивалась естественным путём. Её предки тоже были партиями, а не садово-огородными товариществами и не правительственными проектами по созданию эффективной двухпартийной системы. Система как была однопартийной, так и осталась, только партия сейчас находится в оппозиции…
Что-то мне это напоминает. Может быть, 1904-й год?
