Недавнее заседание «Русского клуба» (насколько я понял, это организация при единоросовском «Русском проекте») называлось исторически знаково: «Одна нация — одно государство». Третий элемент — Ein Führer — в этой партии видимо ясен по умолчанию…
Судя по стенограмме, «русских клабберов» особенно зацепила программная статья Алексея Широпаева на НАЗЛОБУ. Но адекватных контраргументов они так и не нашли… Неоднократно прозвучало лишь жлобское словечко «маргиналы». Хорошо хоть не советски-классическое «отщепенцы» — но отношение к смеющим мыслить иначе примерно то же…
Вместо ожидаемой дискуссии г-н Холмогоров преимущественно лишь излагал оценки оппонента в терминах из лексикона высокоморальных советских писателей: «низко», «гадко» и т.п.
Оказывается, государство, на которое покушается язычник Широпаев, для христианина (!) Холмогорова, напротив, некий абсолютный идол. Без государства, на его взгляд, нет никакого порядка и вообще «булки растут на деревьях». А то, что государство может не обладать никаким «сакральным» статусом, что это всего лишь наемный аппарат у общества, а власть начинается с гражданского самоуправления — для него видимо страшная «ересь»…
Другая клабберша — г-жа Холмогорова — вообще авангардистски сравнила государство с… кислородом. Что ж, говорят, от слишком глубокого дыхания кружится голова… Хотелось бы порекомендовать г-же Холмогоровой просто выйти на улицу и пообщаться с любым независимым от госкорпораций частным предпринимателем. Впрочем, это не для дамских ушей! Думаю, он рассказал бы много нецензурного и неполиткорректного на тему бесконечных чиновничьих поборов и ревизий, чтобы стала ясной роль нынешнего государства — «кислородом» ли оно является, или напротив — удушением всякой гражданской инициативы. В экономике или политике — неважно…
Вообще странный какой-то «Русский клуб» — большинство его участников просто отказывают русским в гражданской субъектности. Она по умолчанию делегируется государству.
Вот почему эта «государственническая» публика так и не поняла смысла кондопожских событий. Он состоял не в «погромах» пустых ларьков или поджоге старого кабака, к которым свели дело официозные СМИ, а в общенародном сходе, который впервые в новейшей истории РФ опрокинул властную «вертикаль» и стал неожиданным возрождением «вечевого» принципа гражданского самоуправления.
Но это русское самоуправление «русских клабберов» не интересует. Их куда более заботит соблюдение догмата, изложенного г-ном Ремизовым:
Рамки — это признание принципа «одна нация — одно государство». Все, что прямо противоречит принципу «одна нация — одно государство», когда, например, нам говорят, что нация-то одна, русская, а вот государств должно быть семь или десять — не имеет отношения к национализму.
Так и представляешь аналогичное заявление какого-нибудь советского идеолога: в нашем обществе может быть только одна партия — партия пролетариата, а т.н. «многопартийная система» — не имеет отношения к социализму. Догматика «левых» и «правых» очень похожа…
Для Ремизова какой-то непререкаемой очевидностью является выстраивание государства «сверху» — причем заведомо централистского и унитарного. Жаль, что американист Борис Межуев не напомнил ему, что ранние США складывались, напротив, из автономных штатов. Да и ныне — тамошние «удельные князьки» имеют право устанавливать в каждом штате свои законы. Какое вопиющее нарушение «вертикали»!
Но особенно позабавило меня высказывание некоего «кого-то» (видимо, разновидности ЖЖ-шного анонима) о том, что «Штепа, кажется, сторонник сильной Америки».
Чтобы избавить этого «кого-то» от кажимостей, отсылаю его к первой главе моей книги «RUТОПИЯ», где сказано, что «воплощенная утопия» Америки может быть одолена лишь иным, более авангардным и актуальным утопическим проектом. «Русский клуб», увы, такого проекта вовсе не выдвигает — напротив, его участники в основном озабочены лишь сохранением и укреплением статус-кво. Где мысль скована некими «раз и навсегда данными» истинами — как в оруэлловском телескрине…
Религиозные корни российского унитаризма
Если для участников «Русского клуба» унитарный характер российской государственности — нечто аксиоматическое, то публицист Рэм Латыпов видит в нем историческую миссию. Его точка зрения примечательна именно тем, что изображает это «единство» как некий самодовлеющий принцип:
Свою этническую и цивилизационную уникальность пусть пестуют малые народы Севера, а русским на данном этапе нужно не культивировать во многом фантомную региональную специфику, а необходимо унифицировать свои цивилизационные нормы, чтобы привести морально-нравственные показатели нации к единому знаменателю. Грубо говоря, русским сейчас необходимо не столько субэтническое разнообразие (казаки, сибиряки, поморцы и др.), сколько ощущение себя единым этническим организмом, единой нацией.
Итак, русская нация, по Латыпову, должна быть унифицированной, а ее государство — унитарным. Это «единство» вообще предстает едва ли не как главное свойство русской идентичности. В таком стремлении подогнать всех к «единому знаменателю» чувствуется что-то магометанское — ведь именно в этой религии «единство» является метафизической самоцелью. А всякое многообразие подозрительно и «еретично». Неслучайно, что «русский идеолог» Латыпов даже не знает, что поморы называются поморами...
Откуда же взялся в России этот «сам собой разумеющийся» унитаризм? Если в Германии принцип «Ein Reich — Ein Folk» продержался очень недолго, вновь уступив место традиционной федерации земель, то почему же Российская федерация неуклонно скатывается к унитарным моделям? (Показательно, кстати, и название нынешней правящей партии…)
По-видимому, здесь дело в исторически длительном восточном, ордынском, исламском влиянии на становление централизованного российского государства. В результате этого влияния принципы «единой нации» и «единого государства» стали рассматриваться именно как религиозные категории. Можно вспомнить и вождей Белого движения, которые были готовы скорее проиграть красным, чем отступиться от принципа «единой и неделимой» (Маннергейм там, похоже, был единственным европейцем…)
Сами мусульмане, впрочем, с тех пор давно уже предпочитают не какой-то «единый халифат», но сетевую, подвижную, глобальную структуру автономных джамаатов. Однако российское государство, которое перенесло исламский принцип «единобожия» в светскую политику, тем самым фактически обожествило само себя…
Русский мир как аналог англоязычного
Принцип «единой нации — единого государства», который «русские клабберы» считают очевидным, немедленно испаряется как фантом, стоит лишь окинуть взором современный англоязычный мир. Англичане, американцы, канадцы, австралийцы, новозеландцы говорят на одном языке (в данном случае опустим диалекты) — но вовсе не считают себя единой нацией. И совсем не горят желанием сливаться в единое государство…
Русские в разных регионах России отличаются друг от друга не меньше — это только из Москвы они могут казаться «одинаковыми». Мифология, психология, говоры Карелии существенно отличаются от кубанских, а уральские — от дальневосточных…
Сибирь — это вообще несостоявшийся пока проект «русской Америки», учитывая множество параллелей в их открытии и освоении. Но если в англоязычном мире Америка давно стала особой цивилизацией, то в России Сибирь так и осталась сырьевой колонией, которой «прирастают» рублевские олигархи…
Англоязычный мир диалектически сочетает свое глобальное многообразие и близкие взаимосвязи. Простой пример: звонок из Англии в Австралию стоит почти в 10 раз дешевле, чем в Россию!
В России же попытки говорить о многообразии русского мира часто еще воспринимаются сквозь ужасающий жупел «распада». Хотя, к примеру, Евросоюз от своего регионального многообразия вроде бы не «распался». Напротив, это многообразие становится его главным культурным капиталом и стимулом экономических взаимодействий.
Пока у нас принято рассуждать в «государственнических» категориях прошлого века — в Европе происходит трансформация самого понятия государства: от «иерархических» к «сетевым» моделям. Регионы разных стран устанавливают между собой контакты напрямую — вовсе не нуждаясь в «разрешениях» каких-то столичных чиновников. Они интересны друг другу именно потому, что они разные.
Вообще, ключ к преуспеванию каждого региона в эпоху глокализации — это его уникальный, глобально узнаваемый «бренд», который становится базой для продвижения на мировой рынок со своими специфическими товарами и услугами. Этот «бренд», особый у каждого региона или небольшой страны (от Шотландии до Болгарии) инвестируется во все сферы экономики: от туризма до индустрии и хайтека. Тем самым в Европе создается широчайшее поле для межрегиональных обменов и взаимодействий, что только укрепляет европейскую цивилизацию в целом.
В России же под «укреплением государства» понимается нечто прямо противоположное — централистская стандартизация и нивелировка региональных различий. Это приводит к тому, что регионы держатся вместе не в силу естественных взаимных интересов, а лишь посредством административной «вертикали». Такой унитарный режим в принципе не способен ни к какому историческому творчеству — его главными ценностями становятся консерватизм и изоляционизм. Словом, типичные свойства «старого этноса», по Гумилеву…
Таким «старым этносом» когда-то было и население Римской империи — но после ее распада оно чудесным образом превратилось в новые европейские нации. Вероятно, похожий финал ожидает и империю «Третьеримскую»… Хотя, учитывая общность (или близость) языка, русские скорее всего станут аналогом глобального англоязычного мира после Британской империи.
