Осенью прошлого года правительство начертило план первоочередных мер по борьбе с инфляцией. Магистральными направлениями тогда признали ограничение цен на нефтепродукты, борьбу с тарифами естественных монополий и развитие конкуренции на продовольственном рынке. Для снижения давления денежной массы на товарную задумали возродить практику внутренних заимствований. Все рецепты правильные, ни один не применен.
Цены на нефтепродукты замерзли как раз в тот момент, когда нефть на мировых рынках пошла вниз. Бензин мог бы подешеветь и у нас, тем более что дачи закончились, уборочная завершилась очередной победой Минсельхоза, многие пожилые драйверы поставили машины ржаветь до весны. Однако снижения цен не случилось, поскольку "джентльменское соглашение" работало до конца года.
Тарифы естественных монополий в конце года и не думали расти. В тот момент шла увлеченная калькуляция тарифного прыжка в 2006 г. Хотя те, кому предназначались слова о сдерживании тарифных аппетитов монополистов, сказанные в середине ноября, рассчитывали на более далекую перспективу, чем оставшиеся полтора месяца до новогодних каникул. Но наступил январь — и тарифы, утвержденные тем же правительством, рванули на очередной подъем.
Конкуренция на продовольственном рынке также не поселилась. Вспомните следующие несколько дней сразу после обрушения крыши Басманного рынка 23 февраля — не заметили перебои с петрушкой, кинзой и укропом? Если не заметили — спросите у тех, кто отвечает за ваше питание. Басманный рынок последние несколько лет был основной оптовой базой азербайджанской зелени по пути на розничные продовольственные рынки Москвы. Накрылась база — встали фуры в Гяндже и других плантационных точках братской республики. Из-за той оптовой, а по сути — монопольной базы на Басманном рынке — зелень стоила не 10 рублей за пучок, а максимум 5. Вот и вся конкуренция. Сейчас, кстати, все восстановилось. Часть оптовиков переехала в Орехово-Борисово, часть — на Велозаводскую улицу.
Внутренние заимствования в борьбе с инфляцией — тема актуальная и своевременная. Что-нибудь сделано для ее воплощения? Не будем пускаться в рассуждения о том, кто даст в долг нынешней власти; нужную часть денежной массы связали бы в любом случае. Стоит ответить на другой вопрос — куда бы пошли "связанные деньги", по которым нужно выплатить немалый доход.
Вот так боролись с инфляцией в последние четыре месяца. Проиграли. Нашлись даже те, кто попытался перевести очередной провал в шутку. Ангажированный нынче Лившиц с дежурной саркастической улыбкой попенял на то, что в борьбе с инфляцией пали "шесть правительств … сотни министров, а она все не сдается". Греф, то ли в шутку, то ли всерьез, обвинил в росте инфляции соль, а заодно прицепил и сахар, цены на которые давно стабилизировались, да и составляют эти товары малую часть нашего потребления, чтоб так повлиять.
Что порадовало в словах премьера — так это косвенное признание того, что нам в качестве инфляции преподносят индекс потребительских цен. Вот его слова: "Надеюсь, министры, ощущающие свою сопричастность и ответственность, понимают, что мы должны выйти на запланированный показатель (8–9% — авт.) по индексу потребительских цен в 2006 году". Сколько копий было сломано по поводу авторского взгляда на инфляцию и вот на тебе — премьер лично мою правоту подтверждает.
Теперь в правительстве нашли новый способ борьбы с инфляцией. Греф его назвал "размазыванием ответственности". Чем может помочь Грефу министр культуры? А военный министр Иванов? Наконец, по какому поводу "пристегнули" министра иностранных дел Лаврова?
Фрадков, кстати, меньше всего заслуживает обвинений. Он получил засеянную поляну, на которой пасутся весьма тучные стада, травку подстригают штатные садовники, звенят кнутами проверенные пастухи, а по периметру лязгают зубами санитары леса. Воздадим хвалу аппаратным способностям премьера, он пока избежал участи предшественников. Но инфляция — это тот орех, который сегодня и Фрадкову не по зубам.
Тарифы естественных монополий
Начнем с того, что с монопольными тарифами ничего сделать не удастся. Россия — олигархическое государство, даже термин прижился: "естественные монополии". На протяжении всех пятнадцати лет новейшей российской истории власть так и не смогла "равноудалиться" от них. Сейчас это можно было бы воплотить без особых усилий, но ни для кого не секрет заинтересованность Путина в капитализации "Газпрома", его же фазендная дружба с руководителем РАО "РЖД", доверительные партнерские отношения с нефтяными монстрами, дающими почти половину всех экспортных доходов страны.
Что такое ЖКХ? Это электроэнергия и тепло, где во главе — финансовый оплот оппозиции — Чубайс. Газ — там в начальниках сослуживец) по внешнеэкономическим проектам времен Ленсовета — Миллер. Трубы — их катает доверенное лицо Самого — Мордашов. Но самое главное, ЖКХ — это рычаг во взаимоотношениях с регионами, на которых повесили финансирование всего городского хозяйства. Которые без дотаций не вытянут. Замкнутый круг.
Откройте любой словарь, олигархия — это политическое и экономическое господство ограниченной группы лиц. Коррумпированность — производная от олигархии, любая олигархическая вертикаль стремится к контролю над всеми мало-мальски значимыми сторонами общественной и политической жизни. Чем скрепить подобное братство? Конечно, деньгами. Деньгами даже не скрепляют, больше мажут, размазывают, пользуясь грефовской терминологией. Можно ли умерить пыл "естественных монополистов"? В сегодняшних условиях — нет.
Контрольные пакеты акций в монополиях принадлежат олигархии. Владело бы им государство — у правительства было бы гораздо больше возможностей проводить обоснованную тарифную политику. Раз собственность у олигархов, первая их мысль — максимизация прибыли, получаемой от распоряжения и контроля над формально государственной собственностью. Вторая их мысль — расширение сферы влияния, пусть даже под благородной личной мировой конкурентоспособности за счет увеличения стоимости компаний.
Еще один контрдовод против возможности регулировать тарифную политику естественных монополий — вступление в ВТО. Акция, о которой много написано, подразумевает подъем "естественных" тарифов до уровня мировых, якобы, для развития конкуренции. Утвердимся в мысли, что вступление в ВТО не позволит обуздать инфляционное буйство монополистов.
Рецепты минимизации действия тарифов на окружающую нас инфляционную жизнь достаточно просты. Схематично их можно разделить на два лагеря — административный и экономический. Административные меры — это директивное ограничение тарифного роста в пределах нескольких процентов в год или же вообще нулевой рост в течение нескольких лет. Возникающие издержки монополистов, связанные с износом оборудования, повышением цен на топливо, ростом заработной платы работников и другими, также минимизируются достаточно просто, особенно в наших условиях.
Инструментами минимизации при моратории на рост тарифов могут быть долгосрочное инвестирование из нефтяных закромов под залог активов монополий, инвестиционное налоговое кредитование на сумму, направляемую монополиями на модернизацию, либо, как в случае с увеличением оплаты труда работников, — прямое субсидирование их заработной платы из бюджета на определенное количество времени. Последняя мера инфляцию не подстегнет, поскольку уж слишком мало число работников этих структур. Только один пример: население Ямало-ненецкого автономного округа, где добывается 90% всего российского газа — чуть более 500 тысяч человек, из которых непосредственно в добыче и транспортировке занято менее 100 тысяч.
Другой путь — экономический. Не буду повторять тезисы, изложенные в декабрьском докладе "Обналичивание власти", напомню лишь, что экономическое переосмысление политики естественных монополий было с успехом сделано в Америке и Великобритании. В США бюджетный доход от налога на конъюнктуру составил 79 млрд. долларов, в Англии — более 5 млрд. фунтов стерлингов. В России мог бы быть заключен своеобразный пакт о ненападении: монополисты перестают хамить на внутреннем рынке, государство — не предпринимает усилий по введению налога на сверхдоходы. Пока тарифы естественных монополистов повышаются на 20–30% в год, инфляции в 10% не будет никогда.
Продовольственные рынки
Власть предержащим впору посочувствовать: начиная с прошлого года напасти сыпятся на них как из рога изобилия. Это и монетизация, и "закрытие" Ходорковского, снизившее инвестиционную активность, и провал с ВТО. Нынешний год пройдет под знаком продовольственной проблемы. Не успели утихнуть страсти по соли, в некоторых регионах выросшей в цене в 10 раз, как возникла новая проблема — мясо. Аргентина из-за недостатка мясной продукции на полгода закрыла импорт, бразильское мясо мы сами отказались покупать, украинское выступило мелким козырем в политической игре в подкидного дурака. Среднескромные прогнозы предсказывают рост цен на мясо до 40% в ближайшие несколько месяцев.
Мясо — не соль и даже не сахар, и это железная правда. Мясо — продукт, в той или иной форме ежедневно потребляемый большинством населения. Даже в потребительской корзине количество мяса увеличилось. На внутреннего производителя рассчитывать нечего: с 1992 г. поголовье крупного рогатого скота и свиней сократилось в 3,5 раза, овец и коз — в 7 раз. Когда даст отдачу нацпроект "Развитие АПК" — большой большой вопрос. С внешними поставщиками — тоже швах. Поскольку мясо — не соль, за месяц цена на него не опустится. В долгосрочной перспективе цены на мясо и мясопродукты, которые мы скоро начнем платить, уже никогда не снизятся. Объективных предпосылок к тому пока нет, разве же что сои в колбасу будут класть больше.
Следующая напасть — птичий грипп. Как не убеждают нас, что эта болезнь — происки транснациональных корпораций, домашнюю птицу повсеместно уничтожают со свойственной нашему времени кампанейщиной и бравурной отчетностью — мы, мол, уничтожили столько-то кур, а у нас живности вообще не осталось, все извели под корень. Не будем забывать, что за безвременно утраченную живность положены компенсации, которые в основном будут пропиты и проедены, а компенсации, надо сказать, немалые. Считайте сами — за курицу положено порядка 100 рублей. Кур в стране — сотни миллионов. Гордеев, конечно, расплатится, но куда пойдут деньги? На потребление, куда же еще. Вместо увеличения товарного продовольственного предложения и снижения денежной массы все произойдет с точностью до наоборот.
Следующая проблема — хлеб. Пусть в Минсельхозе утверждают, что от морозов пострадало всего 10% посевов, в провинции знают, что вымерзло до четверти всего посеянного. Пересеивать никто ничего не будет: нет зерна, нет кредитов, нет топлива. Нет, в конце концов, никакого движения по этому поводу в том же правительстве.
Схожая ситуация с фруктами-овощами, но здесь помимо замерзших плодовых деревьев прибавится политический фактор: опять найдется масса причин, по которым фрукты из Молдавии или с Украины ввозить на территорию России окажется смертельно опасно. Впрочем, пока доллар "стоит" — купим в Греции, в Марокко, даже из Америки привезем. Между прочим, многие гранаты, в избытке предлагаемые на московских рынках, родом из Калифорнии.
Наконец, коррупция на рынке продовольствия как оказывала определяющее влияние на цены — так и будет оказывать. Впрочем, коррупционеров на рынках можно обвинять с натяжкой. Продовольственный рынок — место, где основную роль играет рыночный механизм. Если бы потребители не могли покупать продукты по тем ценам, которые там сейчас есть — продавцы были бы вынуждены их снижать, причем, любыми путями — за счет "договора" с таможней, за счет качества и упаковки, за счет снижения собственных издержек. Раз покупаем — денег хватает. Упадет спрос — снизится и предложение. Сами по себе солнечные азербайджанские парни никогда ничего не уценят. Им полродни кормить, "шестерки" покупать, да санитаров леса ублажать.
В надвигающейся продовольственной кутерьме государство могло бы сыграть позитивнейшую роль, осуществив за счет нефтяных денег частно-государственные закупки за рубежом. Механизм опять же прост. Минсельхоз мог бы распределить уполномоченным предприятиям, например, крупным оптовым поставщикам или торговым сетям беспроцентные (или под 1–2% годовых) ссуды, на которые по соглашению с государством были бы закуплены продовольственные товары. Оптовик брал бы на себя обязательство продать продукцию по определенной фиксированной цене, либо обязывался соблюдать фиксированную норму прибыли, скажем, 10%. Ему такая сделка была бы выгодной, поскольку есть фиксированная прибыль и оборотные средства, к которым прибавляется экономия на банковском кредите.
Если оптовикам доверия нет, можно было бы обойтись торговыми сетями, там цены отследить еще проще. С одной стороны, такая мера позволила бы снять приближающуюся остроту продовольственной проблемы, с другой — позволила бы сетевикам заработать, поскольку кредит получается практически беспроцентным, а по поставляемому за государственные деньги продовольствию таможенные пошлины можно было не взимать. Подобная мера снизила бы продовольственную составляющую инфляции — при увеличении денежной массы увеличивалась бы и товарная. Но… Сегодня надеяться на стабилизацию ценовой обстановки на продовольственном рынке — занятие пустое. В обозримой перспективе с ценами на продовольствие ничего хорошего не случится.
Финансовая политика
Финансовая политика — тема отдельного материала, остановимся на том, что можно было бы сделать для обуздания инфляции.
ЕСН. Мало кто говорит о том, что снижение ЕСН с прошлого года добавило в экономику пустых необеспеченных денег. Возникший дефицит Пенсионного фонда уже почти год покрывается нефтедолларами, от пожилых людей скоро нефтью начнет пахнуть. Куда пошли деньги, сэкономленные на снижении ЕСН? На развитие, на модернизацию? На потребление. Правительство можно было бы понять, если бы рос ВВП, а с ним и количество налогов. Но ВВП растет исключительно за счет сырьевого экспорта, а профицит бюджета на 80% создан кудринскими мытарями.
Пенсии, также как медицинское страхование или страхование от несчастных случаев на производстве от бюджета не зависят, в этом одна из особенностей страхового механизма. Сколько есть в страховом фонде средств — столько и выплачиваем. У нас социальные страховые фонды становятся частью федерального бюджета, то есть мы возвращаемся к советской системе финансирования социального обеспечения. К чему она привела — хорошо известно.
ЕСН можно было бы снизить, если бы уменьшилось число пенсионеров. Но их становится все больше, а молодежи — все меньше. Правительство вынуждено дотировать пенсионный дефицит, начисто отвергая мысль о возврате к прежней системе налогообложения и вымарывая остатки страховой схемы выплат. Сегодня нефтедоллары есть — завтра их не будет. А базовая часть пенсий — это непроцентные расходы бюджета. Непроцентные расходы не зависят от наполняемости казны, их нужно платить в любом случае. Так что и пенсионный возраст повысят, и ЕСН в прежнем объеме восстановят. Но в 2008-м году.
НДС. Чуден русский человек. Уже никто не оспаривает того факта, что снижение ЕСН не оказало позитивного влияния на экономику, так у нас всплыл новый мега-проект по снижению НДС. Этот налог дает до четверти бюджетных поступлений, чем его заменить? Стабфондом? Активистам приведу цифры: в этом году НДС принесет около 1,5 трлн. рублей. В Стабфонде тоже около 1,5 трлн., собранных за три года. Чем платить внешний долг? Чем закрывать пенсионную дыру? Что отправлять на финансирование инвестиционных проектов в Банк развития? Уменьшите НДС, а лучше совсем его отмените — Майдан к концу года обеспечен. До Майдана высвободившаяся денежная масса будет направлена на потребление. Если уж мы хотим стимулировать производство, то его стимулируют налоговыми послаблениями для отдельных отраслей, а не для всей бизнес-братии.
Национальные проекты. Коллега Глазьев утверждает, что средства нацпроектов на инфляцию не влияют, они размазаны по бюджету. Нет, не размазаны. Повышение зарплат учителям, врачам с медсестрами проходит по статьям нацпроектов (в бюджете этих цифр нет) не только в этом году, но и в следующем. Почему так — не может ответить никто. Да, если подсчитать расходы на повышение зарплат только участковым врачам и педиатрам, то получится немного. Но разработчики нацпроектов не учли национальные особенности российских граждан, которые и в бетонном заборе найдут дырку. В Татарстане, говорят, поступили просто: перевели всех докторов на должности врачей общей практики (гинеколог — врач общей практики, проктолог — врач общей практики), а потом выставили счет федеральным властям. Никто не возразил, у татар в загашнике региональный закон о статусе татарского языка.
Еще одно спорное утверждение Глазьева — на все нацпроекты выделено 150 млрд. рублей. В личной беседе он, кстати говоря, еще раз подтвердил эту цифру. Получается, что даже в Думе не знают, сколько выделено на нацпроекты. За два года только на здравоохранение предусматривается приблизительно такая сумма.
Что нацпроекты — зарплаты начали повышать повсеместно. На одной из встреч с президентом министр связи Рейман с гордостью отрапортовал, что зарплата российских почтальонов вырастет на 30%. Министерство связи стало оказывать больше почтовых услуг? Снизились издержки при почтовых переводах? Газетчики стали больше платить за рассылку? Нечего этого не произошло. И, тем не менее, зарплата увеличится. Тарифы на почтовые услуги — тоже. Инфляционная классика: спираль "зарплаты — цены" — в действии. Хоть сейчас в учебники вставляй.
Тут бы Путин спросил у Реймана, за счет каких шишей он собирается поднимать содержание почтальонов. Но президент ограничился замечанием, что зарплаты надо бы поднимать постепенно, как будто от этого что-нибудь изменится. Денег станет больше, товаров и услуг — столько же.
Сбережение. Отучен русский человек сберегать. Спасибо надо сказать Гайдару, Кириенко, Путину, который откладывает возмещение сгоревших в Сбербанке вкладов до лучших выборных времен. Будут ли через год деньги? На чем основана уверенность в стабильности нефтяных цен? Если правительство хочет приучить народ к сбережению — вклады нужно возвращать сегодня.
У сбережения есть обратная сторона. В какие такие проекты банкиры будут вкладывать средства граждан, чтобы платить проценты, превышающие инфляцию? Сегодня у банкиров таких проектов нет. Но то у банкиров. В масштабах страны главным проектом, увеличивающим не банковское, а товарное сбережение (если хотите — накопление), и стимулирующим к производству, является ипотека. То, что сегодня называется "ипотекой", на самом деле, — марка большой стиральной машины по отмыву "черного нала". Половина ипотечных кредитов вложена в строительство коттеджей. Средний срок возврата ипотечных кредитов не превышает 5 лет. Процент невозврата не достигает и 1%. Банальное обеление средств за счет отлаженной банковской схемы.
В улучшении жилищных условий сегодня нуждается до 80% сограждан. Социологические исследования говорят о том, что более половины из общего числа желающих улучшить жилищные условия хотят участвовать в ипотечном кредитовании, при этом 70% опрошенных готовы оплатить в качестве первого взноса до 20% стоимости квартиры.
Запустить проект "Ипотека" можно в течение месяца. Для этого нужно принять стратегическое решение о направлении части средств Стабфонда на рефинансирование ипотечных кредитов, причем, не только по схеме АИЖК. Существует иная схема: рефинансирование кредитов производится из бюджетов регионов (во многих субъектах Федерации так и делается), а бюджетам регионов на возвратной основе под гарантию ипотечных закладных средства переводит Минфин из нефтяных денег.
Главный вопрос — плата за кредит для заемщика. Проценты должны составлять 1–2% годовых, по 1% банку за труды и рефинансирующему оператору за передвижение бумаг. Все. Больше никого в "тему" брать нельзя. Кредиты будут предоставляться в рублях, так что исчезнет еще одна головная боль — куда девать рублевые средства Стабфонда.
Да, цены на жилье на начальном этапе вырастут. Но они и без ипотеки растут, посмотрите на Москву, где цены только в этом году поднялись на четверть. Люди же будут получать кредиты в рублях и практически на беспроцентной основе, они не станут переплачивать за квартиру в два, а то и три раза больше, чем она стоит, из-за непомерных для ипотеки процентов. Государство сможет благородно выполнить свою основную функцию — решить важнейшую социальную проблему последнего столетия. У Хрущева был шанс остаться в истории, расселив коммуналки, и он им воспользовался. У Путина еще остается шанс остаться в истории, дав людям возможность улучшить жилье, о чем он думает?
Инфляция моментально будет зажата в тиски, поскольку ипотека потянет за собой развитие 40% смежных отраслей: производство строительных и отделочных материалов, развитие транспортной инфраструктуры, торговлю и общепит. Сегодняшнему правительству не до этого. Вместо того, что запустить ипотеку, оно просчитывает варианты соединения МЭРТа и Минфина с разменом Кудрина на вновь образуемый Госплан. Кудрин не пропадет, возможно, он станет ректором Академии бюджета и казначейства, куда переведут многие объекты недвижимости в центре Москвы, от НИФИ до Центрального дома экономиста. Люди же будут вкушать все прелести житья в разваливающихся хибарах и разговаривать на кухнях про повышающиеся цены.
О других методах борьбы с инфляцией, в том числе о снижении госрасходов, писано-переписано неоднократно. Ничего из того не принимается. Нас не слышат. Дождемся нефтяного обвала и будем описывать не инфляцию в 10%, а гиперинфляцию процентов в 50-100. Не в год. В месяц.
