Очередные внеочередные парламентские выборы на Украине прошли без активного обсуждения геополитических вопросов – все основные игроки согласились с тем, что не надо скрывать сущность этой кампании – простая борьба за передел власти между уже старыми и известными игроками, приправленная масштабными обещаниями избирателям в социально-экономической сфере. Этим минувшая выборная кампания, наверное, кардинально отличается от предыдущих.
Вопросы геополитической ориентации Украины не были отражены в лозунгах ни одной из крупных партий. Возможно, это связано с тем, что внешнеполитический настрой и так составляет всеми уже усвоенные черты основных партий. А значит, его акцентирование в предвыборный период служило бы уже не приманкой для избирателя из традиционных регионов поддержки, а только пугалом для избирателя из других регионов. НУ-НС вышла на выборы с лозунгом лишения депутатов неприкосновенности, БЮТ с программой «12 прорывов» в социально-экономической области, ратуя за «справедливую и конкурентоспособную страну». ПР выступила с программой «Стабильность и благосостояние», рассчитывая на то, какое впечатление на избирателя должны были произвести макроэкономические показатели Украины за период нового премьерства Януковича. Только совсем уже незадолго до выборов Партия регионов, располагая данными о недостаточно высокой поддержке в «своей» Юго-Восточной части страны, решилась использовать тему внеблокового статуса Украины, для чего пошла на откровенный фарс: объявив кампанию по сбору подписей за проведение референдума и не пожелав соблюсти при этом прописанных в конституции необходимых юридических процедур. Впрочем, вряд ли этот пиар-ход добавил «синим» много новых голосов: тех, кто уже был разочарован политикой этой партии по защите русского языка, внеблокового статуса и регионального самоуправления, она уже не могла ни в чём переубедить.
Однако геополитическая тема звучала слабо не только из-за отказа основных украинских партий заострить на ней внимание. Она почти отсутствовала и в политике относительно Украины со стороны внешних сил. Если во время избирательных кампаний 2004 года, вылившихся в события «Помаранчевой революции», Украина была полем яростного столкновения официальной России и стран Запада, что во многом обусловило облик как действующих тогда политических сил, так и смысл всей «революции» как «западного выбора Украины», то теперь и Россия, и Европа, и США отнеслись к парламентским выборам на Украине подчёркнуто безразлично, почти холодно. Такое ощущение, что апатия, характерная ныне для избирателей всех частей Украины, передалась и другим странам.
Фактически, ни Россия, ни Запад сейчас просто не имеют определённой позиции по Украине и её будущему. Запад так и не решился пригласить Украину в ЕС и запустить механизмы принятия её в НАТО. Россия после «Помаранчевой революции» фактически ушла от активной геополитики на просторах СНГ, сведя свои отношения со странами-соседями к отстаиванию интересов крупных госкорпораций. Украинская ситуация сейчас характеризуется хрупким равновесием восточных и западных сил, что может оборачиваться крайней нестабильностью внутриполитической жизни, однако со стороны выглядит скорее как status quo, который никто не решается нарушать. По сути, внешние игроки боятся того же, чего боятся и основные игроки украинской политики: неосторожным движением опрокинуть еле держащееся единство страны. Такой двусоставной и шаткой Украине не находится определённого места ни в геополитических планах России, ни в планах Запада, однако процессов распада такого гиганта, каким она является, боятся все. Как «стратегическое равновесие сил» между НАТО и ВД во времена Холодной войны гарантировало миру относительно мирное существование, так ситуация «50 на 50» в украинской политике пока что уберегает Украину от открытого гражданского противостояния. И тем не менее, такая ситуация вряд ли может быть очень долгой, и это всем понятно.
Единственная страна, которая вот уже несколько лет считает себя вправе открыто вмешиваться во внутренние дела Украины – это Польша. Лех Качинский одобрил идею досрочных выборов и, конечно, снова открыто поддержал «оранжевые» силы. Однако и активность Польши на этом направлении оказалась гораздо меньшей, чем ожидалось, тем более, что и там в октябре состоятся также внеочередные парламентские выборы, а тема Украины является для польского избирателя очень значимой. Изменение геополитического положения Украины – важнейшая и открыто декларируемая цель польской внешней политики. Если Варшаве удастся втянуть восточного соседа в евро-атлантические структуры, поставив его в экономическую, политическую и военную зависимость от себя, то вес Польши внутри Европы будет сопоставимым с весом каждого из пятёрки крупнейших членов ЕС, а для США она станет одним из важнейших «привилегированных партнёров».
Задача закрепления роли страны как основного «специалиста по Востоку» на Западе, как главного центра притяжения для стремящихся расстаться с зависимостью от Москвы стран постсоветского пространства, равно как и задача возвращения на «исконно польские земли» (Западную Украину) – всё это центральные темы польской политики, имеющие огромное значение и для общественного мнения. Однако если в 2004 году открытое вмешательство Запада в ход событий на Украине было во многом спровоцировано и организовано именно Варшавой, то теперь и она ограничилась лишь позой заинтересованного наблюдателя. Варшава не хотела бы получить под боком страну, погрязшую в военно-гражданских конфликтах, с последующей возможностью распространить своё влияние только на новообразование её западной части. Польшу интересует вся Украина, в качестве залога слабости России. Сближение с Россией Юго-Востока, располагающего основными экономическими мощностями и побережьем Чёрного моря, равноценно поражению Польши в её восточной политике.
Осторожность Польши связана с боязнью обрушения украинской государственности, цельность которой воспринимается как залог постепенного дрейфа Украины на Запад. Тем более, что и Партия регионов теперь воспринимается как сила, гораздо более склонная к сближению с Западом, чем её электорат. Впрочем, польская политика проводится в значительной степени на таких уровнях, которые почти не заметны на политической сцене. Это в первую очередь организовываемая и во многом оплачиваемая Польшей (впрочем, чаще всего немецкими и американскими средствами) сеть негосударственных организаций, играющих немалую роль в политической жизни Украины. Во время «Оранжевой революции» именно они сыграли чуть ли не решающую роль.
Гораздо более впечатляющим представляется отсутствие если не «руки Москвы», то хотя бы голоса Москвы на этих выборах. Да, после «Помаранчевой революции» Кремль пересмотрел всю стратегию своей политики на постсоветском пространстве и вряд ли от него можно было ожидать чего-то подобного той политике, которую он проводил в отношении Украины и её внутриполитических конфликтов в 2004 году. Результат тех событий был расценен как серьёзнейшее поражение Москвы. К пересмотру всей политики добавляется и восприятие партии Януковича не столь удобным партнёром, как ожидалось ранее. На фоне отсутствия общего стратегического видения места Украины в качестве соседа России в будущем, политика Кремля во многом определяется интересами крупных госкорпораций и чиновничьих кланов, у которых нет единого мнения о том, кого России желательно видеть на высших постах в Киеве. Значительная часть крупного российского капитала продолжает поддерживать «оранжевые» силы, и с этим Кремль тоже должен считаться. Из Москвы сейчас скорее исходит требование стабилизации ситуации на Украине, формирования устойчивого и договороспособного правительства. Однако нет и предпочительного представления о том, как можно способствовать созданию такой ситуации. Россия сейчас обладает довольно ограниченным набором рычагов влияния на неё.
Но помимо нерешительного взгляда на украинский политический хаос и в целом положительного отношения к такому нежеланию Москвы вмешиваться со стороны украинских политических элит, есть и проблема населения Юго-Востока Украины, от которого исходит явный заказ на активную роль России. Задача поддержки пророссийских настроений на востоке страны Россией проигнорирована полностью, что поставило восточноукраинцев в довольно неудобное положение. Основная представляющая эти регионы сила – Партия регионов – за прошедшее время пребывания в парламенте и правительстве фактически показала себя не только не способной, но и не желающей выполнять те обещания, благодаря которым получила поддержку избирателей. Это касается и статуса русского языка, и отношений с НАТО, и развития местного самоуправления. Скорее наоборот, Партия регионов активно способствует украинизации школ на востоке, проведению совместных учений с НАТО на территории Украины, никак не способствует делу реинтеграции с Россией. По всеобщему мнению, за последнее время положение русскоязычного населения никак не улучшилось. Тем не менее, ПР по прежнему воспринимается обществом скорее как сила пророссийская, а какой-либо альтернативы ей в украинской политике так и не возникло.
По сути, от представления о Януковиче как о пророссийском политике до конца не избавились и в Москве. Восприятие ПР как силы пророссийской связано, думается, с традицией восприятия предшествующего противостояния «Восток – Запад», а также с розыгрышем русской карты во время предвыборной гонки 2004 года. Партия регионов имеет ряд серьёзных причин занимать позицию, которую точнее было бы назвать «провосточной», однако определённой пророссийской (и тем более прорусской) идентичности она не имеет. Это партия региональных корпоративных интересов, а они диктуются скорее обстоятельствами времени и внутриукраинским раскладом сил. Последнее сказывается и на идеологии партии – точнее, на её отсутствии.
Ориентация ПР на сближение Украины с НАТО, прописанная в её программе и оставляющая в недоумении многих её сторонников, абсолютно оправданна: ПР заинтересована в единстве Украины, её территориальной целостности, а НАТО, по сути, единственная организация, которая могла бы реально цементировать территорию страны (правда, при условии отсутствия сильного социального протеста). Пока сохраняется возможность создания коалиции с одной из оранжевых сил, пока дончане имеют виды на власть надо всей Украиной, они будут проводить «общеукраинскую» политику со всей неизбежной для неё ориентацией на Запад и на ослабление связей с Россией. Однако у этой партии нет другого пути, кроме как играть на пророссийских настроениях избирателей. И только открытая позиция Москвы могла бы что-то изменить в этой ситуации.
Тем временем донецкие занимают всё более прозападную и пронатовскую позицию. Если прежде это можно было со всей определённостью сказать только о владельцах Индустриального союза Донбасса, то теперь явные сигналы на сближение с Западом стал подавать и Р.Ахметов, чьи позиции в Партии регионов значительно окрепли. Эти тенденции всё более сближают основные силы украинской политики по вопросам внешней политики – и не в пользу Москвы. Можно сказать, что у западных игроков есть реальная возможность временно отказаться от активного давления на внутриукраинские процессы, однако вряд ли себе такое может позволить Москва. Украина дрейфует на запад, и это направление становится всё определённее.
Помимо откровенного несоответствия политики Партии регионов интересам и чаяниям своего избирателя, что сильно уменьшает её поддержку на выборах, у Юго-Востока Украины есть ещё одна слабость по сравнению с Центром и Западом – здесь почти безраздельно господствует только одна политическая сила. Если в другой части страны за голоса избирателей соревнуются две довольно крупные политические силы, то здесь «младшего партнёра» и конкурента у ПР так и не появилось. Это тем более странно, что сама эта партия пользуется всё меньшей поддержкой, а значительная часть электората остаётся не втянутой в выборные процессы. КПУ такую роль играть не смогла, имея совсем небольшую поддержку, ПСПУ – тоже.
При этом выразительной чертой всего региона является очень большой процент населения, сохраняющего русскую идентичность – от трети до половины. На фоне того факта, что украинская публичная политика – это вообще не политика конкуренции социально-экономических программ, а политика конкуренции идентичностей, незадействованность в ней русской идентичности остаётся печальным парадоксом политической жизни Юго-Востока страны. А ведь именно на ее основе, на основе задачи по защите прав русского нацменьшинства, могла бы сложиться вторая крупная восточно-украинская партия. При этом крупный капитал региона не станет создавать подобную организацию, так как сам не обладает определённой русской идентичностью и уже неплохо вписался в существующий межпартийный расклад. Задача формирования политических объединений нацменьшинств обыкновенно входит в общепризнанную сферу обязательств материнской страны по отношению к своим диаспорам. То есть это естественная сфера деятельности Москвы, на которую она имеет права по всем понятиям международного права и которую уже давно ждут от неё на Украине. И ведь такая партия, ориентированная на десятимиллионный электорат, способна получить ещё большую поддержку избирателей, чем выражающий чаяния западно-украинских националистов блок во главе с «Нашей Украиной». Такая сила могла бы быть очень заметным игроком в украинской политике, играя роль, несомненно, полезную и для России.
Однако Россия полностью отстранилась от своих обязанностей по формированию подобного движения, демонстрируя абсолютную незаинтересованность в появлении на Украине действительно пророссийкой силы. Этот факт кажется парадоксальным. Однако есть у него и серьёзные внутрироссийские причины. Ведь создание русской национальной партии – это то, чего Кремль больше всего боится внутри России и с чем он весьма успешно борется. Враждебно воспринимая радикальных украинских националистов как проявление преступного этнонационализма, российская политическая элита хорошо понимает проект создания украинской гражданской нации, стирающей межэтические границы внутри страны и формирующей новую деидеологизированную идентичность, без истории и даже без языка. Украинство Партии регионов и БЮТ – это прямой аналог россиянства как государственной идеологии в России. Они союзны по определению, и для них обеих главная опасность – это русская идентичность и её возможные политические выражения. Власть, стремящаяся к отмене русской этничности в России, не может даже задумываться о содействии появлению крупного политического движения на основе этой идентичности у границ страны.
Уже ясно, что в результате новых парламентских выборов на Украине мы получили ещё значительно более антироссийски и прозападно настроенный парламент, что не замедлит сказаться и на внутренней, и на внешней политике Киева. Лозунги рывка на Запад скоро вновь вернутся на первое место в украинской политике.
Украинское направление внешней политики России – наиболее провальное за все последние годы. При этом оглушительный провал Москвы в 2004 году, изменив многое в российской политике (в том числе и внутренней), не привёл к созданию каких-либо предпосылок для будущих успехов России на этом направлении. В Кремле нет даже проедставления о том, что такое «стратегический успех России на Украине», есть лишь опасения по поводу происходящих там процессов и желание их как-то затормозить.
Парламентские выборы 30 сентября 2007 года обозначили дальнейшее поражение российских интересов на Украине. Теперь со всей определённостью можно сказать, что Украина – это главный внешнеполитический провал президента В.Путина, провал многократный, против которого Кремль оказался абсолютно бессилен. Провал, являющийся, к сожалению, поражением не только российской власти, но и всего русского народа, так как его продолжают разделять на части сепаратистскими идеологиями. Если Польша решила притаиться со своими геополитическими амбициями в отношении Украины исходя из здравой и разумной оценки ситуации, то самоустранение России от геополитических игр с Украиной – это выражение уже нескрываемого бессилия. Бессилия во внешней политике, которое обусловлено всей внутригосударственной национальной политикой.
