Поскольку в наше непростое время люди стали непонятливы, придётся сказать прямо: всё написанное ниже — что-то вроде затянутой учёной шутки на околополитическую тему. Разумеется, во всякой шутке есть лишь доля шутки, каковую проницательный читатель сам отделит от чистого смехачества. Тут главное — не перепутать вершки с корешками: не всякая ботва одинаково полезна… Во всяком случае, вы предупреждены.
* * *
Есть такая саркастическая фразочка, которую уважающий себя интеллигент носит в жилетном кармане и достаёт в тех случаях, когда кто-нибудь начинает утверждать, что русские внесли хоть какой-то вклад в мировую цивилизацию. Тогда изряднопорядочный кривит рыльце и этак в растяжечку цедит: «знаем-знаем, Россия — родина слонов».
По легенде, фразочка родилась в послевоенные годы, когда Сталин пытался — очень осторожно и даже робко — утверждать приоритет российской науки и культуры там, где всё уже было захвачено «всякими приличиными народами». Надо сказать, что самоутверждение является совершенно нормальной частью культурной жизни любой уважающей себя нации. Потому что культура — это война, как и всё остальное, включая экономику и спорт. Правда, в отличие от экономики и спорта, критерии победы и являются предметом войны. То есть побеждает тот, кто лучше всех докажет, что победил именно он. Русским такая логика не очень понятна, поскольку их всю историю воспитывали на двух крайне сомнительных (чтобы не сказать больше) добродетелях — честности и скромности. Понятно, что в ситуациях, когда и то и другое неуместно (то есть почти всегда), мы выглядим смешно, а смешными мы быть боимся... И наконец, большая часть нашей интеллигенции всегда была антинациональной и антирусской. Даже невинные попытки отбить себе радио и закон сохранения материи уже вызвали презрительные усмешки — «куда немытому Попову против изящного итальянского господина Маркони». А уж когда появилась невинная статейка «Россия — родина слонов», где всего-то и утверждалось, что на территории нашей страны найдены не только кости мамонтов, но и слоновьи (доказывалась их особенная древность), вызывала просто шквал интеллигентского юмора. Буагага, слон! А то, что сейчас на звание родины слонов нешутейно претендуют с десяток стран, включая Израиль и Азербайджан, никого не удивляет. Им можно, нам нет. Ну это как всегда: всем можно всё, нам нельзя ничего.
Но интереснее другое. Россия не может быть родиной слонов, потому что всем известно — родиной слонов являются Соединённые Штаты. Ну, приёмной родиной, да. Хотя бы потому, что слон — неофициальный символ одной из двух старейших американских политических партий, а именно республиканской. Grand Old Party сделала своим символом именно этого зверя.
Не будем рассказывать историю о том, откуда взялся слон. Вкратце — приписывают его изобретение (вкупе с демократическим ослом) карикатуристу Томасу Насту, известного помимо всего прочего ещё и отрисовкой светлого образа Санта-Клауса. Он нарисовал карикатуру, где на офигевшего республиканского слона нападают злобные ослы — демократы в львиных шкурах (у нас изобразили бы, наверное, стаю взбесившихся мосек). Обе партии посмеялись, да и взяли себе слона и осла в качестве тотемных животных.
Однако же. Слоны в Америке, как ни крути, не живут — разве только в зоопарках. Помешало ли это республиканскому слону прописаться в качестве общепризнанного символа? Да нисколечко не помешало. Американцы — народ не стеснительный, за счёт чего и процветают. А чё? Наглость — второе счастье.
Если же мы углубимся в историю зооморфной символики, то обнаружим странную вещь. В той же Европе в качестве тотемных символов очень популярны звери, которые в ней не водятся. Или не водятся вообще нигде. Львы, леопарды, единороги, химеры и прочие жители европейских бестиариев отнюдь не изобилуют в немецких лесах или итальянских оливковых рощах. Что не мешало изображать из на гербах — как личных, так и государственных. Британские лев и единорог прекрасно смотрятся и порознь и вместе. (Кстати сказать: официально британские лейбористы и консерваторы не использую зоосимволику. Но если посмотреть на британский герб, где лев и единорог с двух сторон поддерживают щит справа и слева (учитывая, что левая сторона герба для нас правая) и корону на голове льва – становится понятно, с кем именно следует ассоциировать обоих).
Иное дело российские партии и политические движения. С какого-то момента зооморфная символика стала в этой среде популярной. Но при этом все почему-то молча порешили, что брать в качестве тотемов можно только российских зверюшек, причём общепризнанно связанных именно с Россией как с исторической родиной.
Первым делом подсуетились «медведи» (впоследствии «единороссы»), записав к себе «традиционного русского мишку». Правда, с ним не всё ладно. Во-первых, то была вроде как идея Березовского, а может ли от Березовского исходить что доброе? И, во-вторых, сама традиционность «мишки» весьма двусмысленна.
Сами русские никогда не любили медведя, о чём свидетельствует даже его имя: зверь считался плохим, и настоящее его имя было табуировано, чтобы лишний раз не поминать (из тех же соображений не поминали чёрта, а называли его «шутом» или как-нибудь иначе). Медведь использовался для казней: им травили людей. Существовал ещё обычай зашивать осуждённого в медвежью шкуру и потом спускать на него собак. Сам медведь считался символом нечистых сил. «Соотнесённость медведя с негативными силами была настолько устойчивой, что церковь даже выдвигала некоторые запреты, связанные с медведем: осуждала «латинян» за принятие «медведины» в пищу и обсуждала вопрос, может ли священник носить одежду из медвежьей шкуры. Вероятно, этими установками в какой-то степени объясняется и та борьба, которая велась духовенством со скоморохами, «влачащими медведей».
По легенде, Иван Грозный поместил медведя на тверскую печать, чтобы лишний раз напакостить тверским обывателям. Трудно сказать, насколько это правда — но заметим, что древнейшие изображения медведя на государственных гербах и печатях тесно связывают медведя с образом периферии, отдалённых и диких — или непокорных — мест: это Новгородская земля, Ярославская и Пермская. Скорее всего, «медвежья» символика Новгорода связана с ушкуйниками, речными пиратами XIII-XIV веков, само название которых происходит от диалектного ошкуй – медведь (лодки украшались вырезанными из дерева медвежьими головами на носу). В этом случае медведь символизировал примерно то же, что череп и кости у морских пиратов. Что до Перми, то после ивановской "Пармы" можно понять, что это были за милые места... Впрочем, выражение «медвежий угол» так и осталось в русском языке как обозначение «страшной глуши».
Сейчас мало кто помнит, что величание медведя «русским зверем» идёт из Западной Европы, а точнее — из европейской русофобской пропаганды прошлых веков. Например, в знаменитой речи Дантона в Конвенте об английском золоте и австрийских штыках упоминается ещё и о русском медведе, которого, дескать, пытаются разбудить враги революции. В дальнейшем образ русского медведя взяли в пользование французские карикатуристы, а впоследствии немецкие и английские фельетонисты-памфлетисты. Потому как медведь в западной геральдике — «символ жестокости и пагубного влияния», зверь дурной, опасный и нечистоплотный, к тому же, по легенде, рождающий на свет бесформенных детёнышей, которым придаёт форму языком, вылепливая их как глину… Узнаваемый набор претензий к русским, короче. Перенесённый со зверя на народ. Именно затем «мишку» на нас и навешали — чтобы замазать дрянью. Русские, увы, купились и признали медведя «символом России». Лучше б было себе выбрать льва или единорога, на худой конец саламандру: они звери мифические и очень элегантные, а нам этого ужасть как не хватает… И возможности были — тот же единорог при Грозном изображался на золотых монетах. Но не срослось — а жаль.
Так или иначе, за последние века полтора к медведю привыкли. Ну что ж, забудем о сомнительном происхождении зверюшки и восславим ЕдРо за верность традициям, хучь и сомнительным. Зато «справедливороссов» — на сей раз без намерения, «как-то по грехам» — угораздило вляпаться в выхухоль: мироновская Партия Жизни в 2003 году выступила с инициативой о возрождении «русского выхухоля» — с тех пор никак не может отделаться. Американцы бы поулыбались, поаплодировали — да и воздели бы выхухоль на партийное знамя. А наши… наши, как всегда, боятся, что кто-нибудь поглумится. И предают тех, кого приручили. Вот и Миронов предал русского выхухоля и трижды отрёкся от него в трёх интервью. А может и чаще. Что, заметим, нисколечки ему не помогло: как дразнились, так и дразнятся.
Ещё ждёт регистрации савельевская «Великая Россия», с тигром. Специально оговорено, что тигр амурский, значит нашенский. Тигра уже успели обозвать бумажным, на что Дмитрий Рогозин справедливо заметил, что лучше быть бумажным тигром, чем выхухолью по жизни. Вне зависимости от перспектив партии, следует признать, что тигр сам по себе хорош, особенно на фоне битых молью чучелок «мишки» и «выхухоля».
Кстати, почему бы нынешним консервативно-державным певцам нынешней россиянской «государственности» не взять на знамёна моль? По сути дела, всё наше «охранительство» относится к «охраняемому» именно как моль к шубе: программа сводится к тому, чтобы свернуть Россию, как кафтан, засунуть в прелый сундук и там тихо её дожёвывать. Да, курс не нов — но другого-то не завезли.
(Продолжение следует)
