Разговоры о том, что в России силовые структуры после 1991 года играют самостоятельную политическую роль и связаны с определенными партиями или фракциями, ходят давно.
Когда-то на роль главного силовика прочили министра обороны Павла Грачева, вслед за ним — главного президентского охранника Александра Коржакова (при том, что эти персоны друг друга органически не переносят), затем генерала Александра Лебедя, короткое время занимавшего пост секретаря Совета безопасности и на дух не переносившего ни Грачева, ни Коржакова.
Ныне же силовую партию связывают прежде всего с именами заместителя главы администрации президента Игоря Сечина и первого вице-премьера и бывшего министра обороны Сергея Иванова. При этом опять-таки считается, что оба они друг к другу особо теплых чувств не питают. Еще в разное время с силовиками связывали такие несхожие друг с другом политические партии как ЛДПР Владимира Жириновского, «Родину» Дмитрия Рогозина и нынешнюю «Справедливую Россию» Сергея Миронова.
Но при ближайшем рассмотрении само существование какой-то российской «партии силовиков» как более или менее сплоченной властной группы с собственными корпоративными интересами, отстаиваемыми политическими методами, вызывает очень большое сомнение. Несомненно, ЛДПР создавалась при непосредственном участии еще бывшего КГБ СССР. Какие-то силовые структуры, конечно же, оказывали влияние на формирование «Родины», а потом и «Справедливой России», также как, впрочем, и «Единой России».
Действующие и отставные силовики, что характерно, есть сейчас в рядах практически всех российских политических партий, включая оппозиционные. Не говоря уж о том, что они солидно представлены в кремлевской администрации, в иных властных структурах и в бизнесе. Тем не менее, в прошлом уход с политической сцены знаковых фигур, связываемых молвой с силовиками, не вызывал какого-либо противостояния или общественных потрясений. А ведь традиционно силовики в общественном сознании наделяются огромными возможностями, и довольно странно выглядит тот факт, что они почему-то так легко, без боя, сдают своих ставленников. Что-то здесь не так.
Или взять, например, «Справедливую Россию». Ее некоторые политологи рассматривают как проект Сечина и еще одного замглавы администрации Виктора Иванова, конкурирующий с проектом «Единая Россия» Владислава Суркова. При этом, однако, забывается одно из главных аппаратных правил: никогда не ставить на меньшинство. «Справедливая Россия», как показал ряд местных выборов, может получить большинство мест в законодательных собраниях некоторых регионов, где ее поддерживает часть местной элиты, разочаровавшейся в единороссах. Однако в условиях, когда губернаторы назначаются президентом, эти успехи сами по себе большого значения не имеют.
На федеральном же уровне, в том числе в будущей Думе, как свидетельствуют все опросы общественного мнения, новоявленные эсеры будут по отношению к единороссам в явном меньшинстве и никакого влияния на процесс формирования правительства оказывать не смогут. На самом деле «Справедливая Россия» — это единый проект кремлевской администрации, направленный на создание видимости двухпартийной системы, полностью подконтрольной исполнительной власти. Никакого отношения к выражению интересов силовиков, а тем более к противостоянию силового и гражданского крыльев администрации он не имеет. Такого противостояния не было и нет.
Точно также не кажется реалистичным сценарий, по которому Путин позволит кандидатам в приемники от различных фракций в своей администрации, в том числе от силовой, вести свободную конкуренцию в первом туре президентских выборов, чтобы исход борьбы решался во втором туре. Такое важное дело никто в Кремле на самотек пускать не будет. Да и дробление административного ресурса — вещь опасная. В этом случае повышаются шансы любого кандидата от оппозиции. Поэтому никто судьбоносный для всех чиновников выбор преемника на откуп избирателям отдавать не собирается.
Тема силовиков также неизменно всплывает при обсуждении возможных кандидатур путинского приемника. Говорят, например, будто бывший премьер Фрадков и Сечин усиленно лоббируют кандидатуру вице-премьера Сергея Нарышкина. Правда, тут соединение в одной упряжке предполагаемого лидера силовиков и вполне гражданского, «технического» премьера должно настораживать. Если же учесть что Сечина нередко считают противником другого влиятельного силовика, Сергея Иванова, то ситуация запутывается еще больше. Выходит, что никакой партии силовиков нет в принципе, а дело сводится к конкуренции между отдельными представителями как силовиков, так и сугубо гражданских чиновников за властные полномочия и лакомые куски чужого бизнеса. И можно догадаться, почему именно так происходит.
Со времен Сталина, и даже еще раньше, с начала 20-х годов XX века, и армия, и органы безопасности находились под плотным партийным контролем. Великая чистка 1937–1938 годов еще больше убедила чекистов и военных, что любое отклонение от партийных директив смертельно опасно. Когда маршал Жуков попытался без санкции Президиума ЦК создать школу спецназа, на него тотчас стукнули, и последовала незамедлительная отставка. Также весьма показательно то, что всех руководителей органов госбезопасности, от Ягоды до Семичастного, снимали на удивление легко, без какой-либо попытки сопротивления с их стороны.
Да и в Красной Армии массовые репрессии не вызвали сколько-нибудь серьезного сопротивления. Путин и чекисты из его окружения, равно как и нынешние российские генералы — дети советских времен. И у них прочно засел стереотип, согласно которому делать что-то вразрез с общей партийно-правительственной линии — смертельно опасно. Никто не спорит, что во властных органах с приходом к власти президента Путина доля чекистов и армейских генералов по сравнению с эпохой Ельцина существенно повысилась. Однако генералы довольно быстро доказали свою крайнюю неэффективность в качестве гражданских управленцев, и начался их постепенный отток от власти, в чем мы могли убедиться хотя бы на примере губернаторства в Ульяновске «кавказского генерала» Владимира Шаманова. Сейчас, судя по всему, на грани отставки находится рязанский губернатор — бывший командующий ВДВ Геннадий Шпак. Так что влияние военных на Путина вообще не выглядит сколько-нибудь существенным. Политические высказывания позволяют себе только отставные генералы, вроде Леонида Ивашева, но в том, что их влияние ничтожно, сомневаться не приходится.
Что же касается чекистов, бывших и действующих то они, несомненно, оказывают существенное влияние на внешнюю и внутреннюю политику в плане роста антиамериканской и антизападной составляющей, ужесточения полицейского режима, ограничения свободы слова и общей милитаризации страны (в последнем они вполне совпадают с военными). Однако никакой отдельной группировки чекисты (а тем более — в блоке с военными, как полагают некоторые наблюдатели) не образуют, а в той или иной степени оказываются представлены во всех группировках, соперничающих друг с другом за власть, за влияние на Путина и за выбор приемника. Но в целом можно говорить о сращивании силовиков с гражданской бюрократией. Это доказывает и то, что кадровый чекист Владимир Якунин возглавляет российские железные дороги, а вполне гражданский чиновник и бизнесмен Анатолий Сердюков руководит министерством обороны.
Точно так же в качестве кандидатуры приемника от силовой партии фигурируют как кадровые чекисты Якунин и Сергей Иванов, так и гражданские функционеры Нарышкин и Сергей Собянин. Как представляется, предсказания экспертов насчет кандидатур преемника и состава кремлевских группировок — это по большей части гадания на кофейной гуще. И реальная кандидатура будущего российского президента, и действительный характер противостояния и противоречий между отдельными сегментами администрации — это наиболее тщательно охраняемые секреты. Они не попадают на бумагу, и о них осведомлен лишь очень узкий круг лиц, не заинтересованных в утечке данной информации. Не исключено, что устойчивых группировок в Кремле нет, и что они возникают лишь ситуативно, в разном составе применительно к разным действительно острым проблемам, будь то передел собственности или изменения политического курса.
