Более столетия минуло со дня смерти одного из наиболее ярких (и потому — спорных) представителей европейской социалистической мысли ХIХ века — Фердинанда Лассаля. Кризис левой идеи и идеологии, кризис марксизма и постмарксизма, адепты которого все чаще путаются в философских и методологических основаниях собственных воззрений, делает актуальным обращение к фигуре политического деятеля и мыслителя, который, пропустив Марксово учение «через себя», сумел предложить альтернативу его «ортодоксальной» версии, и более того — наметить альтернативные стратегии развития раочего и левого движения еще в XIX веке. Тем более, с учетом его яркой и очень рано драматически и рано оборвавшейся жизни, после которой наступило длительное забвение, особенно в России. Ведь последняя книга Лассаля — «Программа работников» — была опубликована в Москве лишь в 1920 г.
Однако вначале факты — и только факты.
Фердинанд Лассаль (1825–1864) — политический мыслитель, философ и идеолог, один из влиятельнейших руководителей рабочего движения 60-ых годов ХIХ в. в Германии. Он родился в г. Бреслау (ныне — Вроцлав) в состоятельной еврейской семье. Проявив блестящие и разносторонние способности в гимназии, он далее учился на юриста в Бреславском и Берлинском университетах.
Общественная деятельность многобещающего молодого юриста Лассаля началась в 1846 г. выступлением в качестве адвоката в процессе в защиту графини Гартфельд против произвола ее мужа, влиятельного прусского магната. Процесс тянулся до 1854 г. (с перерывами) и был выигран Лассалем; однако по обвинению в похищении документов (а похитили их в действительности друзья молодого юриста), благодаря которым ему удалось выиграть процесс, он был заключен в тюрьму.
Между тем, адвокатская карьера не удовлетворяла яркой и необузданной натуре молодого интеллектуала-неогегельянца, что побудило его влиться в революционное движение. Так, во время революции 1848 г. он руководит подготовкой восстания в Дюссельдорфе. Тогда же Лассаль знакомится с таким же, как он сам, молодым «эмансипе» Карлом Марксом, оказавшим на него большое влияние. К этому же времени относится и участие обоих социалистов в леворадикальной «Новой рейнской газете», где Лассаль проявляет себя как яркий публицист. Однако публицистстикой (пусть даже леворадикальной) деятельность Лассаля не исчерпывалась. Арестованный в конце 1848 г. за свое участие в подготовке восстания, Лассаль был освобожден в мае 1849 г.
Бурная политическая активность не стала препятствием для философской рефлексии и литературного творчества. Помимо политической деятельности, Лассаль проявил себя как философ («Учение Гераклита Темного из Эфеса» (1858)), правовед («Система приобретенных прав» (1861)) и поэт (трагедия «Генрих фон Зиккинген», посвященная одной из трагических и величественных фигур эпохи Реформации в Германии).
Но главный труд Лассаля, в котором изложены его основные политико-правовые воззрения — «Программа работников» (русский перевод — 1920).
Так или иначе, рамки «буржуазной оппозиционности» и «прогрессивности» изначально оказались для Лассаля слишком тесными, не отвечающими масштабу событий, которые ожидали переживавших мощный общественный подъем Пруссию и Германию.
В 1862 г. Лассаль выступил против весьма умеренной политики прогрессивной партии по отношению к канцлеру Бисмарку, требуя более решительного воздействия на правительство. Однако это требование не встретило сочувствия со стороны либеральной буржуазии. И тогда Лассаль покидает ряды прогрессистов и решает обратиться к рабочим.
В 1863 г. он разворачивает свою политическую программу в «Гласном ответе» — письме Лейпцигскому рабочему комитету, задачей которого был созыв общегерманского рабочего конгресса. В этом письме Лассаль выдвигает проект создания самостоятельной рабочей партии. Эта партия, по его замыслу, должна была отделиться от прогрессистов, за которыми рабочие до этого шли. Лассаль считал, что политической программой рабочих должно было быть завоевание всеобщего избирательного права, которое бы позволило добиться от властей проведения ряда необходимых реформ. В результате, под влиянием Лассаля на рабочем конгрессе в Лейпциге в мае 1863 г. был создан Всеобщий германский рабочий союз, президентом которого на 5 лет с диктаторскими полномочиями избрали самого Лассаля.
Рост числа членов Всеобщего германского рабочего союза (1863–1875 гг.), в первое время чрезвычайно бурный, особенно в Рейнской области, оказался, однако, не столь масштабным, как этого хотелось Лассалю: значительная часть рабочих все еще шла за прогрессистами. Стремясь исправить ситуацию, Лассаль вступил в переговоры с Бисмарком, обещая ему поддержку рабочих при условии, если Бисмарк введет всеобщее избирательное право (что он и сделал в 1871 г. в обмен на поддержку депутатами — лассальянцами инкорпорации в Пруссию Шлезвиг-Голштинии). В переписке с Бисмарком Лассаль даже рассуждал о возможности поддержки рабочим классом монархии, если бы она встала на подлинно революционный и национальный путь «и превратилась бы из монархии привилегированных сословий в социальную и революционную монархию». Однако реализация этих планов была сорвана неожиданной гибелью Лассаля: 13 августа 1864 г. извечный романтик был смертельно ранен на дуэли румынским дворянином, оспаривавшим у него невесту.
Но главная цель бурной деятельности Лассаля была достигнута: «железный канцлер» даровал стране и всеобщее избирательное право, и трудовое законодательство. Однако в 1878 г. Бисмарк прекратил политическую игру, введя «исключительный закон против социалистов»: ибо борьбу против либералов он уже выиграл, и последние были ему уже не нужны; этот рудимент «военно-полицейской» монархии сохранился вплоть до 1890 г.
После смерти Лассаля рабочее движение Германии развивалось под сильным влиянием лассальянских идей, воплощенных в программе «Всеобщего германского рабочего союза», представлявшего собой мощную силу. В то же время часть рабочих отвергла линию Лассаля и создала самостоятельную рабочую партию (оппозиционная Бисмарку Свободная народная партия — во главе с тяготевшим к марксизму саксонским мастером — токарем Августом Бебелем). Но влияние наследия Лассаля было еще сильным — под воздействием лассальянства первая общегерманская рабочая партия, созданная в г. Эйзенахе в 1869 г. («эйзенахцы»), взяла наименование «социал-демократическая», а также включила в свою программу пункт о государственной помощи производственным товариществам и назвала свою газету «Народное государство».
В этот же период времени Всеобщий германский рабочий союз во главе с такими лидерами, как Швейцер, Фрицше, Гезенклевер и др. проводили линию на поддержку объединения Германии. Бывший друг Лассаля Л. Бухер стал секретарем Бисмарка и работал над проектом закона о социальном страховании. Во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. лассальянец Швейцер звал рабочие массы сражаться во имя торжества «истинно немецкого духа», а другие лассальянцы — члены Северо-германского рейхстага — голосовали за военные кредиты.
В 1875 г. «Социал — демократическая рабочая партия Германии», руководство которой (А. Бебель и В. Либкнехт) стояло на позициях марксизма, договорилось об объединении со Всеобщим германским рабочим союзом» на съезде в г. Гота. Подготовленная к съезду программа, наряду с традиционными марксистскими положениями, содержала также целый ряд идей Лассаля (например, идею создания производственных ассоциаций под патронажем государства), за что была подвергнута Марксом уничтожающей критике в работе «Критика Готской программы».
Несмотря на эту критику, лассальянская линия прочно утвердилась в мировоззрении германской социал-демократии. Так, ревизионизм, провозглашенный в конце 1890-ых годов ХIХ в. Эдуардом Бернштейном, также предполагал переход от идей революционной к методам мирной парламентской борьбы и мирного же перехода к социализму («Цель — ничто, движение — все»). Следуя национал-патриотической линии Лассаля, лидеры правого крыла СДПГ (Ф. Эберт, Ф. Шейдеман, Г. Бауэр и др.), с началом Первой мировой войны голосовали в рейхстаге за военные кредиты и поддержку воюющего правительства; в то время как левые социал-демократы (во главе с К.Либкнехтом, Р.Люксембург и К.Цеткин) стояли на позициях пацифизма и интернационализма.
По окончании Первой мировой войны правое крыло германской социал-демократии, обосновывая свой национал — патриотизм и отказ от революции, провозгласила знаменитый лозунг «Назад к Лассалю!». Весьма близка по духу к лассальянству была и составленная в 1891 г. Карлом Каутским «Эрфуртская программа», в которой не было понятия «диктатура пролетариата» и ориентации на революционную борьбу. В итоге, Лассаль постепенно «съел» Маркса, что по праву позволяет ему считаться одним из идейных предтеч правого крыла германской социал-демократии и идейной платформы современной СДПГ.
Однако этим фактом значение Лассаля для развития левой политической мысли, безусловно, не исчерпывается.
Отношения Лассаля и Маркса при этом были достаточно сложны и противоречивы. Талантливый агитатор и пропагандист (очевидно превосходивший автора «Капитала» в качестве организатора и публичного политика), Лассаль называл себя учеником Маркса. Зная наизусть «Манифест коммунистической партии» и экономические труды Маркса, он активно и широко пропагандировал его идеи среди рабочих. Но одновременно у самого Лассаля были серьезные теоретические расхождения с Марксом. Так, он не хотел звать рабочий класс к насильственной коммунистической революции, не верил в ее успех и не желал повторения «ужасов июньских дней» (жестокого подавления восстания парижского пролетариата в 1848 г.). Кроме того, значительно отличались от марксистских взгляды Лассаля на сущность и природу государства, которое он толковал скорее в духе Фихте и Гегеля. Поддержав «историческую миссию» прусской монархии в деле объединения Германии, Лассаль еще дальше отошел от своего старшего товарища. Наконец, между лассальяцами и марксистами существовали расхождения по вопросу об отношении к всеобщему избирательному праву, которое сам Маркс полагал «мелкобуржуазной утопией».
Собственно, что можно инкриминировать хорошо забытому сегодня Лассалю с высоты прошедших лет и революционных потрясений прошлого века? Альянс с Бисмарком против либералов-прогрессистов в, явившийся основанием для обвинений в предательстве интересов трудящихся (по словам Ленина, «Лассаль шатался в сторону национально-либеральной рабочей политики… Лассаль поглядывает больше не вниз, а вверх, засматривался на Бисмарка. «Успех» Бисмарка нисколько не оправдывает оппортунизма Лассаля.»)? Но благодаря этой лассалевской «измене» ненадежным и косным, опасавшимся всякой «чрезмерной новизны» либералам рабочие Германии получили избирательное право и трудовое законодательство, что было настоящим успехом в условиях бюрократически-милитаристской и «глубоко реакционной» прусской (впоследствии германской) монархии.
Можно вспомнить и замечание, сделанное Лениным «по аналогии» в адрес своего «блистательного попутчика» Троцкого — «есть в нем что-то нехорошее, от Лассаля», намекающее на диктаторские амбиции самого Лассаля в германском рабочем движении («являясь «выходцем из буржуазии, тяготевшим к аристократическому образу жизни и отличавшимся большим честолюбием, в культурном плане Лассаль до конца жизни оставался чуждым рабочей массе» — БСЭ, 1935 г.)? Однако благодаря воле и незаурядным организаторскм способностям Лассалю удалось создать в 1863 г. первую германскую рабочую партию — Всеобщий германский рабочий союз, из которого, собственно и выросла германская социал-демократия, насчитывавшая к 1875 г. 1 млн. членов (политические успехи Маркса и его политических последователей (эйзенахцев) до объединения с лассальянцами в единую партию были куда скромнее).
Среди пунктов «обвинений» присутствует и отказ от «первоначальной чистоты» марксистского учения — однако нужно вспомнить, что до 1860-х именно Лассаль был наиболее талантливым пропагандистом марксизма, и лишь логика политического развития Германии побудило его к тому, что потом назовут «предательством и ревизионизмом».
Среди «методологических ошибок» Лассаля часто упоминают рассмотрение им государства как «надклассового института» (вполне в духе философии Гегеля), что в конце концов склонило его самого и его единомышленников к своеобразному «прусскому патриотизму». Однако последнее обстоятельство отражало объективную реальность Германии середины ХIХ в., ибо прусский (а вскоре и немецкий) рабочий, в отлчие от описанного Марксом в «Капитале» английского, не чувствовал отчуждения от промышленного труда, ибо действительно испытывал национально-патриотический подъем вследствие успехов своей укрепляющейся страны (что, естественно, потребовало синтеза левой идеи с национальной).
Наконец, для некоторых из оппонентов существенным «контраргументом» служит еврейское происхождение Лассаля (которое в унизительном ракурсе столь любил подавать внук раввина Маркс в тот момент, когда у него заканчивались аргументы в споре)? Однако Лассаль, как и Маркс, стремился к эмансипации, — но не к космополитичесой эмансипации, отрицающей всякую национальную идентичность (к чему призвал Маркс евреев в своей нашумевшей работе «К еврейскому вопросу»), но к полноценной интеграции в немецкую культуру и немецкую нацию, — занимая по отношению к вскормившим его стране и культуре куда более доброжелательную позицию.
Наконец, в качестве обвинения Лассалю «ортодоксальные» марксисты инкриминируют интуитивно-субъективистский характер мировоззрения и политической философии. Но разве ярко выраженный холистский характер марксистской философии —
вкупе с ее стремлением к тотальной «социологизации» человека — не привел в конце концов социалистический проект к многочисленным драматическим последствиям?
В этом контексте наиболее пристального анализа заслуживает политическая философия самого Лассаля. Ее «краеугольные моменты» в общем виде таковы:
1) История человечества — это история борьбы с природой, нищетой, невежеством, бессилием, неволей всякого рода («Постепенное преодоление этого бессилия — вот развитие свободы, которое составляет история»). Данный тезис близок по духу марксову «свобода — это осознанная необходимость» и либерально-прогрессистскими надеждами на эволюцию — однако у Лассаля все это приобретает не академично-отвлеченное, но личностое звучание, не растворяясь в «объективных закономерностях» марксовой философии.
2) Организующим и объединяющим началом общества на протяжении всей истории выступает государство. Здесь содержится существенный вызов «антигосударственной» политической философии Маркса;
3) Государство представляет собой надклассовый институт или учреждение, осуществляющий «воспитание и развитие человеческого духа к свободе». Как уже отмечалось, в случае Лассаля это была не столько утопия в духе Гегеля, сколько реальное отражение роли государства в истории Германии в 1870–80-ые годы;
4) При этом современное Лассалю общество, с его точки зрения не соответствовало своей цели и сущности, поскольку буржуазия подчинила государство «грубой материи денег». При помощи имущественного ценза на выборах она фактически превратило государство в своего слугу, охранника, «ночного сторожа»;
Данное определение («государство — ночной сторож») надолго утвердилось в публицистике и в научной литературе за буржуазным государством, которое в соответствии с доктриной классического либерализма осуществляло только охранительные функции, отказываясь от социальных.
5) Государство способно привести рабочий класс к социализму через субсидируемые им «производственные ассоциации», гарантирующие рабочим «полный продукт труда» вместо борьбы за «частичное улучшение экономического положения». В связи с этим необходим отказ от революции и замена ее мирной борьбой на основе всеобщего избирательного права, а также признание приоритета интересов нации перед интересами рабочего класса («Государство принадлежит вам — потому что из вас оно и состоит. Государство — это вы, великая ассоциация беднейших классов»).
Все перечисленные идеи дали мощные всходы в политической мысли, несмотря на столь раннюю смерть самого Лассаля. Ибо как идейную платформу современной социал-демократии, так и современную концепцию социализма сегодня сложно представить свободными от влияния лассальянского наследия.
Чем же ценен для нас Лассаль сегодня, после стольких идейных споров, катаклизмов и разочарований?
Во-первых, сочетанием левой идеи и патриотизма — ведь именно раскол между рабочим движением и национальной идеей, произошедший во многих странах Европы ((когда выразители национальной идеи отказались от всякой социальности, а левые — и прежде всего коммунисты — от патриотизма)), привел в итоге к торжеству национальной идеи в мутированной форме — фашизму и национал-социализму;
Во-вторых, Лассаль (наряду с одним из идейных отцов немецкого социализма ХIХ в. Лоренцем фон Штейном) одним из первых попытался примирить рабочее движение и государство, делая ставку не на его разрушение, а на эволюционное изменение его природы в пользу большинства, предвосхищяя не только эволюционную стратегию социал-демократии, сформулированую в знаменитой максиме Бернштейна («Цель ничто — движение все»), но и современные концепции «гуманистического и эволюционного социализма».
Тем самым ему удалось пройти между Сциллой анархизма и Харибдой тоталитарного этатистского социализма, столь сильно скопрометировавшего левую идею в ХХ веке.
В-третьих, стремление Лассаля сочетать в своей доктрине элементы различных идеологем, перешагивая рамки идеологических догм (то, что Маркс и его единомышленники называли «эклектизмом»), позволили достигнуть необходимого в соременную ему эпоху идейного синтеза и избежать искусов «экономизма», тоталитарного этатизма и разрушительного левацкого ультрадикализма, каждый из которых сам по себе был способен завести левое движение в тупик;
В-четвертых, Лассаль примером своей личной деятельности на посту Всеобщего германского рабочего союза показал важность личностно-лидерского начала и фактора самоорганизации в становлении рабочего движения (что до известной степени сближает его с автором коцепции «политического мифа» Ж. Сорелем), показывая многовариантность форм самоорганизации рабочего и левого движения в зависимости от складывающихся условий.
В-пятых, именно политическая гибкость Лассаля, умение мыслить «поверх классовых барьеров» и готовность идти на неожиданные политические союзы (чего стоит один его альянс с «железным канцлером» Бисмарком) оказались весьма перспективными и в его эпоху, и особенно в ХХ веке, когда именно такой подход позволял левым добиться гражданского мира в сложных и многосоставных обществах.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако если предположить, что если бы в основу политической философии левого движения в ХХ веке был бы положен не разрушительный синтез антинационального нигилизма и тоталитарного этатизма, а «синтез Лассаля» (национальное государство + его социализация и демократизация через предоставление избирательного права рабочим и всем остальным категориям общества) новейшая история могла быть не столь драматичной и кровавой. Так или иначе, идеи Лассаля вполне могут рассматриваться в качестве идеологической альтернативы и тоталитарному социализму советского образца, и разрушительному левому радикализму «новых левых», и экономикоцентристскому конформизму большей части современных социал-демократов. Все это делает особенно важным их изучение в новом контексте, когда вопрос о новом идейном «наполнении» левой идеи стоит особенно остро.
