В сознании современного российского общества сложились очень странные оппозиции. Я бы сказал прямо — ложные. И надо это кому-то очень хитрому — ведь власть принадлежит тому, кто владеет нашей речью. Вот перед обществом ставят выбор между национализмом и демократией, между русским и российским, навязывают альтернативу гражданского национализма и нацизма. Где-то выбор надуманный, а где-то и ложный. Национализм и демократия — когда-либо они вообще шли порознь? Обе идеи: и система современной демократии, и национальная государственность, — появляются одновременно в Новое время. Обе появляются на Западе. Их всемирная декларация — это Великая Французская революция. Везде, куда эти идеи приходили, они являлись вместе, и не как оппозиция, а как неразрывные сёстры. И только в современной России их додумались развести по углам надуманного ринга.
Сущность демократической идеи — в руководстве властью через общественное волеизъявление. Но может ли быть волеизъявление у населения, ничем, кроме как верховной властью, не связанного? Воля и её изъявление — это свойства субъекта. Субъекта, обладающего самосознанием, то есть определённым представлением о себе, о своём имени, своих свойствах, своих интересах, обладающего представлением о своей судьбе, а в случае с социальным субъектом — о своей истории. Это ли характеристика многоэтничного населения империи? Это ли характеристика случайного в своих границах осколка этой империи?
В ту эпоху, когда верховная власть оказалась вынуждена считаться не только с мнением имущей верхушки общества, но и с мнением масс, эти массы стали приобретать субъектность, складываться в цельности. Эти крупные социальные субъекты, в которых каждый человек причастен к общему самоуправлению, и были названы нациями. Нация возникла из необходимости обрести субъект демократии, обрести не просто голосующее на выборах население на какой-то территории, а субъект общественного волеизъявления, знающий себя и имеющий понятия о своих интересах. Если население оказывалось слишком разношёрстным, чтобы стать единым, то государство распадалось на меньшие, более однородные политические единицы. А чуждые остатки подвергались ассимиляции через систему стандартного общего образования, через СМИ, через участие в гражданском обществе.
Понимание демократии как системы власти большинства при гарантированных правах меньшинств, как её пытаются у нас представлять либералы, принципиально ущербно. Давайте объединим Россию с Китаем и посмотрим, как эта страна будет управляться волеизъявлением большинства? А то, что большинство будет всегда ханьским — это фраза недопустимая, неполиткорректная, так как при чём вообще здесь этничность? Однако вряд ли такая система просуществует долго — она закончится либо уничтожением русских, либо их восстанием. И всё потому, что в ней не было целостного субъекта демократии — народа, ставшего нацией.
Залог демократической системы — формирование цельной внутри государства нации. Без националистического проекта о перспективах демократии в России говорить просто абсурдно. А ведь в России нет нации. Нет, но есть различные проекты по её созданию. И здесь очень важно вглядеться в те основания, которые они предлагают.
Проект гражданского национализма заявляет, что, мол, а давайте всех жителей этого огрызка большой империи, что нынче РФ зовётся, назовём «россиянами» и слепим новую нацию, которая и будет субъектом российской демократии. Проект нацистский говорит, что давайте-ка слепим нацию из тех граждан России, у которых достаточный процент русской крови — это будет Русская нация, хозяйка страны. Выросшие на советском социо-биологическом понятии национальности наши журналисты и политики любят политкорректно называть этот проект «этнонационализмом», как будто такая ретушёвка как-то изменит его сущность. Но давайте посмотрим: главное свойство нации — субъектность волеизъявления, то есть она формируется на каких-то таких свойствах населения, которые ему самому имманентно присущи. Она основывается на реальных свойствах самого населения, а не на навязываемых ему внешних критериях. Гражданский национализм предлагает людей объединять по паспорту. Скажите, много ли для нашего самосознания значит паспорт, да ещё и паспорт страны, возникшей полтора десятка лет назад? Наверное, культура, язык, историческая память для нас значат больше.
Нацизм предлагает объединять на основе этнических долей нашей крови. Ещё более надуманная навязываемая извне характеристика. Паспорт хотя бы в руках подержать можно, а долевую этничность крови не устанавливают даже её медицинские анализы. По сути, этничности в крови наука до сих пор не обнаружила. Есть факт биологического разнообразия человечества, несомненно и наличие у разных народов преобладающих фенотипов, наиболее распространённых физических свойств. И несомненно также, что физические свойства оказывают некоторое влияние на формирование этничности (впрочем, чаще всего довольно незначительное). Однако увязывание этничности с биологическими характеристиками — ложный шаг, спутывающий понятия совершенно разного уровня, разных типов. И всё потому, что этничность (в отличие от расовых признаков) — понятие не биологическое, а социально-историческое.
А социальный опыт свидетельствует, что для самосознания человека «этничность» крови определяющей не является. В истории немало примеров, когда этнос сильнейшим образом менял свои физические характеристики, расовые свойства, однако сохранял свою этничность, своё самоназвание и свою культуру. И ни одна нация до сих пор не складывалась на основе биологического критерия. Вот русские дети, усыновлённые в других странах, не становятся, как ни странно, русскими. И всё потому, что кровь не бьёт им в голову с криками «Ты, мол, русский!», а бьёт в голову та культура, в которой они вырастают. Я как-то имел возможность наблюдать душевные терзания одного молодого русского нациста (по его терминологии — «этнонационалиста»), узнавшего вдруг, что «по крови» он скорее еврей. В системе его понятий он наткнулся на неразрешимое противоречие. И выход нашёл в осознании иных оснований своей русскости.
Проекты строительства нации на основе гражданства и на основе крови — родные братья, союзники по антирусскому делу. И тот и другой пытаются навязать нашему обществу какие-то внешние, самому ему не свойственные признаки, и на их основе что-то такое склеить. В этом смысле они принципиально недемократичны. А всё только для того, чтобы обойти реально значимые для общества критерии, критерии этничности, то есть самосознания, языка, культуры, бытовых привычек, исторической памяти. Всего того, что в любой момент позволяет нам подсознательно отличить своего от чужого, русского от нерусского. Оба проекта игнорируют русскую этничность, и дополняют друг друга как ложная альтернатива, закрывающая перспективы обретения нашим обществом своей реальной субъектности, своего русского волеизъявления. Закрывают путь к демократии.
Этничность, будучи формой самосознания культурно-языкового сообщества, имеющего своё имя, память о своей общности, своей судьбе, своеобразия своей культуры, является необходимым источником национального самосознания, его основой и его обоснованием. Даже нации, мыслящие себя как гражданственно-территориальные, не созданы вне неё и без культурно-языковой целостности существовать не могут. Да, это этнонационализм, само имя на который отнято у нас нацистами, но именно он может дать аморфным массам населения с русским самосознанием основания для национального бытия, для политической субъектности. Без формирования русской политики, структур выявления русских проблем и русских интересов, русские просто не выживут в современном мире, они окажутся неконкурентоспособными.
Русская этничность — это форма самосознания каждого из нас, это основа мотиваций и любых политических действий, если мы только решаемся быть субъектом и строить демократическую систему управления. В России нет демократии, её и не может быть. Есть бутафорские инвалидные демократические институты и формально-демократическая риторика, которые не могут скрыть главного — отсутствия субъекта демократии, отсутствия демоса. А россиянский национализм и русский нацизм призваны быть той ложной альтернативой, которая не позволяет русским обрести свой солидарный голос. Это идеологический механизм уничтожения русской демократии. В этих условиях власть руководствуется не интересами русского населения, а своими личными и корпоративными интересами, далёкими от чаяний большинства.
Пока русский народ не станет субъектом политики, он не обретёт свою власть, и у нас не будет того демоса, который способен править Россией. Пока политика Кремля будет оправдываться мнимой волей «молчаливого большинства», власть будет смотреть на русских как на пасомое быдло, в отношении которого есть только одна задача — давать минимум пищи и удерживать под контролем. Только перестав быть безмолвными, только создав своё гражданское общество, русские могут изменить своё положение. И тогда громкий русский голос будет звучать и в кабинетах Кремля, и на мировой арене.
Выступление в ИНС на клубе «Товарищ» 12 июля 2007 г.
