Постмодернистская революция. Статья вторая

Статья первая

Основные тезисы, которые после второй мировой войны развивал Герберт Маркузе, один из ведущих представителей Франкфуртской школы, можно сформулировать следующим образом:

1) Развивающаяся цивилизация все активнее подавляет естественные наклонности человека, реализуя принцип «прибавочной репрессии» (механизмами которой являются обязательный труд, контроль посредством «совести и морали», навязывание членам общества генитальной сексуальности и подавление более архаичных форм либидо, торжество научного разума и превращение науки в средство «тотальной мобилизации» масс);

2) В силу этого, в современном мире не существует принципиальных различий между социализмом и капитализмом;

3) Оба этих строя представляют собой разновидности технократического и бюрократизированного (или «тотального») общества, ассимилировавшего рабочий класс путем навязывания ему через массовую культуру и пропаганду ложных (т.е. потребительских) потребностей (ибо общество, основанное на принципах технической рациональности, неизбежно превращает человека в винтик — причем подчиненным оказывается не только тело, но и сознание человека). Вследствие этого искажается природа человека — и в ней вместо конструктивных стремлений (Эрос) утверждаются разрушительные потребности (в конкуренции, убийстве, наживе, насилии и т.п.);

4) В итоге государство поглощает личность, и складывается «мир тотального администрирования» (основой которого является не «террористически-полицейское управление», но «экономико-техническое управление, осуществляемое благодаря манипулированию потребностями»), и общество переходит в «одномерное состояние» с преобладанием «одномерного человека» (что предполагает «отсутствие противоборства, критики, и реальной оппозиции» — Маркузе называет это состоянием «репрессивной терпимости»);

5) В этих условиях демократия превращается в фикцию, общество во всех странах становится контрреволюционным и неотвратимо идет к фашизму (Германия, как полагает Маркузе — лишь частный его случай; в более же развитых странах Запада фашизм приобретет более изощренные и гибкие формы);

6) В такой ситуации движущей силой социальных изменений должны стать радикальная интеллигенция и студенчество, а также т.н. социальные аутсайдеры (безработные, люмпены, национальные меньшинства и др.);

7) Идеологией этих изменений должен стать т.н. «Великий отказ» от ценностей индустриальной цивилизации (бунт как проявление «надежды в отчаянии») — т.е. стихийное выступление маргинальных слоев общества без всякого партийного руководства («Это будет обращением процесса цивилизации, взрыв культуры — но после того, как культура сделала свое дело и создала человечество и мир, которые могут быть свободными»);

8) «Великий отказ» должен перерасти в «культурную» (здесь Маркузе ссылается на ее китайский аналог и кубинских партизан) и далее — в «сексуальную революцию», ближайшая цель которой — развитие «новой чувственности» с помощью авангардистского, главным образом сюрреалистического искусства. Эта «новая чувственность» заставит консервативного индивида почувствовать, что он несчастен, и внедрит в его сознание новые («гуманистические») идеи и потребности;

9) Реализация этого проекта позволит построить подлинного «гуманный социализм», в основу которого будет положено изменение «биологической природы» человека, который сможет реализовать свои нерепрессивные потребности (в свободе, этике, эстетике) — и будут отвергнуты подавляющие человека принцип рациональности (и производные от него индустриализм, технократизм, авторитарность), трудовая дисциплина (труд превратится в «свободную игру человеческих способностей»), институты моногамной и патриархальной семьи, а также искусственно навязываемые формы сексуальности.

На смену ему придет «принцип удовольствия», и произойдет символическая победа Орфея над Прометеем: «Орфей протестует против репрессивного строя детородной сексуальности. Орфеистический Эрос до конца отрицают этот строй, и это — Великое отрицание. В мире, символизируемом культурным героем Прометеем, это — отрицание любого порядка; но в своем отрицании Орфей приоткрывает новую реальность, с собственным порядком, управляемым иными принципами» (См. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев. 1995).

«Великий Отказ» от достижений Модерна — национального государства, государственной идеологии, дисциплины труда и идеологии, и др. — и есть, по нашему мнению, основное содержание «постмодернистской революции». Именно поэтому идеи скандального профессора Маркузе, столь популярные среди леворадикалов 1960-1970-х годов, не утратили свою актуальность и для идеологов современного «постмодернистского проекта». Но каковы же, в таком случае, контуры формирующегося постмодернистского проекта?

Значительный вклад в формированию теории Постмодерна внес и такой видный идеолог и практик мондиализма, как Жак Аттали — автор большого числа книг, среди которых выделяются: «Шумы» (Париж, 1977), «Три мира» (1981), «История Времени» (1982), «Влиятельный человек Зигмунд Г. Уорбург (1902-1982)» (1985). Свою собственную теорию глобализации он изложил в нашумевшей книге «Линии горизонта» (1992). В ней он выделяет основополагающие социальные, идеологические, культурные и геополитические особенности грядущего мира ближайших десятилетий.

1) В истории последовательно сменяют друг друга Эра Сакрального, Эра Силы и Эра Денег, порождающие каждая свой соответствующий порядок («три способа организации насилия»);

2) В современных условиях наступает «Третья эра» — эра порядка денег, которые приравнивают все человеческие ценности к единому эквиваленту и позволяют предельно рационально выстроить человеческие отношения («Но только строй Денег привносит идею того, что всякая вещь может быть измерена посредством единой меры, универсального эквивалента»);

3) Демократия представляет собой наилучшую политическую систему, Торговый Строй выступает как главный двигатель прогресса, власть денег создает самый справедливый порядок правления, а мондиализм (глобализация) — является единственным ответом на все запросы завтрашнего дня и современные проблемы человечества;

4) Тотальное господство (абсолютная победа) единой либерально- демократической идеологии и рыночной системы вместе с развитием информационных технологий приводит к тому, что мир становится единым и однородным, а все геополитические противостояния и расколы сходят на нет («Таково то, что грядет. Я не хочу этого, я предвижу это»);

5) Поскольку Деньги и Денежный строй неотделимы от рынка и капитализма, то Власть отныне измеряется количеством контролируемых денег — вначале посредством Силы, а затем посредством Закона. Лишенный денег социальный субъект становится изгоем — «козлом отпущения» («Козлом отпущения» при этом является тот, кто оказывается лишенным при этом денег и угрожает порядку, оспаривая его способ распределения»);

6) Вместе с установлением глобальной формы Торгового Строя (т.е. «глобального капитализма») утвердится т.н. «общество кочевников» со своими «кочевническими объектами» (плейер, кварцевые часы, видеодиск, персональный компьютер, магнитная карточка, переносный телефон, автоответчик, телефакс и т.д.), которые не имеют постоянного «места» и легко перемещаются в пространстве («Человек, как и предмет, будут находиться в постоянном движении, без адреса или стабильной семьи. Он будет нести на себе, в самом себе то, в чем найдет свое воплощение его социальная ценность»);

7) Основанием «общества кочевников» станет космополитическая и аполитичная потребительская культура («ритмом закона будет эфемерность, высшим истоком желания будет нарциссизм. Стремление быть нормальным станет двигателем социальной адаптации»), а все кочевники будут связаны между собой особыми сетями («...оазисами для кочевников, легко доступными, однородными и интегрированными»; «магнитная карточка станет полным протезом индивидуальности»). Это обеспечит их «мягкое внедрение» с устранением традиционных форм идентичности и культуры (ибо каждый номад должен "внести свой вклад в наследие цивилизации, определяя ее направление через осуществление собственной свободы, стремясь превратить свою жизнь в произведение искусства вместо скучного воспроизведения себе подобных");

8) Доминирующим центром Торгового Строя должны будут стать США, которые могут быть дополнены в этом качестве Объединенной Европой и Тихоокеанским регионом (Япония, Тайвань, Сингапур). Однако утверждение подобного порядка будет сопровождаться рядом войн. («Новые объекты, представляющие собой средства коммуникации, станут одновременно и средствами войны»).

Таким образом, цель Постмодерна — торжество «глобального мира» во главе с «глобальной элиты», подчиняющей себе мир и выстраивающей тонкую сеть манипуляций людьми, ресурсами и общественным сознанием масс.

Что же являются «постмодернистские революции» в заявленном идейно-политическом контексте? Как справедливо отмечает в одном из своих интервью С. Г. Кара-Мурза, «оранжевые» (как наиболее распространенная форма «постмодернистской революции» современной эпохи) революции — явление краткосрочное. Они вовсе не ставят перед собой задачу дать народу иное мировоззрение или привязать его к каким-то устойчивым ценностям. Их совершает толпа, у которой нет абсолютно никакого проекта будущего.

Вести работу по модернизации сознания граждан Казахстана, Узбекистана или Туркменистана — колоссально затратное предприятие. В гробу его Соединенные Штаты видели. Выращивать полноценную и равную себе нацию — да зачем им это надо? Они действует по принципиально иным схемам. Смотрите, как гениально американцы сработали в той же Украине. Толпу разогрели до такой степени, что на короткое непродолжительное время люди впали в фанатизм. Все было построено на отрицании, без малейшего представления о будущем. Симптоматично, что после революции эта толпа не стала политическим субъектом, а тихо рассыпалась». Таким образом, «постмодернистские» революции в целом и «цветные революции» как их разновидность представляют собой некую «бутафорскую конструкцию», скрывающую подлинные политические мотивы ее организаторов.

Каковы же, в таком случае, промежуточные и долгосрочные цели постмодернистской революции? На наш взгляд, они таковы:

1) Постмодернистские революции инициируются космополитическим сегментом политической элиты действующих национальных государств, представители которого желают интегрироваться в «глобальное сообщество» в качестве его полноценных субъектов;

2) Постмодернистские революции используют стихийно организованные (манипулируемые) массы как орудие для реализации своих планов, используя демократические, популистские, националистические лозунги, которые никак не соотносятся их вождями с политической реальностью;

3) Революционная ситуация создается искусственно путем нагнетания недовольства существующей властью (и защищающей национальный суверенитет традиционной элитой), которая в итоге сокрушается вследствие невозможности осуществлять свои функции (в силу задействования восставшими стратегии «ненасильственного сопротивления» и отказа масс «от сотрудничества с подданными», как говорит Дж. Шарп);

4) Целями постмодернистской революции является демонтаж национальных государств и их суверенитета, а также превращение последних в объект манипуляций со стороны мировой финансовой элиты;

5) Для этого «размыванию» и «разлому» подвергается идеология «государства-нации», и все традиционные формы национальной идеологии как «архаичные» и «отжившие», а также лежащие в их основе идеи патриотизма, политического порядка, верховенства закона;

6) После свершения революции «революционные массы» превращаются в «манипулируемую квазиреволюционную массовку» и не играют сколько-нибудь существенной роли.

Главная задача «постмодернистской революции» — достигнуть «точки невозврата», когда восстановление традиционной модели национального государства, возвращение на доминирующие позиции национально ориентированной элиты и восстановление в обществе прежнего «ценностного ядра» становится невозможным. Поэтому «постмодернистская революция» должна развиваться «вглубь», до разрушения инерционных механизмов, способных воспроизвести разрушенное статус-кво. В итоге государственность и нация послереволюционных государств представляют собой фантом — вследствие разрушения традиционных структур и механизмов управления, что делает их постоянно нуждающимися в экономической и военно-политической поддержке извне, что открывает дорогу для беззастенчевых манипуляций

Примером таких «постмодернистских» по форме и содержанию революций являются «цветные революции» в Сербии, Украине, Грузии и Киргизии, приведшие их национальную государственность в «транзитное» состояние, а также выступления французской молодежи против внесения новаций в трудовое законодательство, вкупе с протестами против «полицейского произвола» молодых обитателей французских «гарлемов».

В России деятельность «антисистемной» оппозиции не набрала пока столь мощных оборотов, однако заявка «Другой России» на радикальные трансформации во властно-политической системе после ее возможного прихода к власти позволяют, на взгляд автора, проводить подобные аналогии. В то же время, проблемное состояние российской государственности (несмотря на официальный патриотический пиар), «внешняя» ангажированность большей части политической и бизнес-элиты, отсутствие подлинных начал консолидации в самом российском обществе заставляют серьезно усомниться в способности современных российских властей и общества противостоять угрозе «постмодернистской революции». Поскольку противостоять ей можно не посредством создания бутафорских политических конструкций и идеологических фантомов, а выдвижение последовательной национально-консервативной программы, адаптированной к современным потребностям и условиям России — которая, судя по всему, у власть предержащих на данный момент отсутствует.