Нет, я не хотел уезжать. Евреи едут в Израиль, немцы — в Германию. Это их право, как право каждого человека — ехать, куда ему нравится. Но куда же бежать нам, русским? Ведь другой России нет. И почему, наконец, должны уезжать мы? Пусть эмигрирует Брежнев с компанией.
Владимир Буковский. И возвращается ветер (1978).
...То ли древние боги проснулись, то ли люди очнулись сами, но весна 2008 года стала живой иллюстрацией к наблюдению Экклезиаста «И возвращается ветер…» Гражданин Буковский, выдворенный 30 лет назад властями СССР, возвращался, чтобы открыть новую страницу русской истории.
К этому моменту уже практически все общество находилось в жесткой оппозиции. Последней каплей стала уже ничем не прикрытая фальсификация властями прошлогодних думских выборов. Хотя большинство избирателей их бойкотировало — «результаты» были объявлены совершенно предсказуемые. Бесправная нищета местного населения здесь в который уже раз вошла в невыносимый контраст с роскошной патриотической риторикой правителей «сырьевой сверхдержавы». Но реальность вновь прорвалась сквозь виртуальные иллюзии…
Постепенно всем стало очевидно, что никакие полумеры уже ничего не изменят. Что пора окончательно демонтировать эту имперско-советскую зону, бесконечно меняющую вывески. И что ярчайшим символом ее крушения станет именно этот несломленный ею зэк.
После совещания в штабе оппозиции Михаил Касьянов и Виктор Геращенко сняли свои кандидатуры в пользу Владимира Буковского, согласившись продолжить свою профессиональную карьеру — первый в переходном правительстве, второй в государственном банке. Хотя само государство РФ на глазах трансформировалось в конфедерацию самоуправляемых регионов. Кстати, на них и сосредоточились другие оппозиционные кандидаты — так, в результате знаменитого штурма Смольного миллионной демонстрацией Сергей Гуляев был провозглашен президентом Петербургской республики. Архангелогородец Александр Донской аналогичным образом возглавил Поморскую республику.
Поначалу власть пыталась разгонять несогласных, перекидывая ОМОН из различных регионов в тот город, где планировался очередной Марш. Но когда эти Марши стали синхронными повсюду, перерастая в постоянно действующие палаточные городки на главных улицах, регионалистский слоган «Это наш город!» звучал везде и собирал большинство населения, у ментов наступил психологический слом, и они даже боялись показываться в форме. Де-факто власть перешла к спонтанно возникшим в каждом городе гражданским комитетам. Над кремлевскими «преемниками» откровенно потешались. Телевизионные истерики и угрозы воспринимались как сплошной петросян…
По существу, процесс люстрации, заявленный Буковским как один из главных пунктов его программы, начал исподволь осуществляться еще до его избрания. Нет, никто не призывал построить ответный ГУЛАГ, но просто все нерядовые деятели всевозможных «партий власти» этой власти лишились навсегда. Им было вежливо предложено работать по профессии (у кого она была) или заняться частным бизнесом. Затем президент Буковский первым же своим указом открыл архивы ФСБ, и фигурировавшие там особо законопослушные граждане также в массовом порядке слетели со всех постов — теперь они могли сажать только овощи на дачах…
Люстрация фактически сорвала многодесятилетний тромб, закупоривший русскую историю поколениями номенклатуры. Во власть наконец-то пришли новые, свободные, независимые люди, с творческим, проектным мышлением, которых до сих пор презрительно именовали «маргиналами». Всем стало ясно, какой исторический «фальстарт» имел место в 1990-е годы, когда номенклатурщик Ельцин вместо люстрации своих бывших однопартийцев пытался лишь «реформировать» их идеологию. Но вот этот сизифов труд был прекращен…
«Русский путешественник» Буковский реабилитировал, наконец, само слово «русский», считавшееся при Ельцине и Путине «неполиткорректным». Однако последовательная десоветизация означала и отказ от «советски-паспортной», сугубо этнической трактовки русскости. Впрочем, для тех, кто продолжал понимать ее лишь этнически и требовал «чисто русских территорий» — также никаких препон не чинилось. Для них было открыто несколько фольклорных резерваций, где эти граждане в чисто русских косоворотках и с чисто русскими балалайками развлекали заезжих туристов.
В целом же русскость стала пониматься как и в досоветское время — то есть как знак русской культуры и цивилизации, когда Даль и Крузенштерн легко называли себя русскими и не видели в этом никакой проблемы. Произошел даже «римейк» изначального, варяжского, сверхэтнического определения русскости — примерно по тому типу, когда первая русская столица именовалась Старая Ладога и Альдейгьюборг, и эти названия были совершенно равнозначны. Дело в том, что вслед за Буковским в Россию потянулось и множество коренных европейцев, уставших в своих странах от еврокомиссарской «политкорректности». Они принесли с собой мощный цивилизующий импульс — к примеру, естественное понимание о самоуправляющемся обществе вместо извечно молящегося на государство «совка».
Карельская Кондопога получила общепризнанный статус города-героя. Такая форма, как общенародный сход для решения важнейших местных проблем, была признана основой прямой демократии. По сути, она преемствовала древнерусское вечевое самоуправление. Понятно, что с этим возрождением вечевого принципа никто из назначенных Кремлем региональных «князьков» на своем кресле не усидел. А кое-кому пришлось помочь освободить это кресло — безопасностью отныне ведали дружины шерифского типа, избираемые на каждом местном вече.
Конфедерация русских регионов выстраивалась как парламентская республика — снизу доверху. Местопребыванием главного парламента конфедерации как дань истории был избран Великий Новгород. Русское Вече действовало на постоянной основе — и хотя представители регионов часто менялись, никто не видел в этом проблемы, напротив: постоянная кадровая ротация была наилучшим противоядием от появления новой столичной номенклатуры. Конечно, и значимость первого общеизбранного посадника Владимира Буковского была уже не той, что у кремлевского президента. Но он не особо горевал по этому поводу — и даже наоборот: был счастлив, что личным примером ознаменовал освобождение Руси от навязанных ей византийских монархических традиций.
Однако никакого «распада», которым пугали сторонники кремлевской монархии, не произошло. Напротив, регионы интенсивно налаживали всевозможные взаимосвязи между собой, но уже без диктата какого-то «центра». С уничтожением чиновничьего произвола исчез и призрак «сепаратизма». Каждый регион абсолютно самостоятельно распоряжался своими ресурсами и совершенно свободно устанавливал интересующие его контакты со всем окружающим миром. Просто смысла «отделяться» от своих, столь же свободных соседей больше никто не видел.
Основой экономики каждого региона стала творческая разработка его уникального и глобально узнаваемого бренда. Так воспроизводилось исконное русское многообразие, раскатанное в свое время имперским катком. Повсюду изобретались и внедрялись новые технологии, тормозившиеся прежней властью. Процветал малый бизнес, навсегда избавленный от государственного бандитизма. Но общим решением регионов стало исполнение завета давнего лидера диссидентов Александра Солженицына о развитии Севера:
«Еще сохранен нам историей неизгаженный просторный дом — русский Северо-Восток. И отказавшись наводить порядки за океанами и перестав пригребать державною рукой соседей, желающих жить вольно и сами по себе, — обратим свое национальное и государственное усердие на неосвоенные пространства Северо-Востока, чья пустынность уже нетерпима становится для соседей по нынешней плотности земной жизни…
Северо-Восток — ключ к решению многих якобы запутанных русских проблем. Не жадничать на земли, не свойственные нам, русским, или где не мы составляем большинство, но обратить наши силы, но воодушевить нашу молодость — к Северо-Востоку, вот дальновидное решение. Его пространства дают нам место исправить все нелепости в построении городов, промышленности, электростанций, дорог. Его холодные, местами мерзлые пространства еще далеко не готовы к земледелию, потребуют необъятных вкладов энергии — но сами же недра Северо-Востока и таят эту энергию, пока мы ее не разбазарили».
Глобальное потепление словно бы само воплощало эту утопию в реальность… Главной стратегией межрегионального сотрудничества было признано вхождение русского мира в цивилизацию развитых северных стран. Причем это не было какой-то идеологической декларацией, модной в прошлой эпохе, — но делалось вполне очевидным и наглядным с возведением по русским пространствам трансконтинентальной струнной магистрали через Берингов пролив. Именно в нее и был инвестирован «стабфонд», упрятанный прошлыми правителями в американские банки. Русские регионы, вовлеченные в этот проект, объективным и естественным образом становились частью цивилизации Глобального Севера. Вдоль этой магистрали возникло множество новых, современных и небольших городов, со всеми глобальными коммуникациями. И туда началось бегство проснувшихся обитателей спальных районов дорогих мегаполисов. Так происходило новое открытие Руси…
Впрочем, не принявшие эту стратегию совершали свое бегство. Точнее, «исход к Востоку», к которому призывали первые евразийцы. И вот, наконец, они приступили к конкретному воплощению своего лозунга. Дело в том, что евразийцы со своим имперским мышлением оказались просто никому не нужны в самостоятельных регионах. Даже в Москве — где также победили краеведы-регионалисты, отказавшиеся от бремени «столичности». Потерявшихся евразийцев любезно приютил президент Казахстана — в малолюдной северной степи. Так сбывалась давняя мечта Эдуарда Лимонова о «другой России» в тех краях (история парадоксальна)…
Сбылась мечта и его еще более давнего коллеги Александра Дугина. Он стал ректором Евразийского национального университета имени Гумилева и бесспорным «Мерлином» при власти. Новое евразийское государство приняло гордое имя Золотой Орды и провозгласило две обязательных государственные религии — православие и ислам, во имя эсхатологической революции против современного мира. В политике там продолжали бороться три силы: КПЗО (бывшая КПРФ), объединенная партия «ВСЕроссия» (аббревиатура от Великая, Справедливая, Единая) и самая демократическая в мире партия с лидером на букву Я. Охрану Золотой Орды нес кадыровский спецназ. Дело в том, что Чечня, как и все остальные регионы бывшей РФ, обрела реальную независимость (в том числе и от русских дотаций), и ее население выбрало президентом боевого актера, бежавшего в свое время на родину Шекспира.
Газпрома также давно не существовало — поскольку все сырьевые ресурсы принадлежали самим регионам, где они добывались. Однако, небоскреб «Газпром-сити» был все же возведен — хотя и не в вольном Петербурге, а в евразийском государстве. У лифта гостей встречал невысокий лысоватый гид с добродушным лабрадором, который особенно хорошо говорил по-немецки. «Herzlich willkommen! — приветствовал он туристов, — Добро пожаловать в музей вертикали власти!»
