От редакции. 1990-е годы в России оказались отмечены расцветом всевозможных геополитических теорий. Заметно выдвинулась на первый план так наз. неоевразийская школа, представленная работами Александра Дугина. Оригинальную геополитическую концепцию создал Вадим Цымбурский, вышедший в свет сборник статей которого «Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы» АПН более развернуто представит на следующей неделе. Мы хотим в рамках нашей старой рубрики «Спор о политологии» дать слово одному из подвижников геополитического просвещения в России, координатору секции геополитики и политической географии Российской Ассоциации политической науки Дмитрию Замятину. По мнению ученого, «зацикленность на безусловно интеллектуально мощных идеях евразийства…, отвлекает геополитическое внимание России от более «тонких» задач». Вполне, впрочем, возможно, что дальнейшее развитие геополитической теории произойдет на путях плодотворного интеллектуального синтеза наследия евразийства с иными геополитическими школами и традициями.
***
— В чем специфика современного геополитического положения России?
— Современное геополитическое положение России амбивалентно, двойственно. Российские политические элиты пока предпочитают работать с образом России как великой державы, соблюдая советскую традицию. С этим связана некоторая неадекватность действий России на международной арене. Однако важнее другое: Россия в настоящее время практически не имеет серьезных, влиятельных геополитических союзников; ей, грубо говоря, необходима «оборона по всем азимутам».
Несмотря на это, Россия по-прежнему обладает некоторыми геополитическим преимуществами: являясь сложносоставным политико-географическим актором, она имеет в запасе сразу несколько потенциально эффективных геополитических стратегий. Нет сомнения, что в Европе она сейчас «в обороне». С другой стороны, ей удается пока геополитическое, еще очень неустойчивое геополитическое балансирование на Кавказе. Ситуация в Центральной Азии сложна, но геополитические тенденции — в ее пользу. Также плюс: Китаю по-настоящему не до России, он «смотрит» на США.
— Каковы геополитические перспективы России?
— Ближайшие геополитические перспективы России нельзя назвать блестящими. Она действительно зажата между центрами силы: США, ЕС, Китай; постоянно тревожит исламский пояс государств. В то же время Россию пока оставили наедине с собой; у нее еще есть некоторое время, чтобы самой сформулировать свои геополитические задачи и эффективно стремиться к их решению.
По большому счету, Россия слабо контролирует собственную территорию в институциональном плане; и есть ее ближайшая геополитическая задача. Если она будет решена, то геополитическая значимость России, по крайней мере, в Евразии, не будет вызывать никаких сомнений. Решить ее можно даже в контексте неравновесных процессов глобализации, но политические и интеллектуальные элиты России должны для этого осознать значимость такой задачи для геополитического будущего России.
— Как влияет социальная динамика России на ее геополитические перспективы?
— Социальная динамика России пока не благоприятна в контексте ее геополитических перспектив. Сильнейшее расслоение общества, слабость, в том числе идеологическая, среднего класса, замкнутость большинства политических элит на решение сиюминутных политических и социально-экономических задач, отсутствие единой социо-демографической ткани, нерешенность проблематики миграционных процессов в рамках процессов глобализации — все это сужает поле геополитических перспектив страны.
Есть и положительные сдвиги: Россия постепенно нагуливает небольшой интеллектуально-культурный «жирок», и хотя ее культурно-интеллектуальные страты по-прежнему устойчиво вторичны по отношению к западным интеллектуальным первоисточникам, возникают достаточно убедительные идеологемы, имеющие автохтонную «окраску» — конечно, в условиях глобализации, весьма относительную. Тем не менее, вычленяются пока небольшие социальные группы и фрагменты социальных коммуникаций, имеющие не только внутреннее, но и международное значение. Это способствует пониманию России вовне как отдельного и, возможно, оригинального политико-культурного актора.
— Нужна ли современной России конфронтация с США?
Такая конфронтация, безусловно, не нужна. Другое дело, что администрация США сделала практически все, чтобы она могла возникнуть, а российские элиты не позаботились о том, чтобы политически и интеллектуально обезопасить себя от этого, а, наоборот, с жаром увлеклись такими «нетривиальными» геополитическим возможностями. В сложившейся ситуации — когда она напоминает уже некоторые реалии 1980-х годов (что может быть, даже льстит некоторым лицам российского политического истеблишмента) — следует приложить максимум возможных усилий, чтобы разработать конкретное проблемное поле российско-американских отношений — на восточно-европейском, кавказском и центрально-азиатском направлениях. На всех этих направлениях России, скорее, нужно достаточно ясное понимание американских целей и задач (что не всегда достигается), а также более адекватные внешнеполитические механизмы ответов на американские «вызовы».
По сути дела, задача состоит не в том, чтобы заставить американцев «убраться» хотя бы с постсоветского пространства, а в более строгом сегментировании, геополитическом районировании зон российского присутствия с учетом вездесущих в настоящее время американских контекстов и американских интересов.
— Какова роль России в современной Евразии?
— По всей видимости, масштабы всей Евразии в классическом смысле не могут более рассматриваться в качестве естественных геополитических рамок России. Это связано не в последнюю очередь с процессами глобализации. Всякая крупная страна, любой крупный политический актор, будь то транснациональная корпорация, сетевая террористическая организация или военно-политический союз, практически вынуждена иметь «мировую политику», не замыкающуюся преимущественно континентом или субконтинентом. Так что, с одной стороны, уже трудно говорить о геополитическом влиянии России, например, в Юго-Восточной Азии с учетом позиций Китая, а, с другой стороны, Россия вполне может достаточно эффективно продумывать свои геополитические сегменты и за пределами собственно Евразии. Пока же некоторая зацикленность на безусловно интеллектуально мощных идеях евразийства ослабляет потенциальные геополитические возможности, отвлекает геополитическое внимание от более «тонких» задач. Надо «забыть Евразию».
— Есть ли у современной России естественные геополитические союзники и враги?
— У современной России в настоящее время есть только два естественных геополитических союзника — Армения и Казахстан. Третьим, возможно, является Монголия (по понятным причинам). Понятно, что к сильным союзникам эти страны отнести нельзя. Однако не следует забывать, что в современном мире геополитическими союзниками могут быть не только государства, но и другие политические акторы. И здесь у России может быть серьезное приращение, ибо её сложносоставной политико-культурный характер привлекает положительное геополитическое внимание. Что касается естественных геополитических врагов, то если не вспоминать Эстонию и Латвию, то их у России в серьезном полновесном смысле, по сути, нет. Это, конечно, результат распада СССР и событий 1990-х гг. Исходя из этого, можно даже говорить о некотором положительном геополитическом балансе. Но он носит пока настолько смехотворный по геополитическим меркам масштаб, что пока, скорее, можно говорить об отсутствии такового баланса. Грубо говоря, настоящих союзников и врагов еще надо нажить; даже с этим у России пока «большие проблемы».
— Может ли / должна ли Россия быть великой державой?
— Вообще, современным центрам геополитической силы было бы выгодно, чтобы на геополитическом «месте» России существовала великая держава. Другое дело, что многие не хотели бы, чтобы это была именно Россия со всей ее неоднозначной политической и культурной историей. Ситуация парадоксальна: надо, по сути, бороться с теми в российских политических и интеллектуальных элитах, кто хотел бы на разных основаниях возрождения «великой России»; в то же время, не говоря о великой державе России, очень трудно привлечь хоть какое-то геополитическое внимание. Наверное, стоило бы — в российском политическом дискурсе — говорить о евразийской державе, памятуя, правда, об очевидной дискурсивной «ветхости» самого понятия и образа Евразии. А, может быть, уточнить: северо-евразийская держава.
— Изменится ли государственная территория России в ближайшие 15–20 лет?
— Она, очевидно, изменится. «Мытьем или катаньем», но, по всей видимости, часть непризнанных постсоветских парагосударственных образований (политий) войдет в состав России — и это произойдет не в пику США или ЕС, а будет результатом естественной геополитической логики.
Скорее всего, остается пока неясной геополитическая судьба Украины. Не в интересах России способствовать ее распаду, однако, если это случится, то территория России, безусловно, увеличится — невзирая ни на какое геополитическое противодействие западных центров силы.
В Центральной Азии России нет смысла пытаться менять государственные границы, да это и не нужно. Тут гораздо действеннее геоэкономические методы расширения геополитического влияния.
Самый сложный вопрос, наиболее запутанный и запущенный российскими элитами — Белоруссия. Тут сложно что-либо прогнозировать. Если существующие в настоящее время белорусские группы политико-экономических интересов будут инкорпорированы в российские на компромиссных условиях, то вполне возможно настоящее политическое объединение (а реально — геополитическое поглощение) России и Белоруссии. Если иметь в виду геополитические перспективы современной России, то такое объединение России необходимо.
На Кавказе России нужно просто закрепляться на существующих в настоящее время геополитических рубежах. Надо осознать, что Грузия как член НАТО и ЕС — это вполне реально, но вряд ли сильно опасно для России, тут стоит просто успокоиться. Кавказ просто надо обживать экономически, стараясь всячески упрочнять, фиксировать существующие в настоящее время государственные границы. С двумя относительными исключениями: Южная Осетия и Абхазия.
Здесь стоит посодействовать, в рамках российских геополитических возможностей, институциональному укреплению этих политий — без настаивания на обязательном их превращении в так называемые суверенные государства и полноценные субъекты международного права — что по понятным причинам, просто не возможно.
