Идею автаркизма, получившая в последние год-два широкую популярность и пребывающая у всех на устах после выхода книги Вадима Цымбурского «Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы», обычно представляют исключительно в качестве философской конструкции. Между тем, не менее важен ее исторический контекст. У России — значительный опыт по части автаркизма. Вернее, разных версий автаркизма.
Прежде всего, приходит на ум последнее десятилетие сталинского правления, т.е. конец 1940-х — начало 50-х. Население СССР после войны накрыло ужасающим голодом, положение миллионов семей оказалось бедственным, на грани жизни и смерти. Однако все эти годы политика государства была в первую очередь направлена не на улучшение положения советских граждан, а на восстановление экономики, а затем и на ее модернизацию, прежде всего, в военных целях.
В хрущевские и брежневские времена эта политика продолжалась, хотя и в меньших масштабах: Промышленная база была уже в значительной степени восстановлена при предшественнике Никиты Сергеевича. На протяжении всей послевоенной эпохи в истории СССР государство практиковало экономический автаркизм, а уж об идеологическом и культурном даже упоминать не стоит: СССР внедрял свою, местного производства идеологию на территории трети Европы и значительной части Азии, иначе говоря, стремился в этом отношении к автаркии в рамках всего Соцлагеря. Что же касается экономики, то делом стратегической безопасности страны считалось иметь все необходимые производства, которые могли бы дать необходимое количество любого продукта, потребного в военное время. Иначе говоря, правящая элита стремилась не зависеть ни от кого за пределами СССР, обрести в промышленно-технологическом плане полную независимость. Это, в общем, получилось. Помимо, быть может, определенных сложностей по части электроники.
Вызывает вопрос цена подобного пути развития. Промышленная группа «Б», как тогда говорили, т.е. производство товаров широкого потребления, отстала страшно, а уж о системе их распределения и говорить-то не хочется. Деревня погрузилась в тяжкую нищету, да и городской «средний класс» вплоть до 1980-х жил весьма небогато. Цена была заплачена высокая. И, отчасти, это повлияло на жизнестойкость СССР.
1991 год, что бы там ни говорили, на 50% был вызван «конкуренцией витрин», игравшей не в пользу Соцлагеря.
Но что было бы, не заплати СССР такую цену? Очень может быть, история его прервалась бы гораздо раньше. Более того, страна в результате военно-политической катастрофы могла бы утратить независимость, чего, по крайней мере, пока не произошло с Россией.
Спустимся ниже по хронологической шкале.
Состояние экономики 1920-х годов было таким, что за рубежом приходилось покупать по умопомрачительным ценам самое необходимое для нашей промышленности. Лихорадочная и крайне тяжелая для страны индустриализация отчасти исправила это положение, дав СССР возможность выпускать собственные качественные танки, самолеты, обеспечить промышленность электроэнергией. Но — лишь отчасти. Так, например, боевой флот страны Советов как значительная сила мог бы и к началу Великой Отечественной войны не состояться без контрактов с итальянскими кораблестроителями. Между тем, курс на индустриализацию был производной от идеи государственного экономического автаркизма. Если бы не это, СССР остался бы к 1941 году при трофейных танках «Рено», отнятых у интервентов в годы Гражданской войны. Со всеми легко представимыми последствиями — вроде удавшегося «Блицкрига».
Резюмируя, можно сказать: сталинский автаркизм обошелся стране невероятно дорого, но другие варианты обошлись бы дороже.
Между тем, недостаток экономической политики, направленной на достижение полной автаркии больно ударил еще по Российской империи. Так, в начале Первой мировой войны, заказы на дорогостоящую технику, в том числе на те же боевые корабли, размещенные в Германии, обернулись бессмысленной тратой денег: все досталось немцам. Так не произошло бы, если бы страна располагала достаточными промышленными мощностями на собственной территории.
Россия XVIII столетия бурно строила тяжелую промышленность, и те же прославленные уральские заводы — результат государственной ставки на развитие собственных казенных предприятий. Как и возникновение множества фабрик и мануфактур в других отраслях производства. В то же время, платой за рост промышленности стала стремительная вестернизация страны, расколовшая нашу цивилизацию на русских европейцев и традиционных русских.
Поэтому, наверное, наиболее естественным и безболезненным был опыт государственного экономического автаркизма в Допетровской России. Времена Ивана Великого (1462—1505 гг.), который создал Россию как единую самостоятельную державу, промышленного производства не знали. За исключением, пожалуй, солеварения. Россия не имела тогда собственной добычи меди, серебра, золота, своего книгопечатания, не изготавливала собственную бумагу, крайне ограничена была в производстве металлических изделий, в том числе вооружения…
И это еще далеко не полный список экономических дыр, ослаблявших страну.
Однако на протяжении XVI—XVII столетий государи московские постепенно исправляли положение, «выписывая» иностранных специалистов и приглашая европейских коммерсантов для того, чтобы они под полным контролем казны ставили в нашей стране новые фабрики и заводы, обучали русских мастеров технологическим премудростям. Так появились Печатный двор, оружейные заводы, бумажные мельницы, предприятия по производству стекла и т.д. Не пришлось менять культурный облик страны, как это произошло в XVIII веке, и, тем более, вгонять население в нищенское состояние прессом государственных налогов и отчислений, как это произошло в веке XX.
По всей видимости, экономический автаркизм, как продуманная система мер, осуществляемых государством, в настоящее время необходим. А при здравом подходе — просто неизбежен. Другое дело, какие формы он примет.
Нельзя рассчитывать на одну лишь «мобилизационную формулу», ведь это означает перевести десятки миллионы бедняков в разряд пролетариев, у кого нет ничего… кроме цепей и злобы. Но привлечение иностранного капитала и зарубежных технологий на выгодных условиях и для решения внутрироссийских проблем и под полным контролем казны — дело перспективное.
