«Газпром» был эффективен в рамках старой советской парадигмы, в рамках так называемого «рикардианского парадокса» СССР. Математическому уму Д.Рикардо принадлежит блестящее и безупречное доказательство преимуществ свободной торговли. Известно, что в разных странах существуют разные пропорции между затратами на производство различных товаров. Допустим, затраты на производство компьютера в США эквивалентны затратам на производство 1 тонны нефти, а в России — затратам на производство 3 тонн нефти. Выходит, что, положив все силы на нефтедобычу, Россия заработает втрое больше, чем, бросив их на производство компьютеров.
Таким образом, для экономики из, допустим, двух товаров и двух стран каждой стране оказывается выгодней специализироваться на том товаре, относительные затраты на производство которого у него меньше относительных затрат на производство его аналога в другой стране. При этом обе страны получают прибыль от внешнеторгового обмена. США при тех же затратах получат больше нефти, а Россия — больше компьютеров.
Для большего числа товаров и стран эта схема обобщается и усложняется, но неизменным остается главное открытие Рикардо: специализация позволяет каждой стране в условиях свободной торговли получать максимум того, что она может заработать при сложившейся экономической ситуации. Протекционизм же нарушает эти пропорции, и страны получают меньше, чем могли бы. Следовательно, свобода торговли — главное условие получения максимальной прибыли каждой страной.
Непонятно, с чем же здесь можно спорить?
И все же следует обратить внимание на одно обстоятельство. Рикардо доказывает, что свобода торговли выгодна всем при сложившихся экономических условиях. А условия эти таковы, что в Англии XIX в. технологический уровень промышленного производства выше, чем, допустим, в Германии или Франции. Этим последним странам оказывается выгодным специализироваться на производстве зерна и уничтожить свою промышленность. Продавая зерно, они получат в обмен на него из Англии больше промышленных продуктов, чем могут произвести сами. Прямая выгода.
Фридрих Лист первый вносит в экономическую науку идею, что любое экономическое решение должно рассматриваться не только с точки зрения сегодняшней эффективности, но и с точки зрения его длительных и косвенных последствий. Позже Маршалл назовет эти косвенные последствия extemal economies.
Дело в том, что прямая выгода сегодня оборачивается консервацией отсталости и проигрышем завтра. Германия и Франция отставали во времена Листа от Англии лет на двадцать. В условиях свободы торговли они отстали бы навсегда.
Итак, свобода торговли консервирует сложившееся положение вещей — индустриальное лидерство одних и отсталость других. Цель же Листа заключалась в том, чтобы вывести Германию из отсталости. Поэтому он стал противником свободы торговли. Идеи Листа универсальны для всех стран догоняющего развития. Для этих стран неприменимы кажущиеся очевидными теоретические схемы лидеров мировой экономики. Для догоняющего развития нужна система специальных мер, одной из которых неизбежно оказывается протекционизм.
В условиях свободного перетока капитала рикардианская закономерность модифицируется: производство умирает, как только норма прибыли капитала становится меньше, чем в стране конкуренте. Обратите внимание на эту закономерность: достаточно производству создавать всего на несколько процентов меньшую добавочную стоимость, как из страны уходит и зарплата, и налоги, и рента и доходы на капитал. К примеру, тонна сибирской нефти, переработанная в Роттердаме и использованная в Германии, даст большую величину добавленной стоимости, чем переработанная и использованная в России. Но ВВП, богатство, созданное и использованное в России, окажется меньшим.
С точки зрения либеральной экономики, свободы перетока капитала из страны в страну, задачи реформирования российской энергетики и шире ТЭК сформулированы Чубайсом и Грефом верно. Но с точки зрения конкретной страны — России? А страна холодная и протяжённая. Это фундаментальная причина низкой конкурентоспособности России. В России более высокие издержки. Поэтому в условиях свободы перетока капитала не инвестиции приходят в Россию, а капиталы из страны уходят. Таким образом, чем более открытой становится экономика (а этого требует Запада и Правительство РФ), тем меньшим оказывается объем частных инвестиций. Благодаря усилиям по либерализации экономики России, этот источник практически исчез. В итоге — Газпром проедает прошлое, советские фонды и запасы.
Во всех предыдущих выступлениях, где шла речь о возможных внутренних ценах на газ, не учитывались расходы на амортизацию и инвестиции, обеспечивающие поддержание добычи хотя бы на прежнем уровне. А они сразу увеличивают издержки энергетический монополий в разы. По мнению С. Дубинина (т.е. его шефа А.Чубайса) (см его интервью в журнале «Эксперт» от 26.03.07.), «стоимость воспроизводства даже нынешнего объёма добычи будет на два–три порядка выше». Когда я прочитал эти слова, то поначалу даже растерялся. (Правильнее сказать, обалдел. Подумал, может Дубинин не знает смысла слова «порядок», т.е. 100–1000 раз, перепутал со словом «в 2–3 раза». А потом понял: нет, он знает русский язык и ситуацию с поддержанием добычи и написал то, что хотел написать.)
Реформа РАО ЕЭС сделала газ остродефицитным в России. Ибо только газ даёт прибыль в российской энергетике. Уголь становится конкурентным лишь при повышении цены на газ до европейского уровня, т.е. в разы. А российскую энергетику скупили люди, по словам Дубинина, «видящие в РАО машину для делания денег, а не электричества». Драка за газ становится реальностью. Что дешевле для России, увеличить добычу газа или угля? Увеличить потребление угля — это ещё и реконструкция железной дороги и жильё для шахтёров. Или лучше сокращать потребление электроэнергии на энергоёмких предприятиях цветной металлургии? Нам же упорно предлагают сократить количество газа, сжигаемое в российских домах, на электростанциях, на производстве и перейти на уголь, чтобы увеличить экспорт газа.
Выгодно ли это? НЕТ.
Если сырьевых баронов не остановить, мы вымерзнем и очень скоро, ибо у нас не будет работы и заработков.
Более того, если СССР нужно было много валюты, и он мог её истратить без инфляции, то РФ столько валюты не надо. Если экспорт газа прекратится, то 95% населения России станет только легче. Исчезнет давление импорта, а доходы и расходы бюджета не сократятся ни на копейку. Перестанет расти лишь Стабфонд. Возьмём список 500 богатейших людей России, уберём первые 30 человек. Всем оставшимся выгодно, если приток валюты будет меньше.
Попросту говоря, как поставщик газа для Европы Россия может сохраниться пусть и в меньших объёмах лишь при частичном возвращении к старой экономической парадигме.
Газпром — не ТНК, поскольку ТНК — это или экспорт технологии или производство денег из воздуха — эмиссия. Как это делает с разрешения ФРС какой-нибудь Сити банк или вопреки ему, как «Энрон» или «Дженерал Электрик». А Газпром — это не эмиссионная машина, это «чистое железо». И эта гора железа ржавеет на наших глазах.
Статья написана по мотивам выступления на заседании Экспертного клуба ИНС «Газпром» и государство. Угрозы сырьевой корпоратократии в России».
