«Марши несогласных», не говоря уже о проведенных параллельно «маршах» и «стояниях» разнообразных околополитических проституток, показали глубокую неадекватность и нарастающую истерику власти.
Когда обезьяна с гранатой впадает в истерику — жди беды.
Когда государство «впадает» в ОМОН, превращая правоохранительную структуру в чуть ли не террористическую организацию, — жди революции.
Плевать, что нет объективных предпосылок: взбесившийся от жира коррупционер создаст их «из ничего» в такие ударные сроки, что Марксу придется на спор жрать свою бороду.
Только ведь революция — это не молодежный хепенинг.
Кто не бегал под автоматным стволом, не болел тифом, не грелся зимой у костра, не голодал (по-настоящему, а не во врачебных целях) — я, сытый москвич, могу пояснить в красках.
Поэтому если есть малейший шанс достичь целей революции без самой революции — надо его использовать.
Долгое время я не видел этого шанса, но сегодня он, похоже, наметился.
Понятно, что его не стоит ждать от государства — оно гниет и разлагается на глазах. Немногих мыслящих людей и эффективных менеджеров, остающихся в ней и удушаемых могильными червями, действительно, просто жалко.
Тем более не стоит ждать прорыва в будущее от «якобы оппозиции», разменявшей свое честное прошлое и возможность служения народу на административную чечевичную похлебку, — а чаще и вовсе на ее обещания.
Так получилось — историки будущего, конечно, найдут этому объективные исторические предпосылки, но нам достаточно констатации факта, — что реальной оппозицией правящей бюрократии являются сегодня, при всех их недостатках (совершенно несхожих, как и сами эти силы), лишь «Другая Россия» и КПРФ.
У первой — интеллектуалы и энергетика, у второй — сохраняющиеся массовость и электоральный потенциал. Порознь и те, и другие не значат ничего. Объединенные — становятся всем.
Понятно, что такое объединение просто невозможно по широкому кругу вопросов.
Наше счастье — и исторический шанс России избежать революции — в том, что сегодня объединение возможно по главному вопросу: по будущему президентству.
Бесконечный спор о преемниках прикрывает тот чудовищный факт, что нынешняя правящая бюрократия не может выдвинуть преемника Путина. Сам Путин справится с этой задачей, но владеющая Россией тусовка, в принципе, не может сойтись на ком-то одном — и путинский кандидат, кем бы он ни был, отнюдь не будет «единым».
В силу разнородности, эгоистичности и агрессивности этой тусовки путинский кандидат столкнется с не меньшим ее противодействием, чем, например, бушевский или хуцзиньтаовский. И точно так же, как и они, будучи кандидатом правящей бюрократии, он будет — в отличие от обладающего несомненным «подзаборным», хулиганским обаянием Путина — глубоко чужд России.
Если единого общенационального кандидата не может выдвинуть власть — значит, его должна выдвинуть оппозиция.
Именно в этом наш — не оппозиции, а России — исторический шанс.
Когда власть перестает справляться со своими обязанностями, народ, каким бы смирным и терпеливым он ни был, в лице наиболее активных своих представителей сам берет на себя исполнение этих обязанностей, превращая во власть этих своих представителей и отбрасывая старую импотентную бюрократию за ненадобностью.
Нынешняя бюрократия не способна справиться с главной обязанностью власти: обеспечить смену первого лица и, соответственно, — стабильность и управляемость.
Значит, ей надо помочь, — и этой передачей должна заняться оппозиция.
«Хочешь стать властью — будь ей».
Первый шаг к взятию власти — перестать вести себя как оппозиция и начать решать не узко оппозиционные, а общенациональные, общезначимые задачи.
В отношении президента это значит, что оппозиция должна выдвинуть в качестве кандидата человека «трех “не”»: не вора, не раба (в том числе не раба Старой площади), не любителя Америки.
Это объективные ограничения, накладываемые сегодняшним состоянием российского общества: они могут нравиться или нет, соответствовать или нет объективным же потребностям нашего общества, но они безусловны.
Отсутствие самоидентификации российского общества делает единственной легитимной идентичностью советскую.
Соответственно, общенациональный кандидат должен быть носителем советской идентичности, но при этом адекватным нынешним временам, то есть не замшелым «вечно вчерашним». А это уже конкретные требования к биографии: он должен достичь значительных и общепризнанных успехов в советской системе, но потом, не замарав себя, как минимум «подтвердить уровень» в условиях «рыночной демократии». Это невозможно для «политика вообще», но реально для крепкого профессионала в какой-либо общественно значимой сфере. При этом, несмотря на очевидный возраст, он должен сохранить здоровье, энергию, мужество и, что абсолютно необходимо для руководителя нашей страны, — чувство юмора.
Таких людей немного, но найти и убедить соответствующего кандидата можно. Поразительно, но он будет приемлем не только для общества, но и для значительной части нынешней правящей бюрократии — ибо ее представители будут понимать, что он просто в силу большого жизненного опыта не отправит их в «экскурсию по ленинским местам с заездом в Шушенское на 15 лет».
Демократы будут утешаться тем, что он вряд ли сможет руководить страной более одного срока, — а значит, идея сменяемости лидеров получит новый импульс и сможет в большей степени укорениться в общественном сознании.
Остальным же стоит вспомнить, что такой страной, как Россия, может руководить лишь человек, стремящийся к власти «в чистом виде», а не к деньгам и плотским удовольствиям, которые эта власть приносит. Среди «птенцов гнезда Путина» такой пока только один — Рамзан Кадыров.
