Детская площадка или минное поле?
После полутора десятилетий свинцового равнодушия общество вспомнило о судьбе своих детей. Неожиданно СМИ сфокусировалось на вопиющих фактах насилия, унижения, которому подвергаются несовершеннолетние в различных ситуациях в семье, в школе, на улице, в детских домах. Среди особенно опасных для детей мест оказались детские дома, медицинские учреждения, семьи приемных родителей, да и собственные семьи. Таким образом, вся родная держава для русского ребенка оказалась похожа на одно большое минное поле. Оказалось, что права ребенка, записанные в конституции страны и в международных документах, грубо нарушаются, и наказание за подобные действия настигает далеко не каждого преступника.
Однако, среди длинного списка проблем, на которых в последнее время сфокусировало свое внимание общество, до сих пор имеются серьезные белые пятна. Внимание средств массовой информации обращено в большей степени на отдельные вопиющие случаи убийств и издевательств, тогда как случаи гораздо более массовые — лишение детей из целых социальных групп необходимой медицинской помощи, полноценного питания вследствие недостаточности средств — гораздо реже попадают в поле зрения СМИ. В особенности, как ни странно, этим страдают центральные государственные телеканалы. Часто такие темы остаются лишь пищей маловлиятельной местной прессы.
Одним из таких белых пятен является вопрос нарушения гражданских прав и свобод ребенка. Может быть, он и не заставит содрогнуться общество в той же степени, как и вид юных пациентов, умирающих в ведущей в мире по запасам энергоресурсов стране от отсутствия должного лечения, однако тоже достоин пристального внимания. Тем более что влияние нарушения гражданских прав сказывается на всем обществе: в течение последних 15-ти лет оно активно приучается к мысли, что права слабого и беспомощного можно безнаказанно нарушать.
Социальное насилие
Начнем с так называемого "социального насилия", одним из примеров которого является, по нашему мнению, закрытие доступа детям из определенных социальных слоев доступ к системе образования. Таким образом, система пытается "чертить" жизненный путь молодого человека вместо него, не давая ему возможности в будущем проявить свои способности в полной мере в условиях свободной конкуренции на рынке труда. Не надо быть провидцем, чтобы понять, такое "закрытие" делается исключительно в угоду близких к власти социальных слоев, в том числе и национально стратифицированных социальных слоев, дабы под разными благовидными предлогами типа "свободы частного образования" защитить их собственных отпрысков от конкуренции со стороны возможно более талантливых выходцев из "низов".
Конечно, такая социальная политика, ведущая неизбежно к социальной "предопределенности", никак не может способствовать повышению эффективности институтов и росту личной инициативы. Но кроме всего прочего, такая политика прямо противоречит положениям международного законодательства, подписанным еще СССР и подтвержденным его правопреемницей Россией международным правовым документам. Так, в статье 26-й Всеобщей декларации прав человека прямо указывается на недопустимость дискриминации доступа к системе образования на основании происхождения:
"Каждый человек имеет право на образование. Образование должно быть бесплатным по меньшей мере в том, что касается начального и общего образования. Начальное образование должно быть обязательным. Техническое и профессиональное образование должно быть общедоступным, и высшее образование должно быть одинаково доступным для всех на основе способностей каждого".
Введение ОГС — в этом плане — шаг в правильном направлении, однако, лишь полумера, поскольку решением проблемы может быть лишь возврат к системе школьного образования, независимой от доходов и статуса родителей. Равенство стартовых возможностей должно стать национальной идеей-фикс общества, прежде чем оно начнет "дискриминировать" детей по их способностям, гонясь за "эффективностью".
В вопросе школьного образования лозунг равенства — "эгалитэ" — оказывается не лозунгом "социалистической уравниловки", а лозунгом "сурового капитализма" — только действительно общенационального, а не для капитализма "двойных стандартов", для одних только "низших слоев". Ну, а пока созданная в России система дискриминации детей из малообеспеченных семей, созданная под предлогом "развития талантов", нацелена на поиск не гениев, а сынков богатых спонсоров.
Право на выбор
Среди постоянно нарушаемых прав ребенка особо стоит отметить его право на самостоятельный духовный выбор. Это право основано на общности понимания прав индивидуума, и также зафиксировано во Всеобщей декларации прав человека, в частности, в статьях 18-й и 19-й.
Статья 18: "Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов".
Статья 19: "Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ".
Никаких исключений, касающихся ограничения прав детей, как мы видим, в Декларации нет. Хотя, на первый взгляд, реализация прав личности в отношении ребенка в российской ситуации не выглядит чем-то первостепенным, по мере продвижения в решении материальных проблем проблема духовного насилия и ограничения свободы выбора будет выходить на первый план. Так что имеет смысл рассмотреть ее более глубоко уже сейчас.
Что же следует понимать под духовным насилием или, выражаясь более интернациональным языком, духовной депривацией молодого поколения? Прежде всего, это лишение ребенка возможности в будущем сделать осознанный духовный выбор. Так, если с самого детства ребенку целенаправленно закрывать доступ к источникам разнообразных мнений, кроме одного единственного, это будет означать, что это мнение ему пытаются "имплантировать" насильно, лишив права сделать выбор самостоятельно.
Неважно, что в последнем случае можно понимать под "мнением": религиозные или наоборот, антирелигиозные взгляды, определенную партийную программу — если это преподается ребенку, как единственно верное или вообще единственно существующее мнение, а доступ к альтернативной информации ограничивается, следует считать это духовным насилием. Когда такой ребенок вырастет, он вполне вероятно почувствует себя неполноценным, духовно "инвалидизированным", поскольку по независящим от него самого причинам оказался несведущ в том, в чем сведущи его сверстники.
Другой неблагоприятный вариант: переведя свой "комплекс неполноценности" в "комплекс превосходства", такой подросток имеет дополнительную причину стать фанатиком, или наоборот превратиться в циника, уже сознательно и окончательно отвергнув общество, как "кладезь греха", либо как "сонм низших существ". Эта трансформация является своего рода "психологической защитой", однако нетрудно догадаться, что такие люди с большой вероятностью пополнят ряды политических экстремистов либо преступников-ницшеанцев.
Итак, проблема духовного насилия над детьми вырастает в серьезную проблему безопасности всего общества, впоследствии вынужденного защищать себя от этих людей, когда они вырастут. Впрочем, даже не учитывая этого обстоятельства, общество не может закрывать глаза на проявления духовной депривации по причинам чисто морального свойства: не предпринимая шаги по изменению сложившегося положения, общество перестало бы уважать самое себя, потеряло бы привлекательность в глазах своих собственных членов. Привилегия быть частью такого общества неизбежно девальвировалась бы, грозя нации саморазрушением.
"Темные углы" сиротских приютов
Если мы окинем мысленным взором "темные углы" современной системы детского воспитания, то выяснится, что проблема духовной депривации детей даже не поставлена в повестку дня. Так, если мы возьмем систему усыновления, выясняется, что русские дети, отданные в усыновление иностранцами, фактически лишаются права быть русскими. Они получают иностранные имена, и их русское происхождение могут от них просто скрывать.
Такие дети лишены возможности учить свой родной язык, обучаться в русских школах и приобщаться к русской культуре. В результате они несут огромный моральный ущерб. Под предлогом якобы решения их "материальных вопросов" они лишаются доступа к культуре всемирного значения, и, безусловно, такие дети, когда вырастут и случайно узнают о своем истинном происхождении, не могут быть счастливы. Право выбора у них было искусственно отобрано под разными "благовидными" предлогами или вообще без всякого объяснения, и, созрев как личности, они рано или поздно осознают, что их права были серьезно нарушены.
Тут надо отметить, что практика сокрытия или насильственного изменения, с ведома или без ведома самого человека, его национальности прямо запрещена международным законодательством, в первую очередь Всеобщей декларацией прав человека. В статье 15-й Декларации дословно записано:
Article 15: "Everyone has the right to a nationality. No one shall be arbitrarily deprived of his nationality nor denied the right to change his nationality." (“Каждый человек имеет право на гражданство. Никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство".)
Мы специально привели эту статью Декларации и в английском варианте, поскольку термин "nationality" часто переводят на русский однозначно, как "гражданство", в то время, как в английском языке, являющемся основным для трактовки положений Декларации, это слово имеет гораздо более широкую семантику включая в себе такие понятия, как "национальность", "народ" и "гражданство". Переводя на более современный политический язык, в этой статье Декларации речь идет о недопустимости насильственного или путем сокрытия изменения или фальсификации личностного "идентити".
Таким образом, главный тезис нашей статьи — о недопустимости духовного насилия над детьми и ограничения их свободы выбора — просто в других выражениях повторяется в положении Декларации. Но духовное насилие — это именно то, что сплошь и рядом происходит с русскими детьми, когда их усыновляют иностранцы! О соблюдении прав ребенка на свой собственный духовный выбор в случаях межгосударственного усыновления в России никто даже и не вспоминает… Конечно, подобное нарушение гражданских прав маленьких членов общества не может продолжаться бесконечно.
Не может такая ситуация считаться удовлетворительной и с точки зрения интересов русской нации в целом, которая претендует на уважение в мире, как и самоуважение. Если мы рассмотрим, как решаются подобные вопросы у других наиболее достойных наций, мы увидим, что вопросы "иностранного усыновления", когда проблема этнической депривации ребенка стоит особо остро, находятся под жесточайшим общественным контролем.
Так, многие богатые японские и мусульманские семьи с Ближнего Востока были бы не прочь усыновить ребенка из США, однако на практике такие случаи практически не встречаются: юридическая практика США в этом вопросе при всем внешнем либерализме имеет однозначно запретительный характер. В Израиле — нееврейская семья не может усыновить еврейского ребенка в принципе, таких примеров просто не существует даже в единственном числе. Еврейские дети, усыновленные в период Холокоста христианскими семьями, в дальнейшем целенаправленными усилиями общественных и государственных организаций "возвращались" в лоно еврейской нации. Усыновление еврейского ребенка неевреем по канонам государственной религии Израиля совершенно незаконно, и не может быть признано, даже если совершено в соответствие со светскими законами любого государства.
Другие нации настаивают, чтобы в случаях, когда дети их граждан усыновлялись на территории иных государств, дети сохраняли бы определенные связи со своей страной, языком и культурой. Это доказывает, что наиболее достойные и современные нации полностью осознают важность проблемы духовной депривации молодого поколения для их собственного существования.
Преступная "гибкость"
Что же мы видим в российской практике усыновления? Американские специалисты, дающие консультации по поводу широких возможностей усыновления русских детей, отмечают лишь "гибкость" российской практики — читай отсутствие контроля и возможность все решать деньгами. Никакого упоминания об обязанности приемных родителей обеспечить ребенку возможность свободного духовного выбора мы не видим: таковых требований просто не выдвигается. Особенно сомнительным представляется право американских родителей на изменение русского имени ребенка — таким способом рвется часто его последняя связь с родной русской культурой.
А потом некоторые удивляются, почему именно по отношению к русским детям столь много случаев жестокости американских родителей. Объяснение может оказаться весьма простым: потенциальные родители, которые в принципе стараются приложить наименьшие усилия и возложить на себя наименьшую ответственность — усыновляют именно русских детей. По этой же причине многие американцы отказываются от идеи усыновить американского ребенка: слишком строгий контроль. Получается, что некоторые зарубежные приемные родители считают, что для них менее обременительно приобрести ребенка в России или на Украине, и именно это соображение ими руководит. Неудивительно, что именно такие типажи оказываются впоследствии замешанными в практике насилия и детоубийства.
То есть, отрекаясь от забот о духовной свободе русского ребенка, идущего в зарубежную семью для усыновления, мы увеличиваем всевозможные риски усыновления, в том числе и увеличиваем вероятность недостойного отношения к ребенку со стороны приемных родителей. Кто же в мире после такого нашего равнодушия будет русских уважать?
Кстати, на Западе консультанты по усыновлению открыто предупреждают семьи-кандидаты: стоимость усыновления ребенка белой расы стоит гораздо дороже, чем африканца или азиата! Вследствие этого русские дети становятся по всему миру настоящей "мишенью для атаки", а решить этот вопрос в рамках интересов самих детей при учете русских национальных интересов мешает неприкрытый лоббизм западных посольств…
Так, согласно имеющейся статистике за 2003 год Россия занимает 2 место по числу усыновленных в США детей (5,209 усыновлений), лишь немного уступая Китаю (6,859). И это при почти десятикратном разрыве между Россией и Китаем в численности населения и двадцатикратном в численности детей! Для сравнения: Индия поставила в США в том же году лишь 472 ребенка при своем более чем миллиардном населении! То есть, статистика полностью подтверждает скандальный характер коррумпированной российской системы усыновления, а также полное пренебрежение законодателя правами ребенка. Все это, как известно, происходит на фоне беспрецедентного роста экономического могущества страны...
Как исправить положение?
Обладая новым растущим потенциалом влияния, Россия вполне дозрела до возможности решать проблему "отказных" детей и сирот по-иному, чем это было в 1990-е годы. Россия также вполне в состоянии принять более активное участие в формировании соответствующего международного законодательства. В частности, стоило бы активнее участвовать в проходящих в рамках Гаагской конференции по частному международному праву (Hague Conference on Private International Law) консультациях по разработке международной конвенции по вопросам межгосударственного усыновления (Convention on Intercountry Adoption). Если этого не будет сделано под твердым общественным контролем, Россия может быть впоследствии втянута в договор, мало сочетающийся с интересами российских детей. Важно, однако, развернуть работу быстрыми темпами, чтобы продолжающийся и по сей день период вседозволенности в вопросах иностранного усыновления не вспоминался потом, как еще одной свидетельство национального позора на фоне бурно растущей экономики и "крепнущих вертикалей".
Наверное, пришло время поднять вопрос об усыновлении в России русских детей, или по определению РПЦ "детей русско-православного происхождения", и из ближнего зарубежья, а также — из стран со значительной русско-православной диаспорой, например из Израиля. При должной настойчивости российскому МИДу, думается, не составит труда договориться, чтобы русские дети без родителей предлагались на усыновление в Россию в привилегированном порядке. Такие договоренности сильно укрепили бы доверие между суверенными республиками СНГ и Россией, а за одно и поспособствовали бы улучшению имиджа многочисленных диаспор. Подобные усилия, наверняка, были бы встречены с пониманием и на Западе, где определенная часть общественности хронически обеспокоена положением с правами человека по всему миру.
Собственно, сами американские правозащитники давно и настойчиво обращают внимание международной общественности на существенные изъяны как американского законодательства, так и практики усыновления. Так, по законам США усыновленные дети не обладают статусом идентичным статусу биологического ребенка и соответственно — не имеют полных прав ребенка в отношении своих родителей. Это прямо противоречит первой статье Всеобщей декларации прав человека.
В духовное окормление усыновленных в США русских детей активно вовлечены протестантские объединения, воззрения которых часто далеки от понятия религиозной терпимости и продуктивного межцерковного диалога. Таким образом, при молчаливом согласии Москвы и РПЦ происходит массовое обращение усыновленных русских детей в инославие.
Большинство наиболее активно занимающихся усыновлением американских организаций имеют прочные религиозные корни. Например, еврейская община США категорически запрещает их использование для усыновления еврейских детей. Однако российскому МИДу, по-видимому, все равно, будут ли русские дети обращены в иную веру или сохранят свою идентичность. Непонятна также позиция РПЦ, которая спешит окрестить по первому зову детей явно нерелигиозных родителей, но при этом не проявляет никакой видимой активности, чтобы попытаться сохранить для нации отказных детей, которым может быть предстоит долгая разлука с Россией и своим народом.
Другая часто замалчиваемая юридическая проблема, касается русских детей, идущих на усыновление в США: 18 американских штатов из 50, а также столичный округ и 4 заморских территории в принципе не признают усыновления, совершенного по российским законам, а посему — и требований законодательства России по поводу судьбы усыновленных в США детей. Это значит, что приемные родители имеют полное право не выполнять даже те не небольшие подписанные ими в России обязательства, требуемые российским законодательством. Среди этих штатов, например такой крупнейший штат, как Нью-Йорк. Если даже приемные родители вначале жили в "послушном" штате, они в любой момент могут переехать в "непослушный", и тогда у России вообще не остаётся никаких правовых инструментов для того, чтобы гарантировать гражданские права маленьких русских и вообще каким-то образом отслеживать их судьбу.
Кроме всего прочего, по признанию самой американской прессы, Госдепартамент США смотрит сквозь пальцы на случаи детского трафика и похищения детей, если это совершается в национальных интересах США, реализуемых американским государством под эгидой "защиты интересов ребенка". Таким образом, перспектива улучшения положения в этом вопросе на американском направлении обещает еще долго оставаться призрачной, несмотря на все усилия высоких договаривающихся сторон.
Обоснованная альтернативность
Вопрос выбора оптимальной программы мировоззренческого воспитания в Российской школе, на наш взгляд, также тесно связан с реализацией прав личности на духовный выбор. Эта тема всплыла, в частности, в свете известного иска петербургской школьницы с требованием запретить преподавание в школе дарвинизма в качестве "безальтернативной теории". Истица мотивирует свое требование тем, что безальтернативное изложение теории Дарвина о происхождении человека унижает ее религиозные чувства. При том, что автор этих строк исключительно светский человек, мы в данном случае считаем требование альтернативности преподавания достаточно обоснованным. Хотя удовлетворять такую потребность было бы более естественно не через новые запреты, а, наоборот, через введение дополнительных предметов.
Таким образом, идея отделения школы от церкви нуждается в трансформации ее таким образом, чтобы ее реализация на практике не противоречила тяге личности к овладению альтернативными точками зрения. Безальтернативность подачи научного материала противоречит и самому духу науки, здоровое развитие которой только и возможно в условиях открытого идейного соревнования с другими концепциями мироустройства. В обществе, где стандартом стало широкая образованность личности в вопросах мировоззрения, чтобы быть "полноценной" а значит и "конкурентоспособной" личностью, человек по мере своего духовного созревания должен получать широкое представление о самых разнообразных взглядах на действительность.
Еще одной причиной тому, что никто не имеет право настаивать на безусловной истинности лишь одной "картины мира" или одной единственной системы моральных установок — является то, что современное русское общество не является идеологически единым. Настаивание же отдельных групп на том, что их картина мира или система моральных принципов имеет абсолютно универсальное и непререкаемое значение, может только привести русских к расколу.
Конечно, степень разнообразия мнений тоже может быть разная, и разные мировоззрения в русском обществе обладают разной степенью нормативности. Соответственно, и степень одобрения обществом знакомства еще не созревшей личностью с ними может быть разная: от поощрения до активной ингибиции. Общественный и государственный контроль не означает умаления значения родителей, религиозных и этнических групп в поощрении определенных мировоззренческих установок.
По этому поводу, Всеобщая Декларация прав человека прямо указывает на то, что "родители имеют право приоритета в выборе вида образования для своих малолетних детей" (ст. 26) — и такое внимание к, казалось бы, малозначительному пункту было неслучайно. Международное сообщество как бы пыталось предвосхитить размах и жестокость нарушений и заранее создать механизм предотвращения государственной политики насильственного отъема детей из "отсталых этнических групп" у их родителей, которая в разные периоды процветала даже в таких на первый взгляд "цивилизованных" странах, как Австралия и Израиль. Один пример: тысячи вьетнамских детей были похищены американцами у их введенных в заблуждение родителей и отданы на воспитание в протестантские и католические семьи в ходе операции "Бэбилифт". Природная русская мягкосердечность, конечно же, никогда не позволила бы нам поступать с детьми столь жестоким образом…
Свобода как основа русского политического консенсуса
Как сказано выше, для осуществления детского права духовного выбора следовало бы в школе знакомить детей как с основами научной картины мира, так и с основами религиозного мировоззрения. В любой ситуации было бы аморальным отбирать у подрастающего поколения возможность в будущем сделать свой собственный осмысленный выбор. Этот вывод тем более органичен для русского общества, в котором по поводу значения свободы человеческого выбора имеется широкий консенсус, объединяющий приверженцев, казалось бы, совершенно несовместимых идеологий. Консенсус настолько же важный, сколь редкий в последнее время, однако он совершенно неслучаен, если вспомнить о том, сколь важна тема "свободы" и "воли" в русской литературе, начиная с народных былин и заканчивая классиками…
В более широком, индоевропейском, контексте корень 'wol' означающий свободу выбора и одновременно проявление воли. Он встречается во всех группах индоевропейских языков, всегда имея значение, связанное с реализацией человеческого выбора. В староанглийском wyllan "желать"; в немецком wollen — "желать"; в готском waljan "делать выбор"; в санскрите vrnoti "выбирать, предпочитать", а также и varyah "быть выбранным"; в языке Авесты verenav — "желать, делать выбор"; в греческом elpis "надежда"; в латинском volo, velle "желать", церковно-славянское voljo, voliti "желать, волить", а также veljo, veleti "командовать"; в литовском velyti "желать, предпочитать" и pa-vel-mi "я хочу".
Наряду с этим напоминанием об исторической ценности для нас соответствующих культурных контекстов, не вредно также лишний раз напомнить, насколько свобода человеческого выбора важна для построения современной конкурентоспособной нации. Только личность, способная принять решение по своей собственной воле, может за него отвечать. В противном случае лишение человека свободы духовного выбора или понимания ценности такого выбора, превращает его в бездумного автомата, согласного быть пассивным наблюдателем, готового, чтобы кто-то другой брал за него ответственность и решал его судьбу. Построить на такой человеческой основе конкурентоспособную экономику и эффективную политическую систему, не говоря уже о воспитании современной динамичной нации, очевидно невозможно.
То есть, речь в принципе не может идти о том, какой идеологической начинкой пичкать ребенка: православной или исламской, националистической, социалистической или либеральной, а о том, чтобы в дружелюбном духе терпимости дать ему представление о разнообразии русского общества.
В тоже время, это не может означать полного плюрализма: уже по причине ограниченного времени знакомство с различными концепциями и мнениями должно быть сконцентрировано в основном на мейнстримовой части. Здоровый скептицизм и природный консерватизм ответственных людей, наше естественное желание снизить идеологические риски также подталкивает русское общество к поощрению идейного мейнстрима.
Такой подход также соответствует уважению мнения большинства: мало кто был бы рад, если бы вследствие недостаточно продуманной практики реализации прав ребенка произошло умножению числа сектантов и маргиналов. Кроме того, культура андеграунда умеет выживать сама часто более способна к самовоспроизведению, чем мейнстрим. Такой же способностью и притягательностью обладают и крайние политические точки зрения, так что особых усилий по искусственной поддержке разнообразия тут и не требуется…
Как видим, вопрос об эффективности "человеческого продукта" тесно связан с вопросом выживания русской нации в целом, а также с тем, насколько достойное место она будет способна занимать среди других наций. Соответственно, если мы хотим, чтобы с русскими считались, чтобы нация укреплялась, и число русских множилось, а не уменьшалось, мы обязаны предоставить русским детям свободу выбора, объяснив также её ценность и следующую из нее ответственность. И тогда можно быть уверенными, что, созревая, эти дети сделают свой выбор в пользу "русскости", поскольку мало на свете таких культур, где личная и коллективная свобода была бы в таком почете, как у русских, поскольку завоевана столь высокой ценой.
