«Газпром» нельзя считать транснациональной корпорацией и даже просто корпорацией в классическом смысле слова, поскольку им никто не управляет в интересах акционеров. «Газпром» решает исключительно те задачи, которые ставит перед ним государство.
Я думаю, неправильно также говорить о «Газпроме» как о каком-то «государстве в государстве», поскольку государство российское имеет все рычаги контроля над «Газпромом». Безусловно, войны вокруг Украины и Белоруссии имеют не только экономические причины, и «Газпром» — особенно в последнем конфликте с Белоруссией — реально выступал как агент государства, а не наоборот.
На мой взгляд, конфликт с Белоруссией носил именно межгосударственный характер. Возможно, это был конфликт между российским государством и корпорацией «Белтрансгаз». Но с российской стороны инициатором конфликта выступало, безусловно, государство. Если бы инициатором был «Газпром» как акционерное общество, то он имел бы возможность не только разжечь этот конфликт, но и заставить государственных чиновников его погасить. Однако в действительности мы видели, что и в украинском, и в белорусском случаях «Газпром» служил громоотводом, на который государство свалило ответственность за свою политику.
Таким образом, проблема государственно-зависимого «Газпрома» такова: он исполняет любую волю государства. «Газпром» по свистку меняет свой менеджмент, «Газпром» переезжает в Санкт-Петербург, «Газпром» повышает тарифы, «Газпром» выводит активы, «Газпром» покупает медиа-ресурсы и строит сети космической связи не для себя, а для государства. Это, разумеется, особый карман, в котором находится очень много денег для квазигосударственных проектов вроде «Наших» и т. д. Это богатый спонсор всех проектов власти. Но он спонсирует их не по собственной прихоти или желанию. На мой взгляд, ошибочно думать, что господина Миллера, формально возглавляющего «Газпром», готовят на должность президента.
Если посмотреть на ситуацию, сложившуюся в самом «Газпроме», то мы увидим главное: за последние годы (а за последний год — в особенности) произошел масштабный вывод активов из его структур. Сначала — на дочерний «Газпромбанк», в настоящее время — из «Газпромбанка» в «Газпромбанкинвест». Практически активы, полученные «Газпромом» в счет погашения долгов перед ним, поступают в распоряжение ряда физических лиц — на мой взгляд, это делается по заказу Кремля, но никак не наоборот.
Но можно ли считать нормальным, что «Газпром» функционирует как структура, подчиненная Кремлю? Почему премьер-министр Фрадков не может получить от «Газпрома» данные о добыче или объемах разведанных запасов? Потому, что он подчинен таким кремлевским структурам, которые стоят выше Фрадкова, и может игнорировать премьер-министра, а не потому, что Миллер «вертит правительством».
Что же касается экономики, то в настоящее время «Газпром» является самой большой газовой компанией в мире — с колоссальной трубопроводной сетью, с ежегодной добычей, оцениваемой почти в 500 миллиардов кубометров. И я повторю, что проблема «Газпрома» как хозяйственной структуры заключается в том, что он исполняет любую волю государства, фактически выполняет госзаказ по экспортным поставкам. Все новые обязательства «Газпрома», новые его партнеры, новые контракты по поставкам — всё это чисто правительственные проекты. Правительство укрепляет свой международный авторитет — как всегда, за счет «Газпрома». Улучшаем отношения с Китаем — тянем туда новый газопровод, а «Газпром» должен его каким-то образом наполнить — экономически это проигрышная, на мой взгляд, задача.
Тем не менее «Газпром» — это крупнейшая газовая компания. Правда, она имеет большие проблемы с внутренним экономическим балансом. При великолепной ситуации на внешнем рынке, куда она поставляет 185 миллиардов кубометров (примерно треть добычи), в пределах страны, потребляющей две трети «газпромовского» газа, дела обстоят далеко не так блестяще. И не только потому, что «Газпром» слишком много вкладывает в непрофильные активы, но и потому, что он не представляет собой корпоративной системы. Ведь любая крупная корпорация ориентирована на то, чтобы минимизировать издержки, повысить прибыль и дивиденды своих акционеров. «Газпром» же не интересуют никакие дивиденды. Его интересуют активы, которые так или иначе можно вывести из компании и «утилизировать».
Поэтому с экономической точки зрения самой острой проблемой «Газпрома» оказываются непроизводственные издержки. В настоящее время себестоимость добычи газа на Ямале составляет 14–17 долларов за 1000 кубометров, а цена транспортировки газа в среднюю Россию — около 9 долларов. Таким образом, себестоимость не превышает 23–26 долларов. А «Межрегионгаз», основной оператор «Газпрома» на внутреннем рынке, продавал этот газ потребителям по 47 долларов за 1000 кубометров. Но что парадоксально: реализуя газ по ценам, практически вдвое превосходящим себестоимость, эта структура, оказывается, работает в убыточном режиме!
Спрашивается, почему? Потому, что всю прибыль съедают накладные расходы: строительные, ремонтные и так далее. Цены на услуги окологазпромовских структур, монополизировавших эту нишу «вокруг трубы», безумно завышены. Но именно таким образом прибыль «Газпрома» и выводится на счета фирм, подконтрольных определенному кругу частных лиц. Поэтому возникает потребность в повышении внутренних тарифов — менеджмент «Газпрома» не видит своей прибыли в экспортных потоках. Возможности «отщипывать» за счет пересмотра экспортных контрактов нет, а требования со стороны «вертикали власти» не могут быть умерены. Как результат, у «Газпрома» стареют основные производственные фонды, уменьшается выработка, растут расходы, а никаких решительных действий по разведке новых месторождений и вводу в эксплуатацию новых скважин не предпринимается. Почему?
На это есть очень простой ответ. Как уже отмечалось, все сильнее стареет вся инфраструктура и «Газпрома», и жилищно-коммунального хозяйства. Но она была создана исходя из ценового баланса 1970-х–80-х годов. Сегодня этот баланс выглядит совсем иначе. Если «Газпром» станет активно вкладывать свои средства в освоение новых месторождений, газ будет стремительно дорожать. Поэтому «Газпрому» выгоднее в нынешних условиях до конца использовать стареющую систему, чем ее как-то модернизировать или создавать новую. Впрочем, это общая проблема всей российской экономики. Если бы нам было выгодно модернизировать производство, то удельное энергопотребление уменьшалось бы — точно так же, как оно уменьшалось на Западе. В России оно осталось на уровне 1991 года, а там упало за эти полтора десятка лет почти вдвое. Так что можно понять г-на Миллера, который не хочет вкладывать в добычу: сейчас ему это экономически невыгодно. И он не будет делать серьезных вложений, пока не изменится ценовая конъюнктура рынков или не будут введены какие-то жесткие государственные ограничители.
Несколько слов об интернационализации «Газпрома». Да, там есть акционеры-иностранцы. Но никакой сколько-нибудь заметной роли в управлении компанией они не играют — кроме, возможно, выбора каких-то субподрядчиков за рубежом: комплектующие, технологии для Баренцева моря и т. д. Это, по сути, мелкие, декоративные функции. По большому счету, никто за границей не будет входить в бизнес «Газпрома», зная, кто и как заказывает там музыку. За рубежом «Газпром» воспринимают как нерыночную, государственную, а потому недоговороспособную структуру.
Ни в Белоруссии, ни на Украине «Газпром» ничего не выиграл в результате известных всем «войн». В них не было прямого экономического интереса. И в том, и в другом случае это был чисто политический демарш. Если бы «Газпром» намеревался завоевать большую долю мирового рынка, его менеджмент в первую очередь думал бы о том, что самое уязвимое его место — это трубопроводная система. Мало того, что труба стареет и разваливается, Россия подходит к такому рубежу, за которым продажи трубного газа на экспорт становятся невыгодны и неэффективны. Так что стратегия развития заключается не в том, чтобы проложить новый трубопровод не через Польшу, а по дну Балтийского моря. Да, Польше нужно будет платить какие-то новые цены за транзит, но это микроскопические деньги по сравнению с теми финансовыми потоками, которые мы имеем на выходе.
За последние двадцать лет в мире произошел резкий сдвиг в технологиях транспортировки газа: трубопроводному газу стали предпочитать сжиженный. В целом в мире 29% трансграничных поставок природного газа уже осуществляется в форме сжиженного газа. В Японии и Южной Корее только 12% импортируемого газа поступает по трубопроводной системе; остальные 88% — это сжиженный газ. В гонке за мировое лидерство в энергетической отрасли победит тот, кто может оперативнее и дешевле доставить необходимый ресурс потребителю. И здесь «Газпром» с его трубами выглядит крайне неповоротливо. Он практически никуда и никогда не сможет переориентировать свои экспортные потоки. Но если по какой-то причине мы не сможем продавать свои энергоносители, включая газ, в Европу, торговый баланс РФ сразу же станет отрицательным.
Ни одна страна в мире, кроме России, так не зависит так сильно от поставок одного сырьевого товара в один-единственный регион, а именно — газа в Европу. С этой точки зрения, конечно, наиболее адекватной стратегией «Газпрома» было бы резкое наращивание мощностей по сжижению природного газа с терминалами на Балтике, Северном и, может быть, Средиземном море. О Дальнем Востоке я пока даже не говорю. Это была бы самая правильная стратегия. Но её сегодня нет.
Насколько мне известно, в самом «Газпроме» есть руководители, склонные к тому, чтобы немедленно начать разработку и реализацию такой стратегии. Но фактически на эту тему наложено табу, поскольку официально объявлено, что необходимы трубы: необходим Североевропейский газопровод в обход Польши, необходима труба на Китай и т. д. Экономический эффект от реализации «трубных» проектов будет ничтожным. Но на эти цели будет истрачено гораздо больше средств, чем на все непрофильные активы! Поэтому есть все основания говорить о неэффективности «Газпрома» и о его растущей политизированности. Но не о том, что «Газпром» становится каким-то «государством в государстве». Такой, какова она есть сегодня, делает «Газпром» нынешняя государственная власть, в этом у меня нет никаких сомнений.
Статья написана по мотивам выступления на заседании Экспертного клуба ИНС «Газпром» и государство. Угрозы сырьевой корпоратократии в России».
