Как нам реорганизовать ООН

Накануне юбилейной сессии Генеральной ассамблеи ООН была широко анонсирована реформа этой главной международной организации современного мира. Но мировые лидеры разъехались, так и не совершив ничего исторического. Реформа была отложена, однако без нее ООН остается лишь малозначимой декорацией "игры без правил", которую ведут современные глобальные элиты.

Главная проблема ООН — дефицит авторитета. Она перестала быть площадкой, где встречаются миры, где стук туфли по трибуне отзывается дрожью или радостью во всем мире. Но она не приобрела иного авторитета в качестве представителя народов.

После "Холодной войны" ООН утратила функцию площадки, на которой выясняются отношения миров. Миротворческие операции ООН также оказались малоэффективны в новых условиях. В 1990-е годы Организация "правильно сориентировалась" и штамповала решения по Балканам, Сомали и другим "горячим точкам". Но с началом XXI века в глобальной элите наметился раскол между неолибералами (в США — республиканцы, в Европе — как правило консерваторы) и социал-либералами (в США — демократы, в Западной Европе как правило — социал-демократы). Этот конфликт определил всю драматургию мировой политики нового столетия.

В развернувшейся вокруг Ирака схватке аппарат ООН оказался на стороне социал-либералов. Месть американской администрации не заставила себя долго ждать. Если в одном из мировых штабов принимается решение найти компромат, он рекой течет на страницы газет и экраны телевизоров. В США популярны обвинения в сексуальных преступлениях (волна разоблачений такого рода обрушилась на чиновников ООН в 2002–2003 гг.). После оккупации Ирака, когда хусейновские чиновники стали давать любые нужные показания, американские "ястребы" получили возможность разоблачить коррупцию в программе "Нефть в обмен на продовольствие". Одно время речь шла чуть ли не об ООНовском "Уотергейте" (в злоупотреблениях был замешан сын Генсека Анана). Но затем было решено, что "отец за сына не отвечает", и униженный Анан остался на своем посту. Его влияние упало так низко, что проекты реформ Анана теперь никто не стесняется разносить в пух и прах. Анан готов был бы подписать любой проект реформы, да глобальные элиты никак не договорятся. Трудно быть марионеткой в руках двух кукловодов.

Накануне юбилейной сессии развернулась позиционная война вокруг американских предложений реформировать комиссии ООН (прежде всего правозащитную), но и эта реформа утонула в дипломатических коридорах. Силы противостоящих коалиций уравнялись, причем не только в ООН, но, похоже, по всему миру, даже в самой Германии — ядре социал-либерального блока. Не до реформы ООН теперь. Эти преобразования отложены, но не сняты с повестки дня.

ООН была детищем мировой войны и должна была сдерживать конфронтацию сверхдержав. Теперь эта тема не так актуальна — национальные конфликты растворяются в глобализации. Мир от этого не стал стабильнее, но старые методы урегулирования оказались малоэффективны. Взять, например, проблему терроризма. Спонсоры террористических групп не могут договориться на трибуне ООН, так как они не признаются в том, что используют в своих интересах контакты с террористами. Приходится договариваться негласно, демонстрируя с трибуны трогательную симпатию к противнику.

И, тем не менее, такая организация, как ООН, необходима по нескольким причинам.

Во-первых, глобализация создала новую международную реальность, в которой господствует право сильного, и это положение вызывает недовольство со стороны стран Третьего мира и части западной элиты, которая не склонна прибегать к оружию также часто, как техасские ковбои в боевиках. Нужно, чтобы агрессоры перед нанесением удара хотя бы попытались заручиться штампом ООН, одобряющим их действия. За это время можно попытаться их урезонить.

Во-вторых, глобальные проблемы (демографическая, ресурсная, экологическая и др.) — обостряются каждый день. Рано или поздно глобальное регулирование развернувшихся разрушительных процессов станет неизбежным. И это регулирование будет осуществлять либо новая мировая империя, либо федеративный орган, подобный ООН. Но чтобы стать источником мирового права, а не прикрытием права сильного, ООН должна приобрести авторитет, растерянный ныне почти до нуля. Иначе ее постигнет судьба Лиги наций, и на место ООН придет какая-нибудь новая структура. Однако авторитет ООН может быть восстановлен только в том случае, если большинство населения планеты признает (может быть, и ошибочно), что ООН представляет их интересы. Но для этой задачи необходима демократическая реформа ООН.

Принципиальная сторона реформы ООН упирается в реорганизацию Совета безопасности.

ООН бюрократична, а значит коррупционна. ООН недемократична, так как разные страны (не говоря о народах) имеют в ней неравные права. Наиболее очевидно неравноправие постоянных и непостоянных членов Совета безопасности. Оно унаследовано с 1945 г., когда мир был поделен на победителей, побежденных и колонии победителей. Соотношение сил со времен Второй мировой войны резко изменилось, права постоянных членов хотели бы приобрести потерпевшие поражение во Второй мировой войне Германия, Италия и Япония, которые уже давно стали уважаемыми членами мирового сообщества. Страны Латинской Америки и Африки также напоминают, что среди них нет постоянных членов Совбеза. Индия, которой в 1945 г. не было на политической карте, указывает на число своих жителей и достигнутые экономические успехи. Если удовлетворить все эти претензии, Совбез превратится в сейм Речи Посполитой, где каждый шляхтич мог наложить вето на общее решение. Известно, что Речь Посполитая была просто поделена по праву сильного между соседями.

Тогда, может быть, просто ликвидировать статус постоянных членов? При таком варианте позиция ООН будет зависеть от случайных раскладов голосов, от мелкого лоббизма.

Современному миру нужны структуры, регулирующие глобальные процессы под каким-то демократическим контролем, а не по указке глобальных корпораций. Нужен и работоспособный Совбез или иной представительный орган ООН. Значит, количество мест в нем не может не быть ограничено.

Обсуждение этой темы ставит "первых лиц" в неудобное положение. На встрече с Берлускони Путин вынужден был публично огорчить "друга Сильвио": Россия поддержит предоставление статуса постоянного члена Совбеза для Германии, а не Италии. Уместно спросить: а чем Германия лучше Италии (если не считать умения нашего президента говорить по-немецки, а не по-итальянски)? Был бы наш президент в юности резидентом в Италии — стали бы мы поддерживать Италию? Германофильство правителя — серьезный аргумент, но его трудно обосновать на международном уровне, и после такого заявлении несложно прогнозировать охлаждение отношений с Италией. Будет ли Германия благодарна Путину — зависит от исхода непростого политического кризиса в этой стране, вызванного итогами голосования 18 сентября.

Давка у входа в закрытый клуб постоянных членов Совбеза еще сильнее затягивает узел патовой ситуации в глобальной политике. А это чревато новыми авантюрами противников, отчаянными попытками добиться преимущества в позиционной войне.

Между тем вполне возможна реорганизация ООН, которая позволит ее структуре стать более демократической и работоспособной. Россия — слишком слабая величина в современном мире, чтобы добиться осуществления такой реформы, но она могла бы во всяком случае выдвинуть ее в качестве проекта и тем самым избежать сложных объяснений "между друзьями". Всегда проще отстаивать позицию, основанную на принципах, чем на сиюминутных компромиссах.

Структура ООН приобретет больший авторитет, если будет представлять все население мира, а не закрытый клуб держав. Трудно объяснить аргентинцам, почему постоянным членом Совбеза является Россия и, может быть, при хорошем раскладе для Латинской Америки, станет Бразилия. Бразилия ни в коей мере не представляет Аргентину. Тем не менее, обе они входят в институты, объединяющие государства Америки, например в организацию Американских государств (ОАГ). Существует несколько таких международных структур, включающих большинство стран мира: Евросоюз, ОАГ, СНГ, АСЕАН, Организация Африканского единства, Исламская конференция. Они представляют мир, их делегаты и должны заседать в Совбезе. Остаются и два государства — демографических гиганта, представляющие по сути самостоятельные цивилизации — Индия и Китай. Они также должны получить постоянные места в Совбезе.

Такая реорганизация управления ООН может привести к перестройке региональных организаций. Вполне очевидно, что Южная и Северная Америка должны иметь отдельное представительство. Свое региональное представительство должны получить государства, теперь не участвующие в работе региональных организаций. По разному может быть решен и вопрос о "двойном представительстве" стран, которые входят в две или три региональные организации (пример этого — Россия, которая является и ядром СНГ, и Тихоокеанской страной). Можно согласиться, что такое пересечение членства полезно, ибо укрепляет международные связи, служит мостом между цивилизациями.

Но главная проблема — демократическая перестройка ООН станет таковой по сути, а не по форме, если будет опираться на аналогичную демократизацию составляющих ее региональных объединений.

Глобализация стала вызовом демократии, поскольку национальные демократические механизмы оказались бессильны против транснационального бизнеса. Если под давлением населения в стране вводятся высокие социальные и экологические стандарты, капитал может выбрать более сговорчивую страну для размещения своих производств. В итоге, демократические лидеры вынуждены пересматривать свои социальные программы под давлением предпринимательских элит, вопреки выбору населения. Шанс для демократии могли бы составить региональные объединения, обеспечивающие контроль над межнациональными перетоками капитала. Моделью такого объединения должен был стать Евросоюз. Но "бунты избирателей" на референдумах против Европейской конституции показали, что жители не считают себя защищенными в условиях начала интеграции.

Вскоре после референдумов во Франции и Нидерландах мне довелось пообщаться с послом Бельгии в России В. де Вильмарсом, и он признал, что Европейская конституция носит бюрократический характер. Она является продуктом "европейских амбиций", то есть амбиций наднациональной бюрократии. Это и привело к забвению интересов простых людей, не получивших возможности влиять на происходящее хотя бы в тех рамках, которые существовали в национальных государствах Западной Европы. Отсюда — усиление протестной реакции.

В начале 1990-х годов, когда конструировались новые формы европейской интеграции, существовали две концепции Евросоюза: объединение наций и "Европа регионов", когда Евросоюз становится федерацией земель, составляющих страны. При такой ситуации базовой структурой Евросоюза становились бы не государства (например, Германия и Испания), а, скажем, Саксония и Андалузия. Согласимся, что простому человеку или гражданской организации легче достучаться до регионального центра, чем до столичного чиновничества. Однако, возобладала концепция объединения государственных структур, укрепления брюссельского аппарата, который контролируется национальными бюрократиями.

Население оказалось в начале века на перекрестке внутриевропейского переселения народов, товаропотоков и колебаний экономических показателей, вызванных интеграцией. Но простые граждане оказались выключенным из схемы принятия решений. Интересы обычного человека можно игнорировать. Протестные референдумы — повод задуматься, но, похоже, евробюрократы настроены проигнорировать и этот вызов. Тот же де Вильмарс уверен: "Бюрократическая, но не авторитарная конституция все-таки не умрет", референдумы будут продолжены. Таким образом, сосредоточив всю мощь предвыборного пиара и манипуляций, конституцию будут протаскивать "не мытьем, так катаньем". Иначе, по мнению посла, возникнет "дефицит амбиций в Европе" (какой кошмар!).

Боюсь, что также будут реформировать и ООН, которая останется бюрократической надстройкой, фиксирующей соотношение сил между амбициями узких элит. В этом случае авторитет ООН в мире окажется не выше, чем престиж Лиги наций накануне Второй мировой войны.

А ведь мир меняется. Кризис нефтяной экономики, изменения в сфере коммуникаций, рост новых средних слоев, финансовая неустойчивость, напоминающая канун Великой депрессии — все это тревожные сигналы для элит, руководящих современным миром. История подрывает под ними почву, как это было в преддверии краха феодального порядка. Новые культурные и технологические сдвиги не за горами, и государственные институты должны будут адаптироваться к ним либо погибнуть.

Мир стоит перед выбором. Первая возможность — развитие демократических механизмов как системы обратной связи между населением и элитой. Разумеется, современная "демократия" — это вспомогательное средство, она несовершенна и во многом иллюзорна. Выборы больше похожи на ритуал, чем на реальное волеизъявление. Но даже в таком виде демократия сохраняет свою ценность, ибо народ нужно хотя бы убеждать в правоте проводимой элитами политики.

Другая возможность более соответствует нынешним политическим тенденциям (хотя пока они обратимы). Глобализация поставила на повестку дня легитимизацию права сильного. Но либеральные элиты все еще не отказываются от демократической риторики. Это промежуточное положение может сохраняться, пока стабилен глобальный рынок. Но любые масштабные исторические сдвиги заставят делать выбор — или демократическая перестройка, наполнение риторики содержанием, или открытое выдвижение "амбиций" мирового господства тоталитарного типа. Предстоящие преобразования ООН могут стать сигналом для перестройки миропорядка в одном из этих направлений.