Сам факт существования непризнанных государств является национальной травмой для государственных образований, признанных международным сообществом. Существование Абхазии и Южной Осетии в их нынешнем виде — это не только свидетельство государственной несостоятельности постсоветской Грузии, непривлекательности ее этнополитической модели, но и запретительный шлагбаум на ее пути к евроатлантической интеграции. Государство, избравшее этноцентристсткую модель развития, не сможет получить европейскую прописку в принципе.
Существование Нагорного Карабаха (самого дееспособного непризнанного государства на постсоветском пространстве) — свидетельство политического провала независимого Азербайджана, который помимо собственно карабахской земли утратил свой суверенитет над пятью районами полностью и двумя частично. Неразрешенность армяно-азербайджанского противостояния также сужает возможности для маневра Азербайджана на европейском и американском театрах. Таким образом, инкорпорирование непризнанных образований их "Большими братьями" является приоритетной задачей для двух независимых государств Южного Кавказа. Задачей, куда более важной, чем экономическая модернизация и формирование внутриполитической конкурентной среды. Именно с разрешением проблемы отколовшихся территорий Тбилиси и Баку связывают свое вхождение в "цивилизованный мир".
Однако существует один политический факт в отношениях между признанными и непризнанными, который до сих пор фактически не анализировался политологами. В данном случае речь идет об идеологическом (и легитимационном) обеспечении процесса инкорпорирования "отщепенцев". На каких основаниях Южная Осетия и Абхазия должны быть включены в состав Грузии, а Нагорный Карабах снова "воссоединиться" с Азербайджаном? Какие исторические и правовые основания могут быть использованы для доказательства законности и справедливости грузинских и азербайджанских притязаний. Это вовсе не тождественно широко обсуждаемым проблемам статуса непризнанных территорий в будущем и статуса переговаривающихся сторон (должен ли Карабах быть самостоятельным от Армении участником переговорного процесса?).
Почему сегодня международное сообщество должно признать a priori целостность Грузии и Азербайджана, отказав в праве на целостность Сербии или Индонезии? Какие такие "особые" политико-юридические права есть у Тбилиси на Абхазию и Южную Осетию, а у Азербайджана на Нагорный Карабах? "Абхазия — это неотъемлемая часть Грузии" — лейтмотив выступлений грузинских политиков и экспертов. Но сколько лет непризнанная сегодня республика просуществовала в составе суверенной Грузии (не Грузинской ССР), а сколько времени — вне ее состава. Получается, что вне Грузии Абхазия находится 12 лет, а в ее составе была всего два года, из которых 14 месяцев (август 1992-октябрь 1993 гг.) пришлись на грузино-абхазскую войну.
"Карабах — это территория Азербайджана", — не устают повторять в Баку. Однако и здесь ситуация обстоят не лучше, чем у Тбилиси с Абхазией. 30 августа 1991 г. Верховный Совет Азербайджана принял Декларацию о выходе из состава СССР и независимости республики. А уже 2 сентября 1991г. была принята Декларация о провозглашении Нагорно-Карабахской Республики (НКР). Решение об образовании НКР было принято облсоветом Нагорно-Карабахской Автономной области (НКАО) и райсоветом Шаумяновского района. Если же добавить к этому фактическое обособление НКАО от Баку с 1988 года, то получается, что даже в состав Азербайджанской ССР Нагорный Карабах уже фактически (а не формально-юридически) не входил. А про независимый Азербайджан говорить и вовсе не приходится.
Так какие же аргументы есть у Тбилиси и Баку в пользу возвращения отторгнутых территорий? С первой группой аргументов спорить довольно бессмысленно, хотя время от времени к ним активно прибегает националистически экзальтированная интеллигенция двух закавказских республик. "Стержнем" этой аргументации является тезис об автохтонном происхождении грузин в Абхазии и в Южной Осетии, а азербайджанцев в Нагорном Карабахе, и миграционном происхождении абхазов, осетин и армян на указанных выше землях. В этом ряду и маркирование Южной Осетии как Шида Картли (внутренняя Картли) или Самачабло (земля грузинских князей Мачабели), идея о картвельском происхождении племен апсилов и абазгов, тезис об интенсивной "арменизации" Карабаха с помощью Российской империи со второй четверти XIX столетия, педалирование тюркского происхождения самого топонима "Карабах" ("черный сад").
Однако историко-этнологические экскурсы в прошлое Абхазии, Южной Осетии и Карабаха интересны как факты становления национальной историографии Грузии и Азербайджана. Они работают на фабрикацию новой этнонационалистической "партийности" в исторической науке и рассчитаны на массовое историческое сознание. Однако эта система аргументов имеет мало пользы для легитимации возвращения отколовшихся территорий на международном уровне. Здесь нужны аргументы более рационального — юридического характера. И Грузия и Азербайджан эксплуатируют тезис о территориальной целостности своих образований и нарушении этого принципа непризнанными государствами. Данный тезис принимается a priori. Однако его безупречность сомнительна.
На постсоветском Южном Кавказе было использовано две модели политической легитимации независимости. Армения избрала путь создания новой государственности. Армянская элита была единственной из всех республиканских элит Советского Союза, которая пошла по пути выхода из СССР на основе советского же законодательства (объявление о референдуме по вопросу о выходе из Союза за полгода и проведение всенародного голосования по этому вопросу). Постсоветская Армения не искала политической преемственности с Первой Республикой (1918–1920 гг.), подчеркивая при этом существование традиций национальной государственности у армян.
Азербайджан и Грузия пошли по другому пути — "восстановления исторической преемственности" и национальной государственности. 9 марта 1990 г. Верховный Совет Грузинской ССР принял Постановление "О гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии". Высший советский (!) орган власти Грузии дал политико-правовую оценку ввода частей Красной армии в 1921 г. в Грузию, квалифицировав его как оккупацию и аннексию. Фактически выход Грузии из состава Союза ССР начался до прихода к власти этнонационалиста З.Гамсахурдиа. 20 июня 1990 г. Верховный Совет Грузии признал незаконными все договоры и правовые акты, заключенные после "оккупации" страны в 1921 г. 9 апреля 1991 г. был принят "Акт о восстановлении государственной независимости Грузии". Таким образом, новая Грузия признавала себя правопреемницей Грузинской Демократической Республики образца 1918–1921 гг.
В августе 1991 г. Азербайджан заявил о восстановлении преемственности с первым азербайджанским государством — Азербайджанской Демократической Республикой (1918–1920 гг.). Таким образом, и Грузия, и Азербайджан перечеркивали всю правовую базу советского периода, регулирующую, в том числе, и проблемы территориального устройства.
Но фокус состоял в том, что в период независимости Грузии и Азербайджана их суверенитет не распространялся на Абхазию, Южную Осетию и Нагорный Карабах. Более того, во время независимости Грузии и Азербайджана территории нынешних непризнанных государств были ареной ожесточенной борьбы (военная экспедиция генерала Мазниашвили в Абхазию, разгон Абхазского Национального Совета). В течение двух лет своего существования АДР участвовала в конфликте с Арменией из-за Карабаха, Зангезура и Нахичевани. Несмотря на это, в Национальном совете Азербайджана работало 7 армян (2 представителя Гянджи и 5 — Баку). В июле 1918 г. была провозглашена независимость Нагорного Карабаха, избраны Национальный Совет и Народное правительство. Территория Карабаха Лигой наций и Парижской мирной конференцией была признана спорной.
Таким образом, независимые Грузия и Азербайджан — паттерны для современных государственных образований — были не в состоянии установить военный и политический контроль над Абхазией, Южной Осетией и Карабахом. Эту работу за них сделала советская власть. Такие основополагающие характеристики государства, как единая территория, границы были утверждены не благодаря военно-политической эффективности первого азербайджанского независимого государства — АДР, и первого грузинского государства- Демократической Республики Грузия (ДРГ) а действиями советских руководителей. Кавказского бюро (Кавбюро) РКП(б). Установление границ советского Азербайджана в 1921 г. и советской Грузии в 1920-1930-х гг. в дальнейшем определило представления их элит о естественных границах этих образований. Территориальные решения РКП(б)- ВКП (б) по Азербайджану и Грузии способствовали формированию новейшей азербайджанской и грузинской "воображаемой географии" (то есть массовых представлений населения о том, что есть его государственная и этническая территория).
Подобный опыт "внешнего" госстроительства и нациестроительства не был прерогативой Азербайджана и Грузии. Формирование "соборной Украины" в границах, начертанных на картах украинских этнонационалистов, было совершено Советским Союзом в период правления И.В.Сталина и Н.С.Хрущева. Тот же опыт был использован и для конструирования Литвы (с включением польского Вильно и немецкого Мемеля).
Но, отказавшись от советского территориального строительства (которое, безусловно, нельзя признать оптимальным), Грузия и Азербайджан сами загнали себя в ловушку, поставив под сомнение легитимность своего суверенитета и независимого развития. Фактически оба этих государства продемонстрировали двойной стандарт в легитимации своей национальной независимости. Мы рвем с советским прошлым, но территориальные приобретения того периода признаем. Между тем в законодательстве этих двух республик в 1918-1921 гг. не были закреплены автономные статусы Абхазии, Южной Осетии, Карабаха. Не шла в нем речь и о федеративном характере грузинского и азербайджанского государств. В 1918–1921 гг. на Юге Кавказа во всех без исключения государственных образованиях восторжествовала унитаристская модель, основанная на приоритете "титульного этноса"… и этнической иерархии. Ни к чему другому кроме как к межэтническим конфликтам такая модель привести не смогла. И все эти межэтнические конфликты были возрождены вместе с "восстановлением" государственности. Сделав ставку на унитаризм и этноцентризм в начале 1990-х гг., Грузия и Азербайджан спровоцировали и новую этническую конфликтность и уход в самостоятельное плавание Абхазии, Южной Осетии и Карабаха.
В августе 1990 г. был введен запрет на участие региональных общественно-политических сил в выборах в грузинский парламент, что закрывало дорогу к участию в общегрузинской политике осетинскому движению "Адамон ныхас", абхазскому "Аидгылара". Пойди тогда Тбилиси на разумный регионализм, два непризнанных государства на Южном Кавказе могли бы не возникнуть. Об этом автору не раз говорили влиятельные абхазские и осетинские политики и общественные деятели. Однако 11 декабря 1990 г. Верховный Совет Грузии принял решение об отмене югоосетинской автономии.
18 октября 1991 г. был принят Конституционный акт независимости Азербайджанской Республики, а 26 ноября того же года было принято Постановление об отмене автономии Нагорного Карабаха. Столице НКАО Степанакерту было возвращено тюркское название Ханкенди. Таким образом, Карабах был фактически исключен из правового пространства Азербайджана.
Таким образом, и в случае с отменой Юго-Осетинской автономии в Грузии, и в случае с аннулированием статуса Карабаха, Тбилиси и Баку сыграли на руку сторонникам сецессии. Лишение Южной Осетии и НКАО статуса автономии в составе соответственно Грузии и Азербайджана объективно способствовало институционализации непризнанных государств. Идея национально-государственной преемственности, положенная в основу легитимации постсоветских Грузии и Азербайджана, сыграла с ними злую шутку. Именно "возрожденческий" проект сыграл решающую роль в фрагментации этих образований и появлении непризнанных государств, для которых унитарная Грузия и Азербайджан не могли стать "своими".
Очевидно, что без пересмотра многих фундаментальных идейно-политических основ грузинской и азербайджанской государственности политику по возвращению "отторгнутых территорий" будет невозможно осуществить. На каком основании Карабах входит в состав Азербайджана? На основе решения Кавбюро РКП (б)? Согласимся, недостаточный легитимационный ресурс. Почему Абхазия входит в состав Грузии? Потому, что так захотело сталинское руководство? Но напомню, что после депортации северокавказских народов в 1943–1944 гг. части территорий Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии были включены в состав Грузии и находились там до 1957 г.. Не пойди Хрущев на территориальную реабилитацию репрессированных народов, спорили бы сейчас карачаевцы с грузинами по поводу принадлежности Карачаевска (в 1943–1954 гг.- Клухори), а кабардинцы — по вопросу о Тырнаузе.
