Наш "настоящий, не календарный" ХХI век ворвался к нам одиннадцатым сентября 2001 года (как, однако ускорилось время — прошлый, согласно Ахматовой начался аж в 1914-м). Первым же своим явлением он вдребезги сокрушил старый мир, мир, каким мы его знали, мир не то, что бы добрый, но, по крайней мере, со знакомым, привычным злом, хоть сколько-нибудь предсказуемым, мир успешной гуманизированной техногенной цивилизации, только что торжественно въехавшей в свое третье тысячелетие…….
Это был торжественный и славный выезд: уже сокрушена Империя зла, пугавшая третьей мировой войной всех людей доброй воли и трезвого рассудка; уже громогласно заявлено о конце (то есть венце) Истории, уже свободный человек торжественно водружал над всей ее многотысячелетней пирамидой светлое знамя гуманизма, уже брезжила вдали заря нового золотого (для золотого миллиарда) века…
Но еще не отзвучали фанфары миллениума… Как будто кто-то невидимый и всесильный ковырнул ноготком и весь этот мысленный конгломерат, вся эта немыслимая махина цивилизации задрожала и рассыпалась, открывая провал бездны, заглянув в которую, человек вдруг увидел себя снова маленьким и дрожащим, брошенным на самом краю вселенной, объятым вырвавшимся вдруг из бездны хтоническим ужасом древних…
И у ужаса этого был все тот же невидимый лик и все то же древнее имя — TERROR…
Старый мир уходил так же стремительно, как сползало довольство и самоуверенность с лиц, еще вчера привычно упакованных в свои костюмы, офисы и банковские счета… Воцарялся мир новый, с его новым, неведомым еще страхом… И за первым его ощущением приходило другое: как будто все это уже было когда-то, давным-давно…
Растерянная Америка, растерянный президент, носящийся (как дух над бездною) на правительственном самолете над царящим внизу хаосом, растерянные дикторы новостей, растерянные лица в метро… Растерянный мир…
Но прошли первые несколько дней, рассеялся первый дым от дымящихся развалин, и грошевая медь новостей заглушила безмолвный ужас и обычная суета растревоженного человеческого улья успокоила трепет… И зияющяя бездна, наспех залатанная рекламными щитами, отходила все дальше и дальше, и мир несся дальше, все так же кружась по своим торным дорогам и все как будто возвращалось на круги своя…
Но все же было ясно — мир этот, словно потерявший какую-то былую свою девственность, уже не будет таким, как раньше, будто что-то узрел он сквозь разорванную эту ткань и те зияющие пробоины в сознании — их уже никто не мог залатать…
Орел парит в зените небес
Стрелец и псы стремятся по кругу.
О вечное круговращенье созвездий,
О вечная смена времен года,
Весна и осень, рожденье и умиранье!
Бесконечный цикл от идеи к поступку,
Бесконечные поиски и открытия
Дают знанье движения, но не покоя;
Знанье речи, но не безмолвия;
Знанье слов и незнанье Слова.
Знанье приводит нас ближе к незнанью,
Незнанье приводит нас ближе к смерти,
Ближе к смерти, не ближе к Богу.
Где Жизнь, которую мы потеряли в жизни?
Где мудрость, которую мы потеряли в знанье?
Где знанье, которое мы потеряли в сведеньях?
Циклы небес за двадцать столетий
Удаляют от Бога и приближают к Праху.
Что-то было главным во всем этом кошмаре, что-то было действительно важным. Будто кто-то невидимый занес и опустил свой серебряный серп над миром и отсек часть его, его крайнюю плоть и мир, очнувшись на мгновение, вскрикнул…
Тьма, тьма, тьма. Они все уходят во тьму
В пустоты меж звезд — пустое в пустое.
Полководцы, банкиры, знаменитые писатели,
Меценаты, политики и правители,
Сановники, председатели комитетов,
Промышленные магнаты и мелкие подрядчики — все уходят во тьму;
И темны Солнце и Луна и "Готский альманах",
И "Биржевая газета", и "Справочник директоров",
И холоден дух и действовать нет побуждений
И с ними уходим мы все на тихие похороны,
Похороны без покойника — ибо некого нам хоронить…
Один знаменитый композитор-авангардист, склонный к масштабным действам, назвал происшедшее в Нью-Йорке — самым грандиозным в истории перформансом… Кто его осудит? Он лишь высказал то, что видел всякий, но боялся признаться себе… Как в свое время великий насмешник Ницше, посмевший сказать слова, которые всякому били в лицо из любой витрины, из ежедневной газеты, из каждого образа этого мира: — БОГ УМЕР…
"Зачем нам ХХ век, если есть уже ХIХ век?" вопрошал Поэт, век, который (как уверял он же) перепутал "Бог умер" с "Буги-вуги"… А зачем, скажите, нам век ХХI? Затем ли только, чтоб, наконец, расплатиться по всем его счетам? Не все ли тоталитарные национал-патриотические проекты века ХХ нашли свое глобальное воплощение в бессмертных идеях ваххабизма? И не все ли поиски его либерального гуманизма увенчались в Новом мировом порядке Американской мечты?…
…Что там за звуки с небес
Тихий плач материнский
Что там за орды несутся
По иссохшей безводной равнине
Коей нет ни конца и ни краю
Что за город там над горами
Рассыпается в лиловом небе
Падают башни
Иерусалим Афины Александрия
Вена Лондон
Фантом…
Мир испугался и испугался всерьез. Удар был раcсчитан точно, по самой уязвимой, самой гордой, самой сладостной его точке — по его самолюбию. По "самому совершенному из обществ", самому гордому из городов, самой надменной из его башен. Пощечина, полученная на глазах всего мира, страх и бессилие, позор, ответом на который могла быть только ярость и месть. Маятник зла качнулся и тут же понесся обратно, накаченный энергией новой обиды, нового зла и новой ненависти…
Могло ли быть иначе? Когда-то, еще 200 лет назад, обратив свой проницательный взгляд на Америку, Пушкин написал: "С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую подавлено неумолимым эгоизмом и страстью к довольству (comfort); большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; талант, из уважения к равенству, принужденный к добровольному остракизму; богач, одевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбить надменной нищеты, им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами" За прошедшие 200 лет с рабством негров стало получше, с образованностью и свободой — похуже, в остальном мало что изменилось в Америке.
Когда-то первые переселенцы со Старого Света шли на Запад, огнем и мечем проходя по девственной, дикарями населенной земле… Спустя четыре столетия, их потомки шли обратно, всю техногенную мощь Света Нового обрушивая на первобытный мир Востока. "Конец истории" плевал огнем в свое Начало, неся ему Страх и Трепет…
Запылала древняя, как сам мир, земля…. Запылали Афганистан и Ирак, запылал древний Вавилон с развалинами библейской Башни-Зиккурата, запылал Багдад, город мира, запылали Тигр и Евфрат… А невидимый Эдем, откуда брали они свое начало, был все так же недостижим, как и в первый День изгнания…
…Возвращается мрак; но теперь я знаю
Что каменный сон двадцати столетий
Был прерван качанием колыбели,
Что ныне зверь, дождавшийся своего часа,
Ползёт в Вифлеем к своему рождеству.
Писал Уильям Батлер Йейтс в своем знаменитом "Втором пришествии". Писал так, как свойственно поэтам, лишь то, что видел своим пророческим зрением…
Так что же было сказано нам в тот день 11 сентября 2001 года? В День Усекновения главы Иоанна Предтечи? Перед самым началом нового индикта, на самом рубеже новой эры, 3-го тысячелетия от Рождества Христова?
Свидетелями чего мы стали? Что увидели? Воплощенный сон Голливуда? Первый Перфоманс Милениума? Дикую пляску Иродиады? (Удивительно, но недавние взрывы в Лондоне прозвучали тоже в день Иоанна Предтечи, день его рождества).
Так что же услышали мы 11 сентября 2001 года? Последний Глас вопиющего Пророка?
Угрожающий рык Великого Зверя? Грозный Трубный Зов Ангела?
Страх и трепет старой тщеславной души, все еще думающей скрыться от окликающего ее Божьего гласа за последним кустиком мировой пустыни…
В статье цитируются стихи Т.С.Элиота и У.Б.Йейтса в пер. А. Сергеева и С. Степанова.
