Сознание современной патриотической оппозиции в определяющей степени сформировано ситуацией 1990-х годов, когда быть подлинным патриотом с неизбежностью означало быть в оппозиции.
Что значит "быть подлинным патриотом"? Очень просто, это значит считать, что нет и не может быть большей социальной ценности, чем ценности абсолютного суверенитета России. На этой простой основе и произошло стихийное объединение всех сил, обобщенно названных "красно-коричневыми". В 1990-е годы было реальное ощущение и осознание того, что власть в России выражает интересы кого угодно, но только не самой России.
И у большинства патриотов возникло устойчивое убеждение, что изменить ситуацию можно только путем радикальной смены правящего политического класса, то есть путем революции. Это убеждение объясняло затянувшиеся надежды на "второй номер" на президентских выборах, на неизбежную победу КПРФ. Но наиболее адекватными духу времени были те, кто выразил эту точку зрения до конца, кто откровенно призывал к революции, учитывая при этом новые исторические условия и эклектичный характер всей оппозиционной идеологии — НБП, являвшееся не столько политическим, сколько духовно-эстетическим феноменом…
Когда сама государственная власть в тот "веймарский" период русской истории пыталась неожиданно разворачиваться в сторону русских национальных интересов, это сразу казалось заведомым обманом, временной уловкой, рассчитанной на полных идиотов. Как может власть, расстрелявшая русскую реакцию в октябре 1993 года, сама стать русской? Ну ввел Ельцин войска в Чечню, так ведь ради собственной власти! Ну развернулся Примаков над Атлантикой, так ведь ради собственного пиара! Возрождение России пройдет без них, они здесь будут ни при чем, точнее сказать, они не должны быть здесь при чем, они — враги, враги, потому что выступали за "Перестройку" и "Реформы". Точка.
Это сознание, хоть и сильно поколебленное событиями последних лет, продолжает господствовать в нашей патриотической оппозиции, собственно, оно и делает эту оппозицию оппозицией, а не движением вообще. Эта оп-позиция сложилась в самостоятельный политический класс, класс патриотической оппозиции. Основным рупором этого класса остается газета "Завтра", одно время поддержавшая начинания Путина, но вовремя осознавшая, что тем самым теряет свою аудиторию. Ту аудиторию, которая создана газетой "Завтра", видимо, самым объективным и самым достоверным источником информации о мире. Ну и что, что Радуева и Масхадова нет в живых? Ну и что, то что Гусинский и Березовский объявлены в розыск? Ну и что, то что Ходорковский сидит в тюрьме? Ну и что, то что Армии вернули красный флаг, а стране гимн Александрова? Ну и что, то что вот уже пять лет можно говорить о национальных интересах России, не будучи обвиненным властью в "фашизме", потому что сама власть больше всех о них говорит? Ну и что, то что Кремль не пустил в Думу Яблоко и СПС, да еще при этом создал "Родину", дабы у всех не-красных патриотов была своя партия?
Раз эта власть была назначена прежней, раз ничего сразу и во всех революционных масштабах не изменилось, значит не изменилась и сама власть. С этой властью, с этим по определению антинародным режимом — никаких контактов, никакого сотрудничества быть не может. Жирная точка.
Подобная — радикально-патриотическая — позиция будет существовать всегда, она даже несет определенную миссию, необходимую социальную функцию камертона, чистого, обнаженного радикализма, уважаемого, потому что предсказуемого. Ведь есть же, в конце концов, какие-нибудь старообрядцы-бегуны, которые вообще отрицают всю русскую историю после Раскола 1666 года. Однако с теми же старообрядцами, архетипическими национал-радикалами русской истории, происходит весьма интересный процесс: в 1990-е годы их политический статус был равен нулю, сейчас либеральная пресса проявляет к ним повышенный интерес. Почему? Потому что, как пишет Александр Солдатов в газете "Московские новости", "историческая оппозиционность старообрядчества, его стремление держаться подальше от власти обеспечивают ему симпатии либеральной интеллигенции — которая так или иначе влияет на формирование общественного мнения".
Больше того, в той же газете выражаются надежды, что возможно, старообрядчество наконец скажет — от имени тысячелетней традиции — свое весомое слово о том, "как нам обустроить Россию". Дело не в либералах, готовых теперь протянуть руку кому угодно, даже патриотам, лишь бы вернуться во всем своем революционном объеме, дело в самих старообрядцах, а также во всей патриотической оппозиции, способной ради немедленного воплощения своих надежд пойти на союз с либералами.
Сознание свой оппозиционности, маргинальности, гностическое отрицание данной де-факто власти в определенный момент конвертируется в отрицание власти как смысла и содержания своей позиции. Опознание общего врага как выразителя определенной позиции закрепляется на этом выразителе независимо от того, что он выражает. Использовать подобное сознание в борьбе с этим субъектом — не стоит затрат и весьма эффективно. Это и есть основное know how оранжевой революции. Зачем раскачивать ленивую либеральную интеллигенцию и трусливых мелких лавочников, если уже есть целая армия готовых героев, для которых свергнуть "антинародный" или, будем обновлять свой язык — "кровавый" — режим, это смысл жизни?
Казалось бы, власть понимает эту ситуацию, понимает и смешивает врагу все карты: у профессиональных патриотов должно быть все меньше аргументов против режима, более того, многие из них уже давно должны быть готовы сотрудничать с властью, осознать ее качественное преображение. Однако не получается. Конечно, виноваты все эти лидеры "духовной оппозиции", для которых борьба с властью в России стала важнее, чем борьба за саму Россию.
В отличие от них мы были уверены, что эволюция политической линии власти конца 1990-х — начала 2000-х годов, это именно эволюция, то есть постепенный переход от последовательного либерализма к последовательному патриотизму. Эволюция предполагает движение, изменение, перманентное преображение, да, тихое, спокойное, цивилизованное, но все же — изменение. И мы ошиблись: эволюционный процесс на каждом своем этапе порождает отдельные виды и подвиды, которые сами по себе являют тупиковые пути развития, но зато фиксируют частные стадии общей эволюции.
Оказывается, за период напряженной эволюции РФ-идеологии сложился целый класс новых патриотов, патриотов правящего класса, идеология которых может быть названа "патриотизм-РФ". Безусловно, патриотизм-РФ является зеркальным отражением идеологии "патриотической оппозиции". Главная хитрость здесь заключается в том, что если вечно оппозиционные народно-патриоты говорят, что все в стране плохо, то защитной реакцией здорового патриотизма-РФ должно быть утверждение, что все в стране хорошо.
Будучи контрарными по отношению друг к другу, эти позиции равно ложны в своей изначальной посылке. Патриотизм-РФ — это патриотизм всех тех случайных и временных форм, в которые обернулось российская государственность после распада СССР. Патриоты-РФ считают, что история России началась в 1991 г., а точнее сказать, что именно с этого момента Россия вошла в наивысшую фазу своего исторического существования (кто не согласен, тот фатальный неадекват, до свидания), когда Россия обрела свои подлинные исторические границы, когда Россия вернула себе свой подлинный национальный флаг, когда каждый, кто живет в России, почувствовал себя гражданином свободной и великой страны (а если не почувствовал, тоже до свидания, горбатого могила исправит).
Патриотизм-РФ в отличие от "красно-коричневого" патриотизма вечно оппозиционных народнопатриотов можно назвать либерал-патриотизмом, или еще благороднее — либерал-консерватизмом. Однако описание этого явления в идеологических терминах не совсем возможно, потому что здесь нет идеи, здесь есть только констатация факта — есть государство, оно хорошее, другого не будет.
Идеальным воплощением РФ-патриотизма является движение "Наши", коллективный артефакт общей работы всего политического класса РФ-патриотов. Сам по себе проект движения, созданного специально для подавления возможных оранжевых бунтов и курируемого государством, безусловно, необходим. Но вот в чем проблема: его реализация ни в коей мере не зафиксировала реальное изменение в идеологическом сознании власти после известных событий на Украине. Государство заявило: оно сделает все, чтобы остановить "оранжевую чуму", но оно само меняться не будет, незачем, все в нем и так хорошо: пресловутая "монетизация", проведенная с грохотом и треском сразу после оранжевой революции в Киеве, стала подтверждением этой позиции.
Движение "Наши", которое самим фактом своего существования обрекалось на обвинения в "фашизме" со стороны либеральных медиа, не нашло ничего лучше как назваться "антифашистским", из чего следует, что "угроза фашизма" остается для России главной со времен первых работ Александра Янова. В качестве основного антипода "Наши" выбирают в основном НБП, обвиняя ее в "фашизме", в то время как весь фашизм партии Лимонова остался далеко в 1990-х. Ссылка на то, что символика нацболов похожа на нацистскую и что друг друга они любят величать "партайгеноссе", выводит обвинение за пределы всякой концептуальности, низводя на уровень дешевой журналистики.
После этого всего ожидать, что "Наши" составят какой-нибудь реально осмысленный национальный авангард все равно, что ждать того же самого от общества любителей охоты, где, в отличие от "Наших", хотя бы учат стрелять и точно расписано — в кого стрелять. Однако выстраивание своей позиции на отрицании НБП весьма закономерно для "Наших", ведь именно таким образом выстраивается вся идеология РФ-патриотизма.
"Наши" и НБП — это два полюса единого политического пространства современной России, они нужны друг другу больше, чем мы с вами нужны им, у них есть нечто общее: они оба не знают, чего хотят, они оба несут в себе свой собственный идейный хаос, и обмениваются элементами этого хаоса в строгом соответствии с одним-единственным правилом: мы всегда за власть — вы всегда против власти.
С откровенным желанием помочь "Нашим" автор этих наблюдений устроил с Борисом Якеменко (братом Василия) встречу на своем Византистском Клубе. Кого же еще мог так интересовать лидер нового движения, как не непосредственных врагов — нацболов, составивших основное ядро ехидной и шумной аудитории. "Какие Вы можете назвать основные достижения существующего режима?" — язвительно спросил один из присутствующих партайгеноссе у комиссара Якеменко. Ну что бы Вы ответили на этот вопрос? Что бы Вы ни ответили, Ваш ответ будет достаточно предсказуем, если Вы не РФ-патриот. Борис Якеменко быстро ответил: "монетизация льгот". Реакция аудитории была адекватна ответу. После этого помочь движению уже никак не получалось. Оставалось уйти в себя и думать о вечном.
Вскоре после этого я имел возможность общаться с одним достаточно важным представителем режима, имеющим отношение к созданию "Наших". Разговор зашел о проблемах восприятия этого движения и я, естественно, указал на этот случай. "А что, — удивленно и где-то сердито заметил он, — разве не понятно, что каждый современный русский консерватор должен считать монетизацию льгот безусловным достижением нынешнего режима?!"
Патриотизм-РФ принципиально не собирается оправдываться перед НБ-патриотизмом "духовной оппозиции", он просто называет проблему решением, а вопрос ответом. Какая самая главная претензия к режиму со стороны даже трижды сочувствующих ему патриотов? Экономическая программа, продолжение монетаристских реформ Гайдара-Чубайса. Но это для нас. В логике РФ-патриотизма эти реформы имеют сугубо консервативную, национально-оздоровительную природу: оставленное без льгот и средств население должно неизбежно повысить свою трудоспособность, за отменой пенсий повысится рождаемость, ибо кто-то должен содержать людей в старости… Этот экономический социал-дарвинизм, апологеты которого не стесняются употреблять это словосочетание в отношении своей позиции, в патриотизме-РФ спокойно сочетается с политическим администрированием как стилем правления.
Зачем, — обращаюсь я к создателям "Наших", — зачем плодить новую комсу из аполитичных карьеристов, если по всей стране давно уже есть сотни и тысячи готовых молодых комиссаров, мечтающих здесь и сейчас умереть за Родину, но они разбросаны по разным группировкам, в том числе и откровенно нацистским? Перевербуйте их — и тем самым вы не только станете реальным движением национального авангарда, но еще и обессмыслите существование этих группировок. Но — для этого им надо понравиться. А разве власть не должна ставить своей целью понравиться своему населению? И в полном соответствии с презрением "духовной оппозиции" к власти, патриоты-РФ отвечают: с этим по определению невменяемым избирателем никаких контактов, никакого сотрудничества быть не может. Жирная точка.
Относясь друг к другу как к наиглавнейшему историческому врагу, оба политических класса российского патриотизма неуклонно готовят неизбежный русский Майдан. Первые — тем, что требуют больше, чем могут вторые. Вторые же — тем, что не делают даже того, что могут. В такой ситуации всегда выигрывает третий.
