Поводом к написанию этой статьи послужили недоумения моих западных друзей. Когда до Европы дошла приливная волна скандала, связанного с блокированием вступления крупнейшей российской социал-демократической партии — "Родины" — в Социнтерн, многие европейские социал-демократы засыпали меня вопросами о том, что же происходит у нас в России с социал-демократией. После первого десятка международных телефонных звонков я понял: без статьи не обойтись.
Западных социал-демократов, насколько я понял, волнует не столько конкретный скандал с партией "Родина", сколько общий вопрос — как это вы в России беретесь соединять в одном проекте социал-демократию и национализм? Реакции при этом, в зависимости от страны проживания, довольно разные.
Английские лейбористы говорят: "Да, у нас тоже многие так думают. Хотя, вообще, это у нас не принято. Но все-таки, действительно, я не понимаю, почему я, чья семья живет в Лондоне уже 400 лет, должен платить такие же налоги, как и люди, которые приехали в Лондон 5 лет назад. Но ты знаешь, у нас это не принято. Хотя мы вас хорошо понимаем. Ну, и ты знаешь, у нас взрывы были недавно. Но вот французы, они ж все равно не поймут. Ну, как им это объяснить?"
Французские социалисты, наоборот, возмущаются: "Что эти ребята у вас в "Родине" себе позволяют? Как можно добавлять к социал-демократическим ценностям национализм? Это что, национал-социализм будет?! Мы нацистам руки не подаем. Наша молодежь с ними на улицах дерется!"
Немецкие и шведские социал-демократы сначала демонстрируют понимание в манере, очень похожей на англичан, а потом говорят, что публично поддержат французов. "Потому, что одно дело — мое личное мнение, а другое — линия партии. Ну, в общем, ты, старик, меня понимаешь".
В общем, я понял, что эта проблема стоит у них очень болезненно. В точности как и у нас в России. С одной только разницей. Европейские социал-демократы худо-бедно могут обойтись без националистической прививки к социал-демократии, а российские — нет.
В первую очередь, не могут русские социал-демократы обойтись без патриотической идеологии просто потому, что в ином случае перестанут они быть реальными политиками, став чисто кабинетными теоретиками-утопистами. Потому что в сегодняшней России просто отсутствует электорат, разделяющий социал-демократические воззрения, и при этом не являющийся патриотически-ориентированным.
То есть электорат такой, конечно, присутствует. Но электорально он не значим. Этот "чисто социал-демократический" электорат теряется внутри 10% либерально-ориентированных граждан. Все попытки выходить в России на выборы с "чисто социал-демократическими" лозунгами неизбежно заканчивались позорным провалом. В этом основная причина кризиса и развала всех российских партий, имеющих в своем названии слово "социал-демократический". В самом деле, зачем избирателю с либерально-западническими убеждениями голосовать за социал-демократическую партию, когда он может проголосовать за СПС или "Яблоко"?
Партии же, в названии которых слово "социал-демократический" может и отсутствует, но которые реально идут по социал-демократическому пути, такие как КПРФ, "Родина" или НБП, давно поняли, что в России "чистая социал-демократия" невозможна. И потому они имеют значительную поддержку населения на выборах, как мы это видим в случае КПРФ и "Родины" или, по крайней мере, обладают, как НБП, большим числом активистов.
Более того, как это ни странно, но именно сочетание социал-демократических и патриотических ценностей явилось одной из важнейших причин победы на выборах "Отечества", "Единства" и "Единой России". Можно сказать, что в России давно образовалось классическое "молчаливое большинство". И это большинство исповедует сочетание социал-демократических ценностей с патриотическими.
Подавляющее большинство нашего народа стремится к высокому уровню и качеству жизни для всех. Оно, это большинство, считает недопустимым и аморальным тот уровень социально-экономического неравенства, который мы наблюдаем в сегодняшней России. Люди желают сохранения всех социальных гарантий, доставшихся нам от Советского Союза, требуют национализации стратегических отраслей народного хозяйства, желают усиления государственного вмешательства в экономику, поддерживают идею сильного государства.
Вместе с тем, те же люди желают сохранения выборности властей всех уровней и других демократических процедур, требуют соблюдения гражданских прав, поддерживают идею рыночной экономики и частной собственности. Считая компрадорско-сырьевые капиталы воровскими и неправедно нажитыми, эти люди вполне лояльно и дружелюбно относятся к мелкому и среднему бизнесу.
Если это не социал-демократия, то тогда я не знаю, что считать социал-демократией. Однако эти же люди требуют проведения сильной внешней политики, хотят того, чтобы российское государство защищало права русских, русскоязычных и русского языка в сопредельных странах, считают, что интересы России гораздо важнее интересов других государств, и уж тем более, важнее любых общечеловеческих ценностей. Эти люди хотят, чтобы Россия защищала интересы своих граждан за рубежом так, как это делают Соединенные Штаты, т.е. вплоть до вооруженной интервенции. Они любят повторять известный афоризм о том, что у России нет других друзей, кроме собственной армии и флота. Они хотят значительного укрепления наших вооруженных сил, правоохранительных органов и спецслужб. Они продолжают ругать советскую власть за то, что она в свое время "слишком много помогала всяким слаборазвитым странам". И в этом отношении они являются классическими умеренными правыми националистами и государственниками в духе американских правых республиканцев или британских консерваторов.
Более того, эти же люди крайне недовольны наблюдающимся в последние 10–15 лет усилением позиций северо-кавказских и закавказских диаспор в России. Эти диаспоры в частных беседах подвергаются жесткой критике. Их упрекают в агрессивности и экспансионизме. Многие считают, что представители диаспор ненавидят и презирают русских и других коренных жителей России. Большая часть этих людей выступает за борьбу с нелегальной миграцией и жесткие ограничения миграции легальной. Таким образом, мы видим у нашего молчаливого большинства ярко выраженными не только умеренно правые взгляды, но и взгляды почти радикально правые в духе Ле Пена и австрийской Партии Свободы.
Наконец, все эти люди чрезвычайно миролюбивы. Они не желают ни восстаний, ни революций, опасаются гражданской войны, боятся резких перемен и предпочитают всему этому плавные и постепенные социальные реформы.
Такие взгляды разделяет практически весь российский электорат за вычетом 10% лиц, поддерживающих организации типа "Яблока" и СПС. Причины же, по которым люди голосуют за разные партии, относятся к совсем другой теме.
Впрочем, можно сказать и по этому поводу несколько слов. На сегодняшний день люди, голосующие за "Единую Россию" — это те, кто верит в то, что президент Путин реализует их убеждения на практике. Голосующие за "Родину" — это те, кто желает, чтобы Путин действовал более радикально, чем сейчас, те, кто хотел бы подтолкнуть его к таким действиям. Ну, и, наконец, те, кто голосует за КПРФ — это люди, либо никогда не верившие Путину, либо разочаровавшиеся в нем. Однако различие в отношении к Путину не мешает всем этим избирателям иметь почти тождественные убеждения.
На сегодняшний день для действующего российского политика не считаться с такими убеждениями своего народа — это плевать против ветра. Возможно, существуй у нас в России партия типа Французской Коммунистической, имеющая более чем 50-летний опыт многообразно-переменчивой промывки мозгов собственной членской и социальной базе в угоду очередным капризам "товарищей из Москвы", мы и могли бы в чем-то переубедить наш народ. А так — нет. КПСС умерла, а либералам народ верить перестал. Даже когда они проповедуют из телевизора.
Разумеется, в России есть политики, готовые плевать против ветра, такие как Чубайс и Хакамада. Но эти люди реально в российской политике не заинтересованы. Их интересует либо известность на Западе, либо возможность лоббировать свои интересы через коррупционные связи в исполнительной власти, либо вообще планы госпереворота.
Среди людей социал-демократических взглядов тоже встречаются люди, готовые плевать против ветра. Но их даже политиками назвать трудно. Люди, типа ненавидимого всем народом почти также как Чубайс, А.Н.Яковлева, или, к своему счастью, абсолютно неизвестному своему народу Б.С.Орлова, политиками не являются, оставаясь типичными представителями категории "пикейных жилетов".
Типичными же пикейными жилетами являются и левые социалисты (в основном троцкистского направления) типа Б.Ю.Кагарлицкого. Называю только его имя, поскольку все остальные его единомышленники еще менее известны своему народу, чем Б.С.Орлов. Эти товарищи считают, что националистические настроения навязываются трудящимся буржуазией для их отвлечения от классовой борьбы.
К чести Кагарлицкого и его единомышленников отметим, что они обладают сильным чувством самосохранения, в связи с чем не предпринимают никаких реальных попыток отучить помянутых выше трудящихся от буржуазного национализма. В противном случае их судьба была бы, по крайней мере, не менее печальной, чем судьба их предшественников, попытавшихся почти полтора века тому назад "пойти в народ".
Все остальные российские политики, в особенности, политики левых взглядов, как минимум, являются реалистами и считаются с убеждениями своего народа. Чаще же, являясь частью народа, они еще и разделяют его убеждения.
Это относится к руководству и активу КПРФ, "Родины" и ЛДПР. Как ни покажется это кому-нибудь удивительным, но схожих взглядов придерживается также руководство и актив "Единой России". А все публичные истерики типа: "Мы патриоты нашей Родины, но мы не националисты! Националисты являются чрезвычайно недостойными людьми!" следует относить к чиновничьим играм, на которые серьезному человеку не стоит обращать внимание.
Тех же взглядов придерживаются и руководители малых левых партий типа "Народной воли", Социалистической единой и Социал-демократической партий России. Что не мешает им, как мы видим, участвовать в инспирированной одной из башен Кремля травле "Родины", имеющей цель недопуска помянутой "Родины" в Социнтерн под соусом заведомо ложных обвинений в "шовинизме" и "антисемитизме".
Чрезвычайно пикантно слышать эти обвинения от А.И.Подберезкина или С.Н.Бабурина, известных, в свое время, несравненно более радикальными националистическими взглядами, чем Д.О.Рогозин или С.Ю.Глазьев. Противно слышать эти обвинения из уст Б.П.Гуселетова, имеющего в социал-демократической среде репутацию человека чрезвычайно морально нечистоплотного и нерукоподаваемого.
Особенно трогательно слышать обвинения партии "Родина" в шовинизме в связи с известным "антисемитским письмом", которое было подписано восемью бабуринцами и лишь двумя членами партии "Родина", утверждающими сейчас, что их подпись была поставлена под письмом без их ведома.
Впрочем, дело, как я уже говорил, вовсе не в скандале вокруг партии "Родина", а в сегодняшних фундаментальных убеждениях русского народа.
Эти убеждения стали массовыми в период Перестройки. В первые годы ельцинского правления они как бы отступили на задний план. Это не значит, что они перестали быть массовыми. Просто наш народ, поддавшись своей многовековой слабости — не верить самому себе, как бы на время отложил их в сторону, пытаясь убедить себя в правоте извергающейся с телеэкранов либеральной пропаганды.
По мере осознания большинством населения факта провала гайдаро-ельцинских реформ, эти убеждения снова вернулись на передний план народного сознания. Кульминацией этих народных взглядов оказалось самоопределение большей части молчаливого большинства в качестве большинства "путинского". Это еще не было явственно видно в 1999 г., но отчетливо проявилось в 2003. Моментом истины для наблюдателей оказался позорный провал либералов на парламентских выборах.
При этом надо понимать, что самоопределение русского молчаливого большинства в качестве большинства путинского не является неотменимым. Все зависит исключительно от того, насколько политика президента Путина отвечает и будет отвечать далее народным ожиданиям.
Фундаментальным здесь является совсем другой факт. Если бы гайдаровские реформы привели к существенному повышению уровня и качества жизни большинства русских, то взгляды этого большинства могли бы существенно сдвинуться в направлении к идеологии либерализма. Позорный провал гайдаровских реформ, напротив, привел к закреплению уже существующих социал-патриотических взглядов.
Если изначально эти взгляды возникли как попытка стихийного синтеза лучшего в уходящем советском прошлом с лучшим в надвигающемся "капиталистическом" будущем, то после провала "радикальных рыночных реформ", эти взгляды стали выражением массовых чаяний на альтернативное будущее России. На будущее, альтернативное позорной реальности, сложившейся в результате политики Ельцина и Гайдара.
Кстати, сложившаяся реальность могла быть гораздо более достойной, если бы Социнтерн, в свое время, поспособствовал бы разоблачению ельцинского режима, а не дал бы ему молчаливую поддержку, поддавшись пропагандистской лжи о том, что альтернативой Ельцину являются коммунисты, которые де гораздо хуже либералов.
Провал ельцинских реформ вызвал не просто глубочайшее разочарование народа в обещаниях лучшего будущего на пути реализации либеральных экономических программ. Люди испытывают ощущения массового социального и национального унижения. И всплеск надежд, связанный с инаугурацией президента Путина, этого чувства унижения на настоящий момент не компенсировал.
Отчасти эти чувства сейчас ослабляются надеждами на президента Путина. Но тут необходимо понимать — поддержка Путина молчаливым большинством вовсе не является реализацией "традиционного русского монархизма". Просто люди считают, что Путин готов реализовать их ожидания. Не будет реализации ожиданий — не будет поддержки Путина. И путинское большинство снова станет просто молчаливым большинством русского народа. Другое дело, что гораздо более консолидированным большинством, чем до Путина.
Я совершенно согласен с А.Л.Яновым. Мы действительно находимся в Веймарской ситуации. Настроения нашего народа последних 10 лет очень напоминают массовые настроения немцев Веймарского периода.
Другое дело, что и гнев, и отчаяние, и разочарование сегодняшних русских гораздо более остры, чем сходные настроения немцев 1920-х годов. Неприязнь немцев к Веймарскому режиму во многом имела характер "самовызванной истерики". После победы над инфляцией объективное положение большинства в Веймарской Германии было гораздо лучшим, чем состояние большинства в сегодняшней России.
Бедности и несправедливости у нас сегодня гораздо больше. Больше и обмана со стороны властей. Если власти не отойдут, наконец, от гайдаровской экономической политики, то у сегодняшней России будет только два пути. Либо власть перейдет к умеренным русским националистам, являющимися одновременно социал-демократами, либо на волне вполне законного народного гнева к власти придут откровенные нацисты.
В этом смысле борьба с националистическим уклоном в российской социал-демократии является, с точки зрения будущего России, откровенно контрпродуктивной и самоубийственной. В аргументации наших противников из числа российских и европейских социал-демократов меня особенно удивляет тезис о несовместимости национализма с базовыми ценностями социал-демократии.
Неужели наши оппоненты забыли о том, что националистическая составляющая присутствовала и присутствует в мировой социал-демократии больше ста лет? Националистами были и остаются армянские дашнаки. Никогда не переставала быть националистической израильская Партия Труда. Была националистической и чешская социал-демократия между мировыми войнами. Я уж не говорю о польских социалистах Пилсудского.
На сегодняшний день националистическими являются и большинство латиноамериканских левых партий. Отчетливое националистическое крыло присутствует в бразильской Партии Трудящихся. Приведший к власти президента Уго Чавеса блок так и назывался: Патриотический Полюс. Кстати, программу Чавеса с микроскопом не отличишь от программ Глазьева и Рогозина.
И не надо лукавить, говоря о том, что в Латинской Америке слова "патриотизм" и "национализм" имеют совсем другое значение. Это такая же ложь и манипуляция, как и попытка лукаво различать национализм и патриотизм. Оба эти слова во всем мире имеют одно и то же значение.
Быть националистом — это значит: любить свою страну и свой народ, ставить интересы своей страны и своего народа выше интересов других стран и народов, бороться за суверенитет и свободу своей страны, за справедливое место своей страны в международном распределении статуса и ресурсов, добиваться национальной солидарности внутри своей страны по вопросам, затрагивающим весь народ.
Я не способен понять, что в так понимаемом национализме противоречит базовым ценностям социал-демократии? Более того. Именно так понимаемый национализм давно уже лежит в основании государственной политики и национального консенсуса большинства великих держав. Тем более непонятно, почему же этого мировоззрения не должны придерживаться государства бедные или находящиеся в кризисе? Ведь им для национального возрождения такой подход нужен гораздо больше, чем государствам сильным и благополучным.
Не проходит и возражение о том, что национализм социал-демократических и левых партий за пределами России является национализмом гражданских наций, а национализм российских левых является типичным этническим шовинизмом. Все это не так.
В Латинской Америке, конечно, нет проблемы этнических меньшинств. Мигранты, приехавшие в Латинскую Америку, предпочитают быстро ассимилироваться, и в современной Бразилии, к примеру, легко найти потомков от браков российских евреев с сирийскими арабами, являющихся типичными бразильскими патриотами, говорящими на родном бразильско-португальском языке. В этом смысле для латиноамериканского национализма главное — это борьба за сильное национальное государство, за социальную справедливость, борьба против американского империализма и местной предательской компрадорской буржуазии.
Но уже тех же дашнаков или членов израильской Аводы в отсутствии национальных чувств, весьма близких к чувствам, испытываемым сегодня большинством русских, никак не упрекнешь. А уж чешские социал-демократы межвоенного периода и вовсе перегнули палку в тщетных попытках ассимилировать судетских немцев. Сегодня их дурному примеру подражают социал-демократические партии стран Балтии.
В этом смысле, попытка обвинить русских в грязном шовинизме только в связи с тем, что они относятся с определенной настороженностью к некоторым из новых российских диаспор, является откровенным лицемерием и нечистоплотностью.
Наверное, будь сегодняшняя Россия такой же богатой и сильной страной, как сегодняшняя Франция или Германия, она могла бы относиться к мигрантам совершенно великодушно и бескорыстно, как старший брат из богатой аристократической семьи относится к младшему, проведшему детство в бедной и малообразованной деревенской семье. Однако большая часть сегодняшних русских бедны. Большая часть русских воспринимает сложившийся порядок вещей как глубоко несправедливый. Большая часть русских не видит никакой своей вины ни в собственной бедности, ни в слабости государства, имея к этому достаточные основания.
В этих условиях было бы странным, если бы значительная часть русских не испытывала некоторого раздражения к представителям достаточно сплоченных общин, гораздо лучше, чем русские, адаптированных к нынешнему "дикому капитализму". Сегодня, когда богаты или даже элементарно состоятельны почти исключительно те люди, которые способны с легкостью перейти культурный барьер, запрещающий большинству русских в бизнесе коррупцию, мошенничество и насилие, ксенофобские чувства большинства имеют не столько этнический, сколько культурно-психологический и моральный характер. Неприязнь к представителям некоторых из диаспор глубоко родственна неприязни сегодняшнего российского морального большинства к олигархам-компрадорам, бюрократам-коррупционерам и к отечественным российским гангстерам.
Поводя итог, возвращаюсь к основному тезису. В условиях объективного провала гайдаровско-ельцинских реформ с последующим осознанием этого провала большинством русского народа, у России не остается иного цивилизованного выхода, кроме как перехода к политике, основанной на синтезе умеренного русского национализма с социал-демократией. Альтернативой реализации социал-патриотического синтеза в России является только русский Гитлер.
Очень хотелось бы, чтобы наши западные товарищи поняли это и перестали негодовать на наличие в российской социал-демократии неустранимой националистической компоненты. Очень не хотелось бы повторения ошибок, предательств и неверных выборов 1993 г. Сильная и справедливая Россия — залог стабильности и благосостояния во всей северной Евразии от Дублина до Владивостока и даже до Токио и Сеула. Я надеюсь, что мои товарищи — европейские социал-демократы понимают это не хуже меня.
