В конце июня Москву посетил шведский депутат Йоран Линдблад — с важной миссией. Он готовит доклад о преступлениях коммунизма и ответственности за них…
Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) привыкла критиковать Россию за нарушения прав человека. Робкие попытки российской дипломатии тоже критиковать государства Запада за нарушения прав человека (например, в Прибалтике или Косово) вызывают благородный гнев в ПАСЕ. Ну кто такие эти российские варвары, чтобы учить нас демократическим стандартам?
Чтобы раз и навсегда отучить нас от намерения учить Запад уму разуму, было решено высечь Россию капитально — по всей строгости Суда Истории. Привлечь к ответственности за коммунизм — как Германию в свое время привлекли за нацизм в Нюрнберге. Идея "нового Нюрнберга" не нова, но характерно, что она возродилась в XXI веке, когда коммунистические режимы в Европе давно стали достоянием истории.
Для начала в конце прошлого года группа депутатов ПАСЕ предложила осудить тоталитаризм. Отчего же не осудить, хотя все это напоминает размахивание кулаками после драки. На слушания направилась делегация, в которую вошли председатель комитета Госдумы по международным делам К.Косачев, его заместитель Л.Слуцкий, эксперты доктора исторических наук А.Шубин и В.Лавров.
Накануне слушаний нас "обрадовали" закулисным ходом — поменяли тему. Собирались осуждать тоталитаризм (кто бы спорил), а теперь — коммунизм. Почувствуйте разницу. Коммунизм — социальная теория, которая использовалась некоторыми тоталитарными режимами. Но ведь ее разделяли и разделяют далеко не только организаторы массовых репрессий. В нашей делегации не было сторонников коммунизма, но, как говорится, истина дороже. Да и подмена темы, напоминавшая ход шулера, вызывала опасения — нет ли здесь политического подвоха. И подвох был.
14 декабря по вопросу осуждения коммунизма состоялись слушания ПАСЕ. Их вела португальский депутат Агиера, явно тяготившаяся своей маккартистской миссией. Но работа есть работа. Зато эксперты "с той стороны" готовы были сражаться не за страх, а за совесть. "Тяжелая артиллерия" — редактор журнала "Коммунизм" и соавтор нашумевшей "Черной книги коммунизма" С.Куртуа и польский профессор Д.Стола. "Гвоздь программы" — бывший диссидент Владимир Буковский. Собственно, ему отдельное спасибо. То, что было у западноевропейских депутатов на уме, у него было на языке. Из выступления Буковского мы узнали, что цель "осуждения коммунизма" заключается в привлечении "виновной стороны" к ответственности за все безобразия современного мира. Ибо в них виноват коммунизм, а Россия — правопреемник Советского Союза. А Советский Союз — от начала и до самого конца — тоталитарное коммунистическое государство. Так что все вы, русские (кроме героических диссидентов), вышли из тоталитарной шинели, и вам всю жизнь предстоит учиться демократии у Запада, а не поучать его по поводу соблюдения прав человека.
Куртуа и Буковский атаковали без устали: коммунизм — столь же преступная идеология, как и фашизм, потому должна быть осуждена таким же образом. Хотя 90% аргументов "прокуроров" относились к сталинскому периоду, требовалось осудить весь коммунизм от Маркса до Горбачева включительно. В зале витал дух американского сенатора Джо Маккарти, устроившего в 1950-е годы "охоту на ведьм" в США, направленную против "левых". Маккарти обличал Сталина и искусственно увязывал с его преступлениями всех, кому не нравится капитализм. Также на слушаниях ПАСЕ действовали и эксперты "обвинения".
Куртуа обещал сорвать "покров умолчания" с преступлений коммунизма, но сообщил всем известные факты, причем явно несопоставимые по масштабам. Он начал с того, что большевики арестовали 20 рабочих. Нехорошо конечно, но по этому принципу можно осудить большинство европейских режимов, так как за свою историю они наверняка арестовывали и больше протестующих. В одной кучу докладчики свалили и загадочные дореволюционные планы Ленина прибегнуть к этническим чисткам (на просьбу сообщить, где докладчик это вычитал, Куртуа промолчал), и высылки, и собственно массовые убийства сталинского периода, и "подрывную" деятельность Луиса Корвалана против диктатуры Пиночета в Чили (об этом заговорил Буковский, до сих пор благодарный Пиночету за свое вызволение из заключения в обмен на лидера чилийских коммунистов). Буковский заговорил о "моральной шизофрении", при которой до сих пор гоняются за нацистскими преступниками, совершавшими преступления 60 лет назад, и не трогают коммунистов. Правда, он тут же заговорил о преступлениях 70-летней давности, так что пришлось спасать от "моральной шизофрении" самого Буковского.
Чтобы разобраться во всей этой куче разнопорядковых исторических явлений, я предложил депутатам честно ответить себе на два простых вопроса. Во-первых, являются ли перечисленные злодеяния исключительным следствием именно коммунистической идеологии, или подобное поведение присуще также другим режимам и вызвано не коммунистической идеологией как таковой, а более глубокими социальными причинами? Во-вторых, является ли массовый террор и тотальные репрессии постоянным спутником коммунистического режима? Если нет, то осуждению подлежит не коммунистическая идеология, а конкретные явления в советской (и не только советской) истории, которые допускали массовые убийства и тотальные репрессии.
Практически все, о чем говорили "обличители", мы легко можем найти в европейской истории вне всякой связи с коммунизмом. Слово "террор" приобрело европейскую известность со времен Французской революции, но Робеспьер не был коммунистом. В современных терминах он был социально ориентированным либералом. Из французского источника пошла добрая половина понятий большевиков, от комиссаров до термина "враг народа" (его якобинцы заимствовали в таком источнике европейской правовой культуры, как Древний Рим). Так что коммунизм и в своих злодеяниях, и в своих достижениях, тесно связан с европейской культурой.
А откуда пошли концлагеря? Их "изобрела" британская колониальная администрация во время войн в Африке на грани XIX и XX веков. Эта же администрация несет ответственность за массовое вымирание крестьян в Индии из-за голода. Рассказы о высылках напоминают нам о ссылке противников республиканской Франции в Новую Каледонию уже в XIX веке. От голода и болезней ссыльные умирали тысячами. На фоне этих преступлений Маркс выглядел правозащитником.
Его последователь Ленин развязал красный террор, но это кровавое деяние разворачивалось одновременно с белым террором, и потому оно тоже не является исключительным следствием именно коммунистической идеологии. Деникин и Колчак были представителями либеральной и консервативной идеологий, но их армия осуществляла массовый террор и творила зверства, которые перекрывала разве что армия японских интервентов — тоже далекая от коммунистических идеалов.
Озверение Гражданской войны в России вполне сопоставимо с озверением в Испании, где франкисты лютовали ничуть не меньше коммунистов.
Пакт "Молотова-Риббентропа", о котором говорил Куртуа, тут же освежает в памяти Мюнхенский пакт о разделе Чехословакии, который "либералы" Чемберлен и Даладье заключили с фашистами Гитлером и Муссолини. Осуждать один пакт и не осуждать другой — это ли не моральная шизофрения?
Масштабы уничтожения людей Сталиным колоссальны. Но попытка Буковского приписать ему рекорд по скорости уничтожения людей была нами легко опровергнута. Эта сомнительная честь принадлежит не Сталину, и даже не Гитлеру, а американскому президенту Гарри Трумэну, который за два дня (точнее — за две секунды) в 1945 г. уничтожил более 200 тысяч японцев в Хиросиме и Нагасаки — в подавляющем большинстве мирных жителей. США до сих пор считают это военное преступление своим научно-техническим достижением.
Сообщения о пытках в застенках НКВД ужасны. Но как не вспомнить при этом свежие цветные фото пыток, осуществленных "либерально-демократическими" оккупантами в Ираке?
Куда ни кинь — везде клин. Преступления Сталина и его сотрудников, как известно, были осуждены еще ХХ съездом партии. Это осуждение было непоследовательным, но в период Перестройки, до распада СССР и даже до потери коммунистами монополии на власть к этому вопросу вернулись и провели гораздо более глубокое как правовое, так и историческое осуждение. Чего же еще?
Как чего! — восклицают "прокуроры". Вы не в состоянии сами осудить сталинизм как следует, и не желаете последовательно осудить коммунизм (подтекст: а значит — провести люстрацию, уволить из органов власти всех бывших коммунистов). Вообще, при разоблачении сталинизма было мало репрессий против организаторов террора. И кого сегодня еще нужно арестовать? Ягоду, Ежова, Берия и Абакумова? Нет, их уже расстреляли. Теперь надо помучить старичков, которые когда-то служили в НКВД-КГБ.
"Прокурорам" особенно важно доказать, что коммунистический режим был и после Сталина также чудовищен, как нацизм. Вот Горбачев по Буковскому — это военный преступник. Ведь при нем продолжалась война в Афганистане. Горбачева — в Нюрнберг. Но не американских генералов, фактически санкционировавших пытки в Ираке, не западных политиков, организовавших бомбардировки Вьетнама, Югославии и того же Ирака. Опять двойные стандарты, или, говоря словами Буковского, "моральная шизофрения".
Ее приступы то и дело заставляли Буковского возвращаться к любимому Пиночету. Его, беднягу, сейчас собираются в Чили судить. При нем по политическим мотивам уничтожили нескольких тысяч граждан. Даже если не все случаи сознательного уничтожения удастся доказать, речь все равно идет о массовых убийствах. Буковский встает на защиту диктатора: ведь десять лет спустя после пиночетовского переворота Корвалан пробрался в Чили с целью проведения террористических операций. Вот он, источник мирового терроризма!
Пришлось спросить Буковского: кого взорвал Корвалан? Молчит Буковский. А вот жертв международного терроризма, осуществлявшегося Пиночетом, назвать несложно — в 1974 г. в Аргентине чилийские спецслужбы взорвали К. Пратса, а в 1976 г. на территории США — О. Летельера. Да и вообще, как то неудобно говорить о коммунизме как корне международного терроризма, когда выяснилось, что Бен Ладен вскармливался американскими спецслужбами во время войны в Афганистане.
Пытаясь как-то спасти Буковского от полного разгрома, Д. Стола взял на вооружение его теорию "моральной шизофрении", и с тем же самоубийственным эффектом. Вот, вы все о Пиночете, да о Сталине. А как же Ярузельский, подавивший движение "Солидарность" в 1981 г.? Говоря об ослаблении диктаторского характера коммунизма после Сталина, не вводите ли вы двойные стандарты — ведь демократии в коммунистическом блоке не было! Вопрос Столе: сколько лидеров "Солидарности" было казнено? Нисколько.
Коммунистические режимы со временем качественно изменились, как и антикоммунистические. Все дело в том, что "прокуроры коммунизма" не понимают различия между тоталитарными и авторитарными режимами. А ведь это — азы политической науки. Тоталитарный режим стремится к полному контролю над жизнью общества и уничтожает с помощью террора неподконтрольные элементы. Авторитарный режим не допускает демократии, проводит выборочные репрессии против своих открытых противников, но не претендует на полный контроль над обществом и не осуществляет массового террора против всех недовольных и неподконтрольных.
Вполне очевидно, что после середины 1950-х годов советский режим приобрел авторитарный характер. Но ведь авторитарные режимы существовали по всей Европе. Если браться за осуждение авторитаризма, то можно начать с запада Европы — с португальского антикоммунистического режима Салазара, и до СССР мы дойдем не скоро. При упоминании Салазара ведущая заседание Агиера напряглась — она тоже жила при авторитаризме. Нет, так расширительно смотреть на этот вопрос она не готова — слишком много "скелетов в шкафу" Запада. Но почему же "расширительное толкование" допускается в отношении коммунизма? Ведь массовое уничтожение людей допускалось только на протяжении конкретных периодов его истории (как и на протяжении отдельных периодов истории Западной Европы), а в 1960-70-е годы ситуация в СССР изменилась.
Само существование диссидентского движения доказывает, что режим не был тоталитарным. Иначе мы бы с Буковским даже не разговаривали, а поставили ему посмертный памятник. В СССР в 1960-80-е существовали массовые движения от экологического до песенного, которые не управлялись компартией, там шли дискуссии "либералов" и "почвенников", распространялись анекдоты про Брежнева и других Генсеков. И не будем забывать, что в 1990 г. КПСС потеряла монополию на власть, и Советский Союз стал плюралистическим обществом с многопартийной системой. Так что Россия, ставшая преемником СССР, при соблюдении международных соглашений, является преемником тоталитарного режима в меньшей степени, чем современная Испания — наследница франкистской Испании.
Таким образом, попытка осудить коммунизм на основании событий Гражданской войны и сталинизма выглядит не более убедительно, чем стремление объявить преступной католическую веру на основе преступлений инквизиции. Вот это наше замечание вызвало возмущение одного из "депутатов-прокуроров": "Как можно сравнивать коммунизм и инквизицию, когда преступления коммунизма совершались в прошлом веке!" Забавно, но всего несколько лет назад то же самое можно было сказать и об инквизиции — последнее аутодафе было совершено в Испании в XIX столетии. Возмущение этих депутатов характерно — они все еще живут проблемами середины ХХ века и никак не могут научиться жить в веке XXI с его новыми вызовами и угрозами. В том числе и тоталитарными. Ведь манипулирование массовым сознанием, инструментом которого является упрощенный взгляд на историю с делением на черное и белое — это тоже признак авторитаризма, а в перспективе — и тоталитаризма.
Изложенные нами аргументы очевидно переломили ход дискуссии, и ряд депутатов и в своих выступлениях и затем в частных разговорах поддержали взвешенную позицию — с коммунистами нужно и полезно спорить, преступления коммунистической эпохи никто не собирается замалчивать, равно как и достижений этой эпохи. Но все это — дело историков, а не судей. Поняв, куда дело клонится, польский эксперт "обвинения" Д. Стола с возмущением заговорил о намерении российских коллег "отправить мяч в Академию". Что же — правильно боится — в XXI веке теме преступлений коммунизма самое место на конференциях историков. В новом столетии мы сталкиваемся с преступлениями других сил.
После слушаний разговор продолжился в кулуарах. Здесь Агиера была более уступчива, да и что она могла противопоставить аргументам профессионального историка? Да, конечно, она не хочет использования своего доклада в интересах новых маккартистов. Конечно, после слушаний она сформулирует его осторожней, чем собиралась, со множеством оговорок…
Но сам доклад мало кто прочитает, а его оглашение станет поводом для атаки на левую мысль вообще. Так может быть, если уж нужно кого-то осудить (Боже, подумалось — рассуждаем как в тоталитарные времена), лучше вернуться к теме тоталитаризма?
— Нет, нельзя.
— Почему?
— Нельзя.
В глазах читалось: "Что Вы от меня хотите? Не я это решаю".
Отдадим долг справедливости португальскому депутату — после этих слушаний она сложила с себя неблаговидные полномочия докладчика по этому вопросу. Знамя подхватил швед Лундгрен. Он даже немного подредактировал тезисы, рассматривавшиеся в декабре, — включив туда необходимость осуждения также и режима Франко. Но потом — после коммунистов.
В остальном — меморандум Лундгрена столь же абсурден, как и декабрьские тезисы. Как только речь заходит о периоде после 1956 г., становится ясно, что авторы меморандума абсолютно безграмотны (применительно к другим периодам советской истории — малограмотны). Так, в качестве примеров геноцида и применения труда рабов приводятся ввод войск в Чехословакию в 1968 г., и подавление волнений в Польше в 1968 г. и в 1980–1981 гг. Интересно, а знает ли депутат Лундгрен, что такое геноцид?
Шведский депутат встретился с российскими учеными, которые придерживаются самых разных взглядов — в том числе и противниками коммунистических идей. Они без труда "разнесли" предложенный шведом меморандум. Было видно, что шведу неудобно чувствовать себя в роли школьника, плохо выучившего урок. Он ссылался на недоработки предшественницы, обещал исправиться. Даже встретился с представителями КПРФ. Но почему-то я думаю, что нам вскоре предстоит прочитать новый меморандум или даже уже доклад. Примерно такой же по содержанию.
Голос науки мало кого интересует не только в российских политических элитах, но и в западных. Возвращаются времена политического заказа на "правильные идеи". Рамки плюрализма в новой Римской империи сужаются. Не является ли попытка осудить одну из социальных идеологий на уровне ПАСЕ пробным камнем для превращения "европейских стандартов" политкорректности в идеологическое прокрустово ложе?
