ДРУГАЯ РОССИЯ. Лекция 11
КАПИТАЛИЗМ – ДИТЯ СИФИЛИСА
Коммунизм как доктрина зародился в средневековых оргиастических сектах, проповедовавших общность имущества и жен. Капитализм же родился из пуританского аскетизма. Он – дитя сифилиса на самом деле.
Вспомним Лютера. Мартин Лютер прибивает к двери церкви (еще католической) свои тезисы. 1517 год. Лютер обвиняет католическую церковь в недостаточной суровости, в коррупции, в частности, в продаже индульгенций. Это критика с позиций аскетизма. Мюнцер, ученый-интеллектуал, примыкает к Лютеру в 1519 году. Но вместе они не удерживаются, потому что критикуют католическую церковь с разных позиций. Мюнцер, в отличие от Лютера, не хочет ничего реформировать, его доктрина: избранные должны силой оружия очистить дорогу для Нового Пришествия. Каждый сам себе Бог, все общее. Понятно, что Лютер назвал войско Мюнцера «воровской бандой».
Это Лютер, не покушавшийся на средневековый социум, может считаться настоящим предтечей и первым пророком капитализма. Протестанты и пуритане – все они вышли из его 94 тезисов. Именно аскетическая крайность, аскеты-экстремисты создали капитализм. Об этом хорошо и доказательно писал Макс Вебер в книгах «Пуританская этика» и «Протестантские секты и дух капитализма». Суть идей Вебера сводится к тому, что новая пуританская этика обостренной семейственности, чистоты нравов, неустанного труда, накопительства (не расточительства) и то, что протестанты разрешили себе давать капиталы в рост (до сих пор церковь запрещала эту активность) – все это создало возможность для появления капитала и деловой активности. Известны экономические успехи французских протестантов – гугенотов (и их несчастья: изгнание из Франции и пр.). Известны экономические успехи английских пуритан: первая промышленная революция произошла в Англии. Известны и политические успехи английских протестантов-пуритан. (Пуритане – движение за очистку английской церкви). Английские пуритане приобрели огромное влияние в Великобритании во время Гражданской войны 1640-1660 годов, когда Парламент воевал с королями Чарльзом I (его казнили) и Чарльзом II. Тогда, в 1653 году Оливер Кромвель, пуританин, стал главой английской армии и Лордом-Хранителем. Пуритане же были первыми поселенцами Северной Америки, где они образовали теократические коммуны-поселения и, в конце концов, создали свое государство: соединенные Штаты Америки, капиталистическое государство par excellence. Соединенные Штаты Америки и сегодня флагман капитализма. Под нажимом пуританской этики был создан современный мир – мир оборота, производства и потребления.
Все это известно далеко не всем гражданам мира, но самые пытливые знают. Неизвестно лишь, почему именно в 1517 году Лютер выступил со своими аскетическими призывами к реформации. Что, именно к этому году его достала католическая церковь? А почему не позже, или не раньше?
Ответ прост. Именно к этому времени сифилис добрался из испанских и португальских портов, куда его завезли матросы Колумба (из Америки, точнее – с острова Тринидад) в 1498-1500 годах. Не спеша (тогда ведь путешествовали неспешно, верхом и в каретах, да и очень немного людей путешествовало, у болезни уходило по 15-20 лет на страну), сифилис стал пересекать Европу. Расцвет пуританских настроений и сект в Европе приходится аккурат на XVI век - на время эпидемии сифилиса в Европе. Отсюда семейственность: общение с одним сексуальным партнером и строгие кары за ослушание, - речь-то шла о жизни, ведь лечить сифилис научились только уже в начале XX века! Отсюда семьи ушли в труд и в накопительство: ведь загуляешь, выпьешь, а тут и девки пропащие, и сифилис, и нос провалился.
Короче, идеалы ежедневной жизни стали другими. Не все прямо так в лоб – «сифилис!» – и перепуганный Мартин Лютер бежит вешать тезисы на дверь церкви. Но если посмотреть внимательно общегеографическую карту, то от оживленных голландских портов до этой самой церкви и ее дверей – рукой подать.
Перепуганные сифилисом протестанты ужесточили свои нравы, тогда и родился культ труда. Парадоксально, но получается, что ярмо труда во имя производства, под которым задыхается современный мир, породила и стимулировала венерическая болезнь! Пуританство – законнорожденное дитя венерической болезни!
Мы, современники AIDS, только что были свидетелями (в середине 90-х годов) влияния эпидемии AIDS/СПИД на моральный облик Соединенных Штатов Америки. Я прожил в Соединенных Штатах всю вторую половину 70-х годов, и могу свидетельствовать: нравы были такие легкие, что make love с первым попавшимся объектом было так же просто, как воды напиться. Наркотики циркулировали свободно, их предлагали на улицах и в квартирах друзей. Когда я после большого перерыва в десять лет прилетел в 1990 году в Соединенные Штаты из Франции, я нашел совсем другую страну – сдержанную, холодную, распространены были идеи New Christians (новых христиан), а девушки с железной волей настаивали на длительных отношениях, серьезных намерениях и употреблении презервативов. AIDS внушал ужас, 70-е годы рассматривались обществом как постыдные и кощунственные времена Содома и Гоморры. Больных AIDS хоронили тихо. Можно себе представить, какой ужас и паника царили в Европе XVI века, когда туда вторгся сифилис, если в конце XX века другая венерическая болезнь – AIDS – принесла мифический ужас в отношениях людей! Ведь то была еще совсем неразвитая Европа, медицинское обслуживание отсутствовало, людей еще сжигали на кострах, как же они перепугались! Понятно, что были тогда эпидемии холеры и чумы. Но эпидемии венерической болезни – это бич Божий втройне, но касается еще и деторождения. По свидетельствам современников, ужас перед сифилисом был неописуемый. И даже в конце XIX – начале XX века ужас оставался: лечили ртутью, а если не вылечивали - заболевания скрывали. На рубеже XIX и XX веков сифилис сделался болезнью интеллектуалов. Сифилисом якобы страдали Ницше и Уайльд, от сифилиса умер Тулуз-Лотрек. Напрашивается параллель с AIDS, но параллель наоборот, поскольку AIDS появился как болезнь интеллектуалов, вышел из узкого круга нью-йоркско-парижских высоко рафинированных гомосексуальных кругов, а уже потом стал популярным и ушел в народ. От AIDS, впрочем, успели умереть такие корифеи, как Мишель Фуке, Рудольф Нуриев и многие другие. Происхождение сифилиса и AIDS таинственно и, по всей вероятности, связано со скотоложством. Если об AIDS говорят (помимо того, что это вирус, выращенный в лабораториях ЦРУ), что вирус передан человеку от зеленой обезьяны в недрах Африки, то еще более правдоподобно происхождение сифилиса от тринидадских коз. Индейцы острова Тринидад в момент, когда их посетили корабли Колумба, имели в обычае на долгое время выпасать своих коз на горные плато, совокупляться в случае надобности с этими же козами, так как жены их оставались далеко в деревне. Возвращаясь с пастбищ, индейцы совокуплялись с женами, но видимого ущерба ни индейцам, ни их женам этот нечистоплотный обычай не приносил. А вот слабенькие матросы Колумба, совокупившись с женами индейцев, привезли в Европу сифилис. Так что пуританская этика, а с нею и капитализм, вышли из влагалищ тринидадских коз. Это не гипотеза, друзья мои, это абсолютная историческая (но плохо известная) правда.
Перепуганные триумфальным шествием сифилиса по Европе, пуритане позднее, уже в XX веке, выселились в Северную Америку, на историческую так сказать родину сифилиса (ну не совсем, конечно, Тринидад – остров между двумя Америками). Принято считать, что европейцы отправили в Америку как бы избыток своего населения, - это только отчасти правда, но именно сифилис гнал протестантов-пуритан прочь от зараженной Европы, мюнстерское восстание было как бы бунтом плоти во время чумы, замечу, было последней известной нам вспышкой активности оргиастических сект. Ужасная реальность сифилитической Европы, зараженной девы, проваленные носы – все это ужесточило, очистило нравы. Идея обобществления женщин уже не казалась такой уж привлекательной. Позднее Маркс сделал привлекательным капитал. Хорошо бы проследить, не связано ли появление запретительных пуританских сект иудаизма, таких как «любавичи», например, в Польше и Белоруссии, с прибытием туда сифилиса. Болезнь добиралась туда от иберийских портов, наверное, более столетия. К сожалению, из следственного изолятора ФСБ России проводить подобные изыскания невозможно. Но связь есть. В Северной Америке аскеты-протестанты основали государство на принципах труда, добродетелей и накопительства – Соединенные Штаты Америки. Сами себя они стали называть WASP, эта аббревиатура расшифровывается как white anglosaxon protestant. А уж Соединенные Штаты сумели навязать культ труда всему остальному миру. Одни народы были способны к трудообожанию, другие – менее способны, однако все мы вынуждены крутиться как белки в колесе, производя, производя, производя… И печалясь по поводу низкого валового дохода государства, и ликуя, если он вдруг повысился. А все из-за сифилиса. Возможно, если бы сифилис не появился в Европе, она состояла бы сейчас из конгломерата оргиастических коммун, подобных мюнстерской? Но этого не случилось, и следующим интересным экспериментом по изменению мира была уже Французская революция 1789 года.
Французская революция, будучи-таки действительно буржуазной, все же сменила календарь, отсчитывая время от самой себя, некоторые названия месяцев «брюмер» (когда туманы) или «плювиез» (месяц дождей) – мне нравятся, они поэтичны и трагичны. Однако французы, несмотря на своих якобинцев (от зала при церкви Святого Жакоба, Якова, где они собирались), остались в самое революционное время все же в традиционных рамках в том, что касалось собственности и семьи.
Самые крутые были, конечно, ребята, собиравшиеся вокруг Максимилиана Робеспьера: он сам, его брат и его ближайшие сподвижники Сен-Жюст и Камилл Демулен. У Робеспьера была попытка основать новую гражданскую религию, он даже был провозглашен ее пророком и святым, но не успел развернуть дело. 28 июня 1794 года голова Максимилиана Мари Исидора Робеспьера свалилась в корзинку гильотины. В Париже, в Музее Архивов - он находится на пересечении rue des Archives и rue Rambuteau (совсем рядом, напротив в доме 54 по rue Archives и rue Rambuteau помещалась моя первая в Париже квартира-студия), я однажды посетил выставку документов эпохи Французской революции. Там я впервые увидел подпись Робеспьера. Она поразительна: рыжая, запутанная в клубок как колючая проволока, она обрывалась далеко вниз, в нескольких случаях даже на десять-пятнадцать сантиметром. Обыкновенно подпись стояла под списком фамилий людей, приговоренных к обезглавливанию. Сама подпись, можно сказать, представляла как бы зарисовку падения головы в корзину гильотины. Более трагической и поразительной подписи я никогда не видел, ни до, ни после. Подпись предвосхитила и собственную судьбу Робеспьера, и могла бы служить символическим изображением годов Революционного Террора. Были радикальные попытки переделать жизнь общества у основоположников анархизма французов Фурье и Сен-Симона. Была разработана теория «фаланстеров», коммун, в которых на новых совершенно началах должны были жить свободные мужчины и женщины. Известно, что такие коммуны были основаны в Соединенных Штатах (если не ошибаюсь, на юге в штате Луизиана) и в России, на Волге (у писателя Лескова даже есть удивительный роман на эту тему) в восьмидесятые года XX века. К сожалению, я мало знаю о фурьеристах, сен-симонистах и фаланстерах, а серьезные исследования на эту тему не представляются возможным, потому обойду тему стороной, лишь упомянув.
И в России радикализм политический развивался совместно с радикализмом экономическим и радикализмом в отношении полов. Уже упомянутая не раз работа Эткинда «Хлыст» отлично показывает один из аспектов этого процесса. Разумеется, г-н Эткинд – демократ и либерал и его собственный вкус окрашивает его оценки радикальных попыток переустройства общества во враждебные тона. Однако он проделал большую работу, и его книга объясняет многое, в частности, какие далеко не только марксистские корни были у русской революции 1917 года, но и корни сектантские. Неудивительно, что, мечтая о революции нравов и уничтожении семьи, к большевикам присоединились такие свободные женщины как Инесса Арманд, блудная дочь генерала Домонтовича Саша Коллонтай или Лариса Рейснер. Правда, вскоре после прихода к власти, большевики, увы, отказались от многих радикальных идей раннего большевизма, в том числе и от желания (лучше всего его теоретически выразила А. Колонтай в своих работах) – разрушить семью и создать общество свободной любви. А тут еще и ранняя смерть вождя Ленина положила конец многим экспериментам в области собственности и семьи. Никаких обобществленных жен и имущества так и не произошло, новые формы общественной жизни созданы не были. Тут, конечно, сыграла роль и сама личность сменившего Ленина на посту вождя кавказца Сталина-Джугашвили. Будучи, как сейчас говорят, по происхождению «чуркой», Сталин, разумеется, был более патриархален и реакционен, и его вкусы впрямую отразились на модели общества, которое он навязал России. Постреволюционная Россия принуждена жить по дореволюционному адату опять. Чтобы воистину сломать и воистину построить нужно будет следовать Дольчино, адамитам, Мюнцеру и Джону Лейденскому, а не Сталину. Русская революция вообще многих своих целей не достигла, провалилась во многом. Но об этом уместно говорить уже в следующей лекции.
Эдуард ЛИМОНОВ
