Когда начинаешь размышлять о Солженицыне как об одном из "великих явлений ХХ века", то иногда бывает сложно отделаться от мысли, что деятельность этого человека едва ли относится к данной категории. Нет, я вовсе не хочу приуменьшить значение этой безусловно неординарной личности. Есть вещи, которые не могут не удивлять и даже восхищать в Солженицыне. Прежде всего, это, на мой взгляд, его потрясающая воля к жизни.
Сталинские лагеря — этот, я бы сказал, "медленно приводимый в исполнение смертный приговор" — ломали людей и покрепче, чем этот щупловатый на вид сельский школьный учитель, однако же, — вот, вышел человек на свободу после 8 лет этих лагерей — и сразу окунулся в общественную жизнь, занялся литературой… Словно знал, что останется в живых и уже имел на этот случай готовый план. История с "Раковым корпусом", как она реально произошла в жизни писателя, —вообще отдельный сюжет для того чтобы сделать человека прославленным даже вне зависимости от всех его остальных дел. Затем — высылка и возвращение, жёны и сыновья, творческая деятельность и политические заявления, звучащие вплоть до сегодняшнего дня — всё это словно заставляет воскликнуть: "Солженицын и сейчас живее всех живых!".
Другое удивительное в Солженицыне — это его уникальная память. Факт, что "Архипелаг Гулаг", будучи даже не произведением художественной литературы, а скорее состоящей из перечня фактов "энциклопедией казни России", писатель носил, постоянно пополняя, в своей голове все долгие тюремные годы.
Ещё более удивительное и вызывающее восхищение в Солженицыне — это его уникальное свойство, которое я бы назвал "концентрацией". Качество, которому, безо всякой иронии, могли бы, наверное, позавидовать и древние великосхимники, и современные индийские йоги. Это свойство, которое в полной мере открылось, думаю, благодаря серьёзному обращению Александра Исаевича к православной вере, и которому он, возможно, обязан и своим уникальным исцелением от рака, и своим целеустремлённым, мужественным и спокойным переживанием всех перепитий судьбы, и даже своей долгой человеческой жизнью.
Что-то легендарное, непонятное современному европейскому человеку, что-то йогическое или буддийско-японское есть в удивительной солженицынской концентрации. В некоторых его поздних текстах струится та же энергия, что текстах Махатмы Ганди. Медитационный ритм его речи, упорный и целеустремлённый, хотя и не содержащий порой ничего особенно нового, словно завораживает и заставляет следовать за собой… Или эта "медитативная восточная концентрация" лишь чудится современному российскому интеллигенту-"образованцу" (этому перманентному "паломнику в страну Востока"), который на деле мало что знает о духовной практике православных монахов, схимников и святых, но зато о "восточных практиках", особенно индуистских и буддистских, "весьма и весьма начитан"?
Как бы то ни было, нынешний Солженицын — необычен, уникален и интересен как явление не в меньшей степени, чем, скажем, зрелый Солженицын времён "Вермонтского изгнания"…
Но всё же, возвращаясь к началу, не стоит ли попытаться понять, насколько "велик" Солженицын? И если всё-таки "да, велик" — то в чём состоит его "величие"? Нередко Александра Исаевича называют "великим писателем ХХ века". Но так ли "велик" Солженицын на самом деле как художественный писатель? Если оставить в стороне мысль, что Солженицын — сознательный, смело экспериментирующий писатель-постмодернист, то придётся признать, что ни совершенное владение русским языком, ни развитые интересные сюжеты, ни гибкость и глубина мысли не украшают его художественные произведения. Конечно, можно фантазировать, будто Солженицын "изобретает свой язык" — но язык этот, неудобоваримый, труднодоходчивый и неповоротливый, вряд ли можно назвать успешным литературным изобретением. Увы, Солженицын — того же рода писатель, что и Чернышевский, того же рода, что и авторы гигантских (и ценных как документы) мемуаров или политических повествований — люди, знающие, о чём пишут, но не писатели по профессии.
Солженицын как мыслитель или философ? Достаточно прочитать Нобелевскую лекцию Александра Исаевича (которую он, говорят, не собирался писать — но ему подробно объяснили, что в его положении лауреата он должен представить миру "собственную философию") — чтобы понять, какой из него мыслитель и философ…
Всё это пишется вовсе не в обиду и не ради умаления других деяний Александра Исаевича. Действительно, Солженицын — честный православный, и идея "самоограничения", во-первых, органично вытекает из его религиозного, да и жизненного мировоззрения, а, во-вторых, будучи сепарированной от религиозного контекста, эта идея должна была очень прийтись по душе как всевозможным левым, так и другим "детям цветов и 68 года", которые, без сомнения, узнали в ней что-то "своё, до боли родное"… Смешное совпадение, если вдуматься.
Александр Исаевич как политик? У Солженицына, безусловно, есть общие политические взгляды, как и у многих из нас. Здесь всё ясно и просто, я бы сказал даже банально — православный монархист, не принадлежащий ни к одному православному или монархическому движению или партии, и не написавший ни одного большого, серьёзного труда на тему православного монархизма. Конечно, такая позиция (близкая позиции русской части советской "образованщины" 1970-х с её идеализацией царского времени) значительно лучше, чем чистый, восторженно-деструктивный негатив некоторых других блуждающих "звёзд советского диссидо" — однако ж иметь общие политические взгляды ещё не значит быть целенаправленно проводящим линию на строительство определённого общественного строя политиком.
Иногда кажется, что "православный монархизм" Александра Исаевича выглядит как-то неуверенно, словно есть в его "политически мотивированных" взглядах какие-то очень существенные оговорки, о которых писатель предпочитает не сообщать. Или же виной этому просто боязнь мыслить? Интерес к Солженицыну как к политику по своему характеру медийно-уникален, так как связан напрямую с самой "медийностью", "пиарностью" уникальных судьбы и личности Солженицына-диссидента, так любящего зримыми, символическими поступками писать собственную биографию. А как ещё иначе стать сначала диссидентом "первым среди равных", а затем и познавшим истины мудрецом, прославленным на весь мир?
"Величие" Солженицына как политического деятеля сложно оценить. Солженицын, безусловно, "великий диссидент", великое, целеустремлённое, длиною в жизнь "нет", сказанное коммунистическому советскому строю. Но вот в чём весь вопрос: есть ли (точнее была ли до распада нашей страны) у Солженицына отчётливая позитивная программа для СССР и России? Конечно, мы все читали "Письмо вождям Советского Союза" и другие тексты писателя и понимаем, что позитивные требования Солженицына властям выделить очень легко. Но речь идёт именно о позитивной программе.
За что боролся Солженицын? По идее, всемирно известный диссидент ("диссидент № 2 одной из супердержав") и политический игрок (не побоимся этого слова, употребляя его в строго позитивном смысле) такого масштаба, как Солженицын, должен был иметь свою, связно изложенную и глубоко продуманную политическую программу того, за что он борется и призывает бороться других в России. Но такой разработанной программы на самом деле у Солженицына нет. Солженицын — иррационален, и эту его иррациональную сущность не так просто понять.
И здесь мы подходим к главному: Солженицын — великий мститель. Ясно, что как мощная, сосредоточенная, закалённая личность Солженицын сложился в лагерях. Книга его жизни, осветившая огнём смысла всё его тюремное бытие — "Архипелаг Гулаг" — пронизана от самого своего замысла и до последней строки идеей донести, рассказать, пожаловаться, найти союзников, то есть в конечном итоге отмстить. Яростная жажда отмщения — за себя и за всю Россию — влила невиданную энергию в жизнь Солженицына, наделила его невероятной концентрацией, волей к жизни и победе, бесстрашием во многих ситуациях и нечувствительностью к боли жизненных угроз и передряг. Солженицын — "стальной человек", Рахметов наших дней. Великое, величайшее усилие предпринял Солженицын — и смог поднять эту ношу и обрушить её на весь мир…
Конечно, будет банальным повторять расхожее ныне выражение о диссидентах, что "они целились в коммунизм, а попали в Россию". Лично у меня не вызывает никаких сомнений, что многие диссиденты целились и в Россию тоже и "попадали" в неё с нескрываемым удовольствием — чем дальше, тем больше. А для некоторых, возможно, и "коммунизм" был не более, чем предлогом. Многие из них, и сейчас, собственно говоря, не сидят без дела… Трагедия Солженицына — в том, что он, как человек искренне любящий Россию, никогда не принадлежал к числу этих людей. И всё же де-факто стал одним из них.
Сотрудничество Солженицына с властями и различными службами — как советскими (что, как теперь говорят, "общеизвестно"), так и американскими (что следует из неумолимой логики произошедших событий) не является тем фактом, из которого можно было бы исходить в оценке всей деятельности писателя. Сложные комбинации событий, политические игры — спецслужбы "играли" Солженицыным, Солженицын "играл" спецслужбами… Создаётся ощущение, что в этих "играх" Солженицын всё-таки смог по большому счёту никогда не поступиться своими принципами. Но вот важнейший вопрос — а в чём они, принципы Солженицына? В чём они — кроме отмщения, отмщения длиною в жизнь? Жестокие слова — но всё же это не есть слова осуждения. Легко их произносить на руинах Советского Союза, когда могущественные армии врага стоят у всех дверей, и его рука уже протянулась к ядерному арсеналу страны… Много ли из нас найдётся таких, кто никогда не ошибался?
Нет никаких сомнений, что Солженицын с болью и обидой смотрит на "евреев", по крайней мере, на тех из них, кто работал в коммунистической советской системе. В объемистом, написанном явно с чьей-то решающей помощью труде "200 лет вместе" престарелый Солженицын пытается анализировать всю историю России, включая революцию и последующие события, через призму присутствия евреев в России. Александр Исаевич в чём-то прав, в чём-то и не прав. Одна точка зрения может быть у того, кто отсидел в сталинских лагерях, приговорённый следователем-евреем, — другая, у того, кто родился на Западе (и знает о сталинских репрессиях понаслышке) в семье, где, скажем, дедушку-еврея убили до революции во время погромов на Украине. Разные люди — полярные точки зрения.
Сегодня многие пытаются утверждать, что сталинские репрессии не были массовыми. Напрасный труд — почти в каждой семье помнят и "чёрный воронок" за окном, и пропавших без вести и казнённых родственников… Этих людей были многие миллионы, и из уважения к их памяти не стоит забывать о них. Солженицын — это человек, который масштабно и последовательно назвал вещи своими именами. Но снова приходится повторить те же "жестокие слова" — даже в двухтомнике "200 лет вместе", этой, как автор сам пишет, "последней книге его жизни", по-прежнему нет никакой позитивной программы, нет даже намёка на неё. Может быть, в этом состоит человеческая трагедия "великого мстителя земли Русской"?
Но коли так — тогда, конечно, напрашивается вопрос: "Смог ли в итоге Солженицын отомстить?". Однако ведь нельзя отомстить абстрактному "режиму" или "системе". Мстят конкретным людям, собранным в организацию или существующим поодиночке, лидерам, отдававшим приказы и просто палачам, или их потомкам в конце концов… Коммунизм в России повергнут и уничтожен, и можно сказать, что отчасти заслугой Солженицына является то, что никто в стране не оказал существенного сопротивления этому процессу уничтожения. "Правда Солженицына" погружает в ужас перед прошлым, гипнотизирует подобно пропасти и заставляет молиться, чтобы подобное не повторилось. "Чтоб Сталин не встал — а со Сталиным прошлое…" Хорошо это или плохо? Сегодня всё чаще высказывается мнение, что ничего хорошего в этом вроде бы нет. Значит ли это, что солженицынское открытие правды было напрасным?
Нет, с моей точки зрения, Солженицыну не удалось отомстить: после перестройки и распада страны, а затем и приватизации её богатств, у власти в России находятся те же (во всех смыслах) люди, что правили Советским Союзом во время сталинских репрессий. Смены элит не произошло (внуки Гайдара и Молотова — лишь самые откровенные из иллюстраций). Многие политики (в частности, Сергей Глазьев) считают, что довоенный геноцид народа сегодня возобновился. "Стреляя" в коммунизм и обогнув в этой битве весь земной шар, Солженицын "попал" (во всех смыслах) опять и исключительно в Россию. Такой, по крайней мере, видится ситуация на сегодня — разумеется, время покажет, кто был прав.
Многие ругали Солженицына за статью "Как нам обустроить Россию?", — именно за то, что он предсказывал в статье распад Советского Союза. Но мне кажется, что эта статья была не просто очередным "критическим текстом" писателя — она была скорее "статьёй-предупреждением". Солженицын, вероятно, знал то, что другим в СССР было тогда недоступно, точнее, чему в тот момент просто не верили… Горбачёв приложил тогда определённые усилия к изданию и распространению этого солженицынского текста. Но предупреждению не вняли. Не захотели, не смогли… Но хотя бы за одно-единственное позитивное жизненное действие, за это так и не нашедшее адресата общенациональное предупреждение Александру Исаевичу надо всё же сказать "спасибо".
